Призрак Сталина

Несмотря на протесты со стороны многих россиян, муниципальное правительство Москвы не запретило вывешивать портрет Сталина во время празднования Дня Победы в России. Этот вопрос обсуждался в предшествовавший месяц накануне 65-летней годовщины окончания второй мировой войны в Европе; в конечном итоге победила линия антисталинистов, и портретов Сталина было вывешено крайне мало и они были почти незаметными.

Нынешние сражения вокруг того, как именно надо вспоминать о Великой Отечественной войне, — это составная часть идущей в России борьбы по поводу её самоидентификации  в постсоветскую эпоху. С 2007 года авторы учебника истории для старшеклассников, составленного в Кремле и широко применяемого в школах, открыто хвалят Сталина за талант полководца, а союзников ругают за коварство. В 2009 году по указанию Кремля была сформирована комиссия, укомплектованная преимущественно работниками служб безопасности и предназначенная для борьбы против возникающих в стране и за рубежом мнений о том, что СССР должен разделить ответственость за начало войны с нацистской Германией.

Западные учёные и комментаторы ссылались на этот факт, чтобы указать России на провал ею «теста на Сталина»: при Владимире Путине кровавый диктатор (и вся советская эпоха в целом) были постепенно реабилитированы.

Но в России, зачастую при поддержке президента Дмитрия Медведева и, по крайней мере, при частичном одобрении премьер-министра Путина, развивается и противоположная тенденция. Приведём пример: если не считать отдельных исключений, а именно учебников истории, то с момента распада Советского Союза официальных упоминаний о Сталине в положительном ключе практически не было. В 1990-х президент Борис Ельцин не хотел последовательного осуждения, но против реабилитации Сталина выступал очень стойко. Путин, безусловно, предпочитает оценивать советскую эпоху более позитивно, но всё равно умерил пыл, предпочитая не спорить о ней, а молчать.

Двойственное отношение Путина к делу отражает неоднократно высказывавшееся им желание консолидировать российское общество и избежать социальных конфликтов вокруг потенциально взрывоопасных вопросов. Безусловно, в 2007 году именно Путин настоял на принятии решения с учебниками, главным образом — из-за «цветных революций» на Украине, в Грузии и Киргизии, которые Кремль счёл сильной угрозой для своей власти. Текст учебника был призван создать впечатление, что Россия, подобно Советскому Союзу, находится в осаде и для управления ею нужна сильная рука.

В то же время, как недавно сообщил мне один из авторов, критика в адрес учебников вынудила российских консерваторов отказаться от дальнейших шагов по реабилитации исторического образа Сталина. Собственно, тиражи учебника были резко сокращены, и конкурирующие учебники укрепили своё положение на расширяющемся «рынке идей».

Русская православная церковь своими усилиями тоже подорвала кампанию по реабилитации образа Сталина. Представители церкви, в особенности при Патриархе Кирилле, осуждали советскую эпоху, в которую сама церковь едва не погибла как институт. В церковных кругах нет единства по поводу критического отношения к советской эпохе, но важнейшая часть её современной идеологии — это почитание тысяч верующих, уничтоженных советской властью. Несколько сот из них канонизированы, их память празднуется, в частности, в новом соборе, построенном на окраине Москвы в Бутово, где происходили массовые убийства.

И Путин, и Медведев называют себя верующими людьми, а это укрепляет положение церкви и ослабляет порыв желающих реабилитировать советское прошлое. Путин сам отдавал дань памяти мученикам в Бутово. Растущая тенденция помнить о прошлом объясняет тот факт, что труды Александра Солженицына — истово веровавшего человека и воплощение сопротивления сталинизму — входят в состав обязательной программы по литературе в средней школе.

Пытаясь изменить отношение к советской эпохе, Медведев понимает, что его стремление сформировать коалицию, опирающуюся на либеральные ценности, принцип законности и индивидуальную точку зрения, а не на коррумпированное и авторитарное российское государство, требует открыто отвергнуть сталинизм. Это новое мышление со скорбью признаёт наличие в российской и советской истории тёмных страниц и видит в нём способ ослабить сопротивление консерваторов процессу реформирования. Неудивительно, что Медведев осудил сталинизм, а значит, и его современную версию, как идеологию антигуманного характера.

Со своей стороны, Путин в апреле этого года вместе со своим польским коллегой встал на колени в российской Катыни, где в 1940 году тайной полицией Сталина были убиты тысячи польских пленных. Путин заявил, что и поляки, и русские пострадали от «антигуманности» «тоталитарного» советского режима. Тысячи уничтоженных русских и представителей иных советских народов также захоронены в могилах Катыни. Несколькими днями ранее по российскому государственному телевидению был показан откровенный и очень серьёзный фильм польского режиссёра Анджея Вайды «Катынь».

То, как отношение к истории превращается в инструмент установления мира между государствами, — это долгожданная возможность прекратить использование прошлого как оружия в политической борьбе. Грядёт новое, сложное испытание: признает ли наконец Кремль, что Литва, Латвия и Эстония были насильно включены в состав Советского Союза в рамках пакта, заключённого Сталиным и Гитлером в 1939 году?

Российские либералы убеждены, что установление исторической правды станет причиной появления социальной и политической энергии, достаточной для продолжения реформ. Однако когда такие же надежды питал Михаил Горбачёв, оказалось, что они совершенно беспочвенны. Начатая им политика «гласности» вызвала к жизни новое мышление, приведшее к гибели коммунизма и советского государства. И хотя теперь более вероятно, что противоречия советской истории могут быть разрешены без возникновения политической нестабильности, российских консерваторов всё же крайне возмущает нарастающая критика в адрес советского прошлого. Но сам Путин, похоже, уже начал понимать, как дорого может обойтись искажение истории как с точки зрения внутренней, так и с точки зрения внешней политики.

Чтобы заложить в России основы демократического будущего, Запад, в особенности бывшие советские республики и европейские сателлиты, должны начать вести с Россией диалог, причём не только о преступлениях сталинизма, но и о громадном вкладе, который СССР внёс в разгром нацистской Германии.

Кремль много лет тянул резину, но теперь проявляет больше готовности посмотреть в глаза сталинистскому прошлому. Его объективная оценка станет достойной данью памяти десяткам миллионов советских граждан, погибших в Великой Отечественной войне.

Томас Шерлок преподаёт политологию в Военной академии США в Вест-Пойнте