Родившиеся в Москве и получившие в этом году Нобелевскую премию физики рассказывают, что полученное ими в Москве образование было одним из лучших в мире, но желания возвращаться на родину и участвовать в работе кремлёвского инновационного центра «Сколково» они не имеют.
Эти физики, Андрей Гейм и Константин Новосёлов, считают, что Кремль может выделять сколько угодно денег на науку, но работе всё равно будут мешать коррупция, бюрократизм и отсутствие крайне важных для этого международных коллективов и оборудования, нужного для осуществления прорывов.
На вопрос о том, может ли он представить такое развитие событий, при котором он вернётся в Россию, Гейм не стал отвечать пространно.
«Реинкарнация», — сказал он.
Гейм (пятидесяти одного года от роду) и Новосёлов (тридцати семи лет) — это именно такие учёные, которые нужны Кремлю, чтобы дать старт развитию российской науки в Сколково, государственной корпорации нанотехнологий «Роснано» и прочим проектам. Но два физика, давая (по отдельности) интервью по телефону, подчеркнули, насколько огромные барьеры стоят перед Кремлём, рассказывая о том, почему лично они не хотят работать в России.
4 октября Нобелевская премия по физике с фондом в полтора миллиона долларов была присуждена Шведской королевской академией наук Гейму и Новосёлову за передовые исследования двухмерного материала графена, проводившиеся в британской лаборатории.
Премия была присуждена всего через шесть лет после осуществлённого ими в 2004 г. прорыва, хотя обычно Нобелевские премии находят своих лауреатов гораздо медленнее. Гейм вспоминал, как шутил на тему Нобелевской премии ещё на конференции в 2004 г., а Новосёлов (самый молодой лауреат с 1973 г.), по его собственному признанию, ни разу не думал о премии, пока не начались разговоры об этом три года назад.
Гейм и Новосёлов признают, что многие внесли свой вклад в их работу над графеном, но своё презрение в адрес связанного с «Единой Россией» самопровозглашённого изобретателя Виктора Петрика едва скрывали. Шестидесятипятилетний Петрик объявил, что первым описал метод получения графена, после того, как были объявлены лауреаты премии по физике за этот год.
«В каждой стране есть свои клоуны и обыватели», — сказал Гейм. — «И чем меньше они делают, тем больше рекламируют».
Новосёлов высказался более откровенно: «Многие поучаствовали в изобретении графена, но он в их число не входит».
Гейм — гражданин Нидерландов, уроженец Сочи, а учился в Московском инженерно-физическом институте. Новосёлов имеет британское и российское гражданство, родился в Нижнем Тагиле (Свердловская область), а учился тоже в Москве, но потом перебрался к Гейму в Неймегенский университет (Нидерланды). В 2001 г. Гейм переехал в британский Манчестер, где стал преподавать физику, а Новосёлов последовал за ним.
Полученное в Советском Союзе образование Новосёлов назвал «одним из лучших в мире», но, по словам обоих физиков, они отдалились от своей родной страны из профессиональных соображений. Им нравится их хорошо финансируемая исследовательская лаборатория в Великобритании, и никакого желания возвращаться они не испытывают.
В России, по мнению Гейма, нет «ни оборудования, ни условий», а есть неприемлемо высокий «уровень бюрократизма, коррупции и идиотократии».
Новосёлов усомнился в том, что, будучи учёным, в России можно найти по-настоящему интернациональные исследовательские коллективы.
«Я бы не смог привлечь к себе лучших студентов и учёных [в России]», — сказал он.
Даже такой соблазн, как появление российского варианта «Кремниевой долины» в Сколково не манит ни одного из учёных.
Новосёлов сомневается, что сможет работать там так, как ему нравится, в «маленькой динамично развивающейся лаборатории».
Гейм, успевший публично отказаться от приглашения на работу в эту страну, не пожелал критиковать саму идею вложения денег в научные исследования, но уверенности в успехе сколковского проекта тоже не выразил. Он переделал знаменитые стихи Маяковского, застрелившегося в 1930 г. поэта-футуриста: «Я знаю, Сколково будет, // Я знаю, саду цвесть, // Пока такие нобелевские лауреаты // В Стране Советской есть!»
Также Гейм сказал, что при мысли о Сколково ему вспоминаются знаменитые слова бывшего премьер-министра Виктора Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».
Оба они не любят, когда их называют «российскими учёными» или «британскими учёными». Новосёлов особенно пылко доказывает, что национальные ярлыки бессмысленны. В его лаборатории в Манчестере работает двенадцать человек, все из разных стран. Современная наука, по его словам, «настолько интернациональна», что все разговоры о национальностях бессмысленны.
Гейм — немец и по отцовской, и по материнской линии — менее категоричен и позволяет называть себя «европейским учёным».
«Сейчас все страны хотят называть меня своим, и они имеют на это право», — говорит он.
Оба считают, что самое главное для научных достижений — это гибкость и готовность экспериментировать.
«В истории остаются только удачные попытки», — говорит Гейм, подчёркивая, что на «разбросанной и диффузной траектории» движения в сторону открытия графена было много неудач.
Графен представляет собой лист углерода толщиной в один атом. Он очень прочен, очень лёгок и хорошо проводит тепло и электричество. Для него возможна масса вариантов применения: в пояснении Нобелевского комитета упоминается его потенциальная роль в развитии сенсорных экранов, фотоэлементов, гибкой электроники и датчиков газа, а также при секвенировании ДНК.
Некоторые учёные прогнозировали, что необычные свойства графена, проявляемые им на молекулярном уровне, могут позволить применять его в сверхбыстрых транзисторах, вытеснив применяемый ныне материал — кремний.
Новосёлов подчеркнул, что не всё так гладко.
«[Мы] пытались придумать какую-нибудь сумасшедшую идею», — сказал он. В конечном итоге изоляция графена потребовала «немного любопытства и немного везения».
Гейм уже раньше привлекал к себе внимание, устроив с помощью магнитного поля опыт с левитацией живой лягушки, причём за это ему в 2000 г. присудили престижную в не очень научных кругах Шнобелевскую премию. Подобная игривая изобретательность нашла своё отражение и при открытии графена: первый прорыв случился тогда, когда они с помощью такой простой вещи, как клейкая лента, отслаивали материал с куска графита.
Новосёлову, зачастую отвечавшему на вопросы поверхностно, явно не нравилась новообретённая популярность. Он воспользовался привлечённым к нему интересом СМИ, чтобы высказаться против предлагаемых британским правительством мер по экономии средств на науке, а также против изменений в визовом режиме Великобритании, но также выразил надежду, что всякое внимание к его личности прекратится в самом скором времени. После получения Нобелевской премии у Новосёлова «жизнь изменилась», как он сказал, «но не во всём в лучшую сторону».
Гейм сказал, что это «кошмар».
«Выслушивать поздравления — это забавно, но не тысячами же», — сказал он.
Гейм понимает, что после присуждения ему премии «каждый институт хочет выставить меня перед правительством, как чучело на шесте».
«Подожду год, а там посмотрим, будет ли от меня польза», — подытожил он.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Родившиеся в Москве и получившие в этом году Нобелевскую премию физики рассказывают, что полученное ими в Москве образование было одним из лучших в мире, но желания возвращаться на родину и участвовать в работе кремлёвского инновационного центра «Сколково» они не имеют.
