Шпионы и политики

Что общего между недавней шпионской драмой, визитом госсекретаря Хиллари Клинтон в Польшу и Грузию и теплым приемом, оказанным президентом Обамой израильскому премьер-министру Биньямину Нетаньяху? Если вы сказали, что промежуточные выборы в Конгресс США, вы получаете приз.

Все три события политически мотивированы. Рассмотрим факты. Во-первых, все, что Соединенные Штаты могли сделать, это предъявить российским агентам обвинения в отмывании денег и в том, что они не зарегистрировались, как агенты иностранного правительства - и это демонстрирует, насколько мало стояло на кону в этом шпионском деле. Особенно когда менее, чем через две недели, Вашингтон отдал их всех России.

Во-вторых, хотя администрация Обамы утверждает, что обмен стал хорошей сделкой, четверо мужчин, освобожденных в обмен на арестованных шпионов, уже провели многие годы в российских тюрьмах и, в результате, вряд ли имеют большую разведывательную ценность для правительства США. По совести говоря, отдавая должное тому, кто это заслужил, после того, как Белый дом решил разрядить обстановку, директор ЦРУ Леон Панетта и заместитель госсекретаря Уильям Бернс сработали эффективно, чтобы закрыть это дело и двинуться вперед. Однако обмен явно стал удобным способом покончить со скандалом, а не причиной этих арестов.

В-третьих, администрация утверждает, что правоохранительные органы решили арестовать десятерых российских агентов из страха, что некоторые из подозреваемых могут покинуть Соединенные Штаты. Это - а также терпеливая и успешная работа раскрывших шпионскую сеть правоохранительных органов, указывающая на то, что они стремились не к сделке, а к наказанию - является дополнительным доказательством того, что обмен в Вене не был запланирован заранее. То, как был проведен обмен, также демонстрирует то, что его истоки уходят в политику, а не в стратегию безопасности, раскрывая фундаментальное противоречие между этими двумя идеями. Если Соединенным Штатам не нужны были значимые допросы шпионов, зачем их вообще арестовали? С другой стороны, если допросы были важны, зачем их так быстро отпустили?

Давайте смотреть на вещи реально. У президента и его друга и наперсника, генерального прокурора Эрика Холдера, есть достаточная свобода действий в том, против кого возбуждать дело. Они решили не выдвигать обвинения против движения “Черные пантеры”, которое обвинили в устрашении избирателей. И они выбрали довольно расслабленный подход к нелегальным эмигрантам - настолько расслабленный, что администрация возбудила дело против штата Аризона.

Так что у президента и генерального прокурора, несомненно, была опция не арестовывать агентов “дружеской державы”, с которой администрация Обамы пытается более тесно сотрудничать по Ирану, Афганистану и другим проблемам национальной безопасности, угрожающим жизням американцев. На самом деле, президент Обама мог просто отвести своего друга Дмитрия Медведева в сторонку во время недавнего саммита в Белом доме и тихо сказать ему, что он будет готов отпустить шпионов и их дипломатические контакты быстро и тихо - но что в таком случае Медведев будет “должен” ему по-крупному, и ему следует начать [выплачивать долг], выпустив из российских тюрем несколько человек, важных для Соединенных Штатов. Тогда почему же вместо этого нам предложили эту шпионскую мыльную оперу?

Глава администрации Рам Эмануэль сказал, что произошедшее “шлет ясный сигнал не только России, но и другим странам, которые попытаются [шпионить], что мы за ними следим”. Неужели освобождение агентов спустя лишь одиннадцать дней, без надлежащих допросов, или раскрытия имен российских дипломатов, контролировавших действия агентов, пошлет Владимиру Путину и его коллегам решительный сигнал о необходимости перестать шпионить? Ни за что.

Скорее всего, Белый дом хотел послать “ясный сигнал” американским избирателям - и, похоже, это же было и целью жесткой риторики госсекретаря Клинтон в Варшаве и Тбилиси и милых разговоров президента Обамы с г-ном Нетаньяху.

Г-жа Клинтон решительно осудила вторжение России в Грузию в 2008 году, назвав это “вторжением и оккупацией”, и отбросила как нерелевантный использовавшийся раннее Госдепартаментом и Европейским Союзом термин о “непропорциональном использовании силы”, как будто существует пропорциональное использование для, скажем, оккупации территории других стран. Она также пообещала поддержку США в возвращении потерянных территорий Грузии. Однако она не пообещала новых вооружений, запрошенных президентом Михаилом Саакашвили, и не сказала, что уступки России по Абхазии и Южной Осетии являются предварительным условием для ее членства во Всемирной торговой организации. Именно поэтому российское правительство достаточно благодушно отнеслось к риторике госсекретаря Клинтон, изобразив ее как бессмысленное поощрение жителей Центральной и Восточной Европы, в первую очередь направленное на внутреннее политическое потребление в США. Российский эксперт Андраник Мигранян написал то же самое в недавнем комментарии для The National Interest Online, заявив, что, в том, что касается Москвы, «в этот раз было совершенно очевидно: госсекретарь играла на зрителя, причем в основном на внутреннюю аудиторию США».

Фестиваль любви, устроенный Белым домом президента Обамы по отношению к г-ну Нетаньяху, принадлежит той же категории, отражая не столько стратегию администрации, сколько политическую агитацию, цель которой – лишить кандидатов от партии республиканцев на грядущих выборах в Конгресс и Сенат возможности атаковать администрацию и своих конкурентов-демократов из-за недостаточной поддержки Израиля. Как написала недавно в газете Washington Post Дана Милбэнк, вместо того, чтобы вывешить израильский флаг над Блэр-хаусом (официальный дом для гостей Белого дома – прим. перев.) во время визита г-на Нетаньюху, «чиновники Белого дома могли бы вывесить белый флаг капитуляции» после того, как Нетаньяху «наголову разбил и унизил» Обаму в ходе их весеннего спора о поселениях.

Справедливости ради стоит заметить, что ни один президент не может проводить эффективную политику за рубежом, если он потеряет поддержку своих инициатив дома, и поэтому некоторая доля внешнеполитического политиканства неизбежна. Однако, внутренняя повестка дня президента Обамы, похоже, имеет больший приоритет, чем его внешнеполитическая стратегия – и подчинение внешней политики внутренним соображениям, скорее всего, дорого обойдется.

До сих пор российское правительство действовало наверняка, заявив, что обмен шпионами является доказательством укрепившихся отношений с Америкой. Однако в глубине души российские лидеры знают, что президент Обама унизил их, арестовав агентов спустя лишь несколько дней после визита Дмитрия Медведева в Вашингтон. И у российских скептиков перезагрузки появились новые боеприпасы для спора, направленного против удовлетворения американских приоритетов.

В Грузии весьма явная поддержка госсекретаря Клинтон может соблазнить президента Михаила Саакашвили – который и так возбудим и предпочитает слышать то, что хочет услышать – вновь попытать удачи против России, и последствия этого непредсказуемы. Схожим образом, израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху может посчитать решительную поддержку президента Обамы, оказанную им на публике, доказательством того, что ему удалось усмирить Белый дом, и что теперь он может действовать наперекор американским предпочтениям, будь то отказ остановить строительство поселений, игнорирование переговоров о мире и независимом палестинском государстве или одностороннее нападение на Иран.

Администрации следует понять, что хорошая политика не обязательно означает хорошую стратегию.