На этой неделе прошёл саммит между Николя Саркози, Ангелой Меркель и Дмитрием Медведевым, и с самого начала было ясно, что это будет никому не нужный саммит. Франция хочет зрелищности, Германии — рациональности, а России — что-нибудь продать. Так что шансы, что они найдут общий язык, были невелики. Но, возможно, саммит в Довиле (север Франции) окажется никому не нужным саммитом, который, тем не менее, будет иметь последствия. Возможно, историки будущего решат, что это и был тот самый момент, когда лидеры Европы осознали, что континент стал многополярным.
Сам факт проведения саммита говорил о начале конца свойственного Евросоюзу солипсизма. В девяностых многие аналитики полагали, что Европа превращается в «постсовременный» континент, где уже не имеет значения баланс сил. Национальный суверенитет и разделение внутренней и внешней политики уже не казались такими важными вещами. ЕС и НАТО, казалось, скоро расширятся до того, что все европейские государства будут привязаны к подобной методике. До недавнего времени казалось, что всё так и есть. Центральная и Восточная Европа преобразовались, в Грузии и на Украине наметилась некая прозападная народная воля, а Турция стабильно двигалась в сторону членства в ЕС.
Но теперь перспективы однополярного европейского порядка угасают. Россия, которой никогда не нравился процесс расширения НАТО и ЕС, теперь достаточно сильна, чтобы открыто призывать к выстраиванию новой схемы обеспечения безопасности. Турция недовольна тем, как отдельные страны ЕС блокируют переговоры о её приёме, и всё в большей степени ведёт самостоятельную внешнюю политику, ища возможностей расширить свою роль. Добавим к этому и то, что США по горло заняты Афганистаном, Ираном и поднимающимся Китаем, из-за чего перестали играть роль полноценной европейской державы, так что теперь перспектива многополярной Европы уже на горизонте.
Теперь вместо единого многостороннего порядка с центром в ЕС и НАТО мы наблюдаем формирование трёх полюсов: России, Турции и ЕС — и все они развивают «политику соседства» с целью формирования пересекающихся сфер влияния на Балканах, в Восточной Европе, на Кавказе и в Средней Азии. Конечно, война между крупными державами маловероятна. Но конкуренция нарастает, и существующие институты не смогли предотвратить косовский кризис 1998–99 гг., а также замедлить гонку вооружений на Кавказе, предотвратить перебои с поставками газа для ЕС в 2008 г., предотвратить русско-грузинскую войну и купировать нестабильность в Киргизии в 2010 г., не говоря уже о том, чтобы разрешить прочие так называемые «замороженные конфликты» региона.
Главный парадокс заключается в том, что ЕС в последнем десятилетии занимался в основном тем, что отстаивал систему, которую даже правительства стран ЕС справедливо считают неработоспособной. Они сопротивлялись требованиям Москвы провести переговоры о безопасности, просто чтобы сохранить статус-кво. Но, поскольку официальные институты парализованы из-за соперничества, ЕС, Россия и Турция чем дальше, тем больше действуют в обход этих институтов. К примеру, отдельные страны ЕС признали независимость Косова невзирая на сопротивление России, Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии невзирая на сопротивление ЕС, а Турция вместе с Бразилией придумала, что делать с исходящей от Ирана атомной угрозой, без согласования с НАТО. Таким образом, европейские лидеры поддерживают иллюзорный порядок и тем самым создают неиллюзорный беспорядок.
Вот зачем был нужен довильский саммит. Повестка дня там была правильная, а состав участников — неправильный. По нашему мнению, нужно было не договариваться о новом соглашении или о проведении новой встречи между Берлином, Парижем и Москвой. Вместо этого ЕС должен сделать неформальный тройственный диалог с теми самыми державами, которые и будут определять его безопасность в XXI веке, то есть с Россией и Турцией. Если ЕС предложит площадку в подобном формате, то ему уже не надо будет занимать оборонительную позицию, в которую он встал в 2008 г., когда Медведев предложил новый договор о безопасности. Нужно дать Турции место за столом переговоров на наивысшем уровне (не прекращая переговоров о вступлении в ЕС), и тогда лидеры Евросоюза смогут не дать погибнуть европейскому самосознанию турок и в то же время обуздать силу Турции (как «мягкую», так и «жёсткую»). К тому же, если бы на встрече вместо представителей Берлина и Парижа была леди Аштон (главная ответственная за внешнюю политику в Евросоюзе), то удалось бы покончить с той аномальной ситуацией, что ЕС, одна из главных структур, обеспечивающих безопасность в Европе, не представлен ни в одном из институтов обеспечения безопасности на континенте.
Евросоюзу нужен новый стратегический подход, заключающийся не в предотвращении войны между европейскими державами, а в том, чтобы они помогали друг дружке осознать, что они уже не так близки к центру и не так далеки от периферии, а также то, что сосед, находящийся на грани гибели, — это иногда так же страшно, как и могущественный сосед. Нужно поставить себе целью сделать Европу не трёхполярной, а трёхсторонней. Неформальный тройственный диалог позволит оживить старые институты и, перефразируя лорда Исмея, постараться сделать ЕС единым, Россию постимпериалистической, а Турцию — европейской.
Иван Крыстев и Марк Леонард написали книгу «Призрак многополярной Европы» (изд-во Европейского совета по международным отношениям)
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На этой неделе прошёл саммит между Николя Саркози, Ангелой Меркель и Дмитрием Медведевым, и с самого начала было ясно, что это будет никому не нужный саммит. Франция хочет зрелищности, Германии — рациональности, а России — что-нибудь продать. Так что шансы, что они найдут общий язык, были невелики.
