В последние недели европейская дипломатия и политика в области энергетики вызывает, мягко говоря, чувство разочарования. С начала апреля Россия приступила к сооружению газопровода "Северный поток", который будет ежегодно поставлять до 55 миллиардов кубометров газа в Германию в обход не входящих в ЕС транзитных государств, а также прибалтийских стран и Польши. Кроме того, Москва начала обсуждение предложений по созданию совместного предприятия между «Газпромом» и украинским «Нафтогазом», что повышает реальные возможности участия России в украинских газопроводных сетях, с которыми постоянно что-нибудь неладно.
Евросоюз изначально выступал против обеих российских инициатив, но, в конечном счете, Брюссель выразил своё согласие по обоим пунктам. Комиссар ЕС по энергетике, Гюнтер Эттингер (Günther Oettinger), присутствовал на церемонии начала работ по сооружению "Северного потока". Он назвал предложение о слиянии «Газпрома» и «Нафтогаза», которое, по-видимому, исключает участие ЕС в реформе энергетического сектора Украины, предметом сугубо двусторонних отношений между Россией и Украиной. Кроме того, в апреле в результате одобрения австрийского и румынского правительств был возрожден проект "Южный поток", дорогое российско-итальянское совместное предприятие, являющееся прямым конкурентом спонсируемого ЕС трубопровода "Набукко".
Даже неуверенный прогресс в строительстве "Набукко" сегодня выглядит, скорее, как успех российской дипломатии. Разрешение спора о ценах на газ между Турцией и Азербайджаном, которое решает вопрос о сырье для этого газопровода, оказалось возможным после визита в Анкару президента Дмитрия Медведева, во время которого Россия и Турция определили обширную программу экономического сотрудничества и заключили сделку по строительству первой атомной электростанции в Турции. В результате, даже если "Набукко" и обеспечит, в конце концов, уменьшение зависимости Европы от российского газа, Москва сохранит за собой жёсткий контроль над евразийской энергосетью за счет своих тесных связей с такой важной страной-транзитёром, как Турция.
Эти события имеют далеко идущие последствия и выявляют фундаментальные изъяны европейской дипломатии и политики энергобезопасности в отношениях с восточными соседями Европы. Расчёт на привлекательность западной культуры, демократии и свободного рынка, наряду с экономическими стимулами и налаживанием связей между Брюсселем и местными политическими и бюрократическими элитами, в этом регионе неоднократно оказывался несостоятельным. То, что хорошо работало для в стран бывшего Варшавского договора, ныне рыночных демократий западного образца и членов Евросоюза, в странах, входивших ранее в состав Советского Союза, не даёт такого же результата.
К примеру, Европа с 1991 года официально инвестировала в Южно-Кавказский регион более 1,5 миллиарда долларов, включая финансирование реформ законодательной системы, инфраструктуры и других технических проектов. Однако заметной переориентации внешней и энергетической политики в результате участия ЕС ни в одной из этих стран не наблюдается.
ЕС также не смог воспользоваться тем окном возможностей, которое открылось на Украине и в Грузии, когда к власти в этих странах, в результате народных восстаний, пришли руководители с сильной прозападной ориентацией. Просьбы президента Виктора Ющенко и президента Михаила Саакашвили о членстве в Евросоюзе не были услышаны в Брюсселе. Европейские страны в этот период пытались разрешить собственные внутренние трудности, а Европейская комиссия не обладает достаточным уровнем институциональной силы, чтобы действовать самостоятельно.
После резкого ослабления «сильной руки» Саакашвили в результате событий лета 2008 года, а затем и избрания на Украине в ходе демократических выборов президента Виктора Януковича, российская гегемония в этом регионе восстановилась до уровня, беспрецедентного с самого момента падения Советского Союза. Пока Европа разбиралась со своими долгами и валютным кризисом, Москва без долгих сомнений обратила в звонкую монету свои политические достижения, стремясь к установлению долгосрочного контроля над энергетическим сектором Украины и к усилению влияния в энергетическом секторе Азербайджана и, в меньшей степени, Турции.
И, однако, положение ЕС, вероятно, не столь мрачно, как можно было бы думать, главным образом из-за отсутствия серьёзной угрозы энергетической безопасности Европы. Россия по-прежнему обеспечивает большую часть импорта природного газа в страны ЕС; однако в альтернативах нет недостатка. В 2014 году вступает в строй мало освещённый в СМИ трубопровод GALSI между Алжиром и Италией, а Ливия и Нигерия – прекрасные кандидаты на поставку газа. Быстрые технологические успехи в технологии получения ожиженного и сланцевого газа обеспечивают Европе дополнительные варианты выбора, которых не было ещё несколько лет назад.
И не вечны, может быть, сегодняшние сильные позиции стран-производителей газа и возможность для них диктовать свои условия. Цены на природный газ на нынешнем спот-рынке никогда не падали столь низко, как теперь, а недавняя попытка производителей на саммите Форума стран-экспортёров газа в Оране (Алжир) установить нижний предел цен, ограничив производство газа, с треском провалилась. Не будем забывать и о том, что в энергетическом балансе Европы стремительно растёт доля ядерной и солнечной энергии.
И, тем не менее, ЕС всё же должен пересмотреть свои цели, формирующие его энергетическую политику. Попытка обеспечить надёжность поставок путем борьбы с Россией за влияние в постсоветском пространстве – дорогостоящая затея, которая неизбежно ставит Европу в невыгодное положение, с учётом глубоких политических, экономических, исторических и культурных связей Москвы с местным населением и руководителями стран. Кроме того, контроль над энергетическими сетями составляет основу государственности России и, как результат, является высшим приоритетом для Москвы. Для Европы, напротив, обеспечение энергобезопасности всегда будет оставаться лишь одним из вопросов в ряду многих, стоящих на повестке дня.
Россия нуждается в продажах своего газа в Европу в той же мере, как Европа нуждается в том, чтобы его покупать - если не в большей. Учитывая скудные результаты европейской политики конфронтации, Брюсселю надо бы вместо этого сосредоточиться на внутреннем развитии, на создании и интеграции европейского энергетического рынка и на продвижении новых и альтернативных источников газа. Ещё одним вариантом является проведение в жизнь предложений по регулированию торговли газом, например, принятие Мирового энергетического кодекса, который представляет собой российскую версию отвергнутой Москвой Европейской энергетической хартии; идею Кодекса усиленно пытается продвинуть президент Медведев. Такой результат в Брюсселе рассматривают как признание своего поражения. Но с учётом того, как складывается ситуация, он мог быть стать более предпочтительным вариантом, чем упорное следование своей проигрышной стратегии.
Андреа Бонцанни, аспирант Института международных исследований в Женеве. Работает консультантом при ООН и Всемирном банке; в настоящее время является главным редактором в Европейском аналитическом центре энергобезопасности (European Center for Energy Security Analysis (ECESA)) миланского исследовательского центра Equilibri. Редакция не несёт ответственности за взгляды, изложенные в настоящей статье.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
ЕС всё же должен пересмотреть свои цели, формирующие его энергетическую политику. Попытка обеспечить надёжность поставок путем борьбы с Россией за влияние в постсоветском пространстве – дорогостоящая затея, которая неизбежно ставит Европу в невыгодное положение, с учётом глубоких политических, экономических, исторических и культурных связей Москвы с местным населением и руководителями стран.
