Агенты, подобные профессору Майерсу, правнуку изобретателя телефона, принадлежат к высшему слою среднего класса и благодаря своим связям добывают ценную информацию.

Четыре года назад сотрудник Госдепартамента и преподаватель Школы международных отношений при Университете Джонса Хопкинса Кендалл Майерс (Kendall Myers) попросил своего молодого коллегу об одолжении: провести вместо него два занятия по европейской политике, поскольку сам Майерс отправлялся на две недели в Швецию, чтобы купить новую яхту. В знак благодарности он пригласил бы его на ужин в один из самых дорогих ресторанов Вашингтона. «Никаких проблем, - ответил другой преподаватель. - Но вместо того, чтобы ужинать вдвоём, почему бы нам не покататься на новой яхте?». «Не знаю, мне это не очень по душе», - ответил Майерс. Довольно скоро молодой профессор встретился с супругой Майерса Гвендолин. «Спасибо за то, что подменил Майерса, пока мы были в Швеции. С нас – ужин в ресторане», - сказала она. Однако коллега снова стал настаивать на прогулке на яхте. И тогда Гвендолин сменила тон: «В самом деле? Меня это весьма удивляет. Мы никого никогда не берём на свою яхту. Даже детей и внуков». Яхта была не только их частной территорией. Там они держали рацию, с помощью которой передавали секретную информацию на Кубу. В общей сложности Майерс работал на кастровский режим в течение 30 лет. Он только что приговорён судом к пожизненному заключению, а Гвендолин – к шести годам и девяти месяцам лишения свободы. Супружеская чета Майерсов являет собой пример шпионов новой волны, работающих против США: это представители высшего слоя среднего класса или просто среднего класса, полностью интегрированные в американское общество.

Майерс, правнук изобретателя телефона Александра Грэхема-Белла (Alexander Graham-Bell), и внук первого главного редактора журнала National Geographic Джилберта Гросвенора (Gilbert Grosvenor), являет собой наглядный пример этого. Другими шпионами выходцами из среднего (хотя и не из высшего его слоя, как чета Майерсов) являются 10 агентов, высланных из США в Москву на прошлой неделе. Но их случай сильно отличается от дела Майерса. Ни один из десятерых не был обвинён в «шпионаже», а лишь в работе на «иностранную организацию», обвинение весьма малозначительное. Хотя в действительности и те, и другие делали одно и то же. Глубоко внедрённые агенты, то есть люди, хорошо знающие США, которым не нужны никакие посольства или диппочты. Как пояснил две недели назад бывший сотрудник ЦРУ Брюс Ридль (Bruce Riedel) в интервью газете Financial Times, с такими шпионами «ни посольство, ни проживающие в США секретные агенты не подвергаются какому-либо риску». Но, разумеется, недостаточно быть лишь интегрированными в общество. Необходимо иметь доступ к информации. Майерс, высокопоставленный сотрудник разведывательного отдела Госдепартамента, имел такой доступ, хотя никогда не работал в Латинской Америке. Он никогда не говорил о Кубе и вместе того, чтобы привлекать своих коллег к работе на кастровский режим, давал им советы типа «никогда не женись на умной женщине, от неё сплошная головная боль. Пусть лучше она вытворяет чудеса в постели». Разумеется, Майерс отпускал подобные шуточки в Школе международных отношений, среди преподавателей и руководителей которой Пол Вольфовиц, бывший президент Всемирного Банка и инициатор вторжения в Ирак; Элит Коэн, личный советник Джорджа Буша, Дональда Рамсфельда и Кондолизы Райс, а также Риордан Роетт (Riordan Roett), один из главных экспертов администрации Барака Обамы по вопросам отношений с Латинской Америкой. С другой стороны, знаменитую теперь рыжеволосую (хотя и крашеную) россиянку Анну Чапмэн мало кто знал, и она могла позволить себе абсурдные заявления подобные тем, что она проживает на улице Ложная, в доме 99. Другим элементом является идеализм. Как считают эксперты, именно это затрудняет раскрытие шпионов, которые, подобно Майерсам, работают на режим Кастро. Они делают это не из-за денег, а потому, что верят в правоту дела. В отличие от русских. Может быть, именно поэтому те данные, которые они передавали в Москву, были сплошной демагогией. А также человеческий фактор, чувство ностальгии и тоска по родному дому. Именно этим можно объяснить решение иранского физика-ядерщика Шахрана Амири, решившего на прошлой неделе вернуться на родину, проведя полтора года в США. Амири прибыл в США после того, как в течение нескольких лет проработал в качестве двойного агента Вашингтона в одном из иранских научно-исследовательских центров, напрямую связанных с ядерной программой своей страны.