Вюнсдорф. «Русские? Нет. Мы с ними не хотим иметь ничего общего». Привычная подозрительность отпечатывается на лицах пенсионерок Бригитты Ригманн (Brigitte Riegmann) и Маргарет Сикорски (Margarete Sikorski). Нет, они не могут припомнить, чтобы с этими «русскими» были какие-то проблемы. Вкалываешь всю жизнь, к тому же еще в ГДР, растишь детей, и что за этой получаешь? 1211 или 1002 евро в месяц, включая пенсию, положенную вдове. А «русские», говорит Ригманн, получают больше. «И только потому, что их овчарки один раз что-то там пролаяли по-немецки».
Город русских
Вальдштадт под Вюнсдорфом, расположенный к югу от Берлина, в котором живут Ригманн и Сикорски, это прекрасный уголок. Под отсвечивающими красноватым светом соснами скрывается ряд аккуратно отремонтированных домов на песчанистой почве, в которых нетрудно разглядеть бывшие казармы. То тут, то там возникают из земли громоздкие бункеры; перед рестораном Pekig-Garten, где раньше размещалась «вилла командующего», стоит Гагарин в позе поп-звезды. Во время правления нацистов здесь располагался большой шпионский центр, здесь изготовлялись танки и испытывалось фау-оружие (оружие возмездия), и здесь после окончания войны располагалось верховное командование Группы советских войск. Почти 60 000 русских жили рядом с 2700 жителями Вюнсдорфа совершенно обособленной жизнью. Для граждан ГДР это была запретная зона.
«Русские», которые сегодня здесь живут, ничего воинственного собой не представляют. Все они – так называемые «поздние переселенцы», люди с немецкими корнями, переехавшие сюда из коммунистических стран, прежде всего из Советского Союза. Дмитрий Шваб (Dmitri Schwab) – один из них. Вместе со своим другом Александром Лихом (Alexander Lich) они, обдуваемые вихрем красно-золотистых листьев бука, монтируют на колеса зимнюю резину. Оба они являются потомками поволжских немцев, и перебрались они сюда из Казахстана – Дима из Чимкента на юге, а Саша из Павлодара на севере Сибири.
Два сердца – ах!
Дмитрий и Александр знают, что «русских» здесь не любят. Но это их не волнует, и к тому же ситуация постоянно улучшается. Немцы старшего поколения их часто не признают, но с молодыми немцами проблем почти нет. Дима и Саша необычайно дружелюбны, они великолепно говорят по-немецки, и кто может поставить им в вину, что они болеют за Казахстан, когда Германия проводит футбольный матч в Астане? Мы немцы, но и казахстанцы, говорит Саша; они чувствуют связь с обеими странами, и это нормально. Дима – учитель, Саша – продавец, он посещает вечерние курсы для того, чтобы получить возможность заниматься электроникой в области автоматизации; оба они связывают свое будущее с Германией.
Желание интегрироваться у этих молодых «русских» просто образцовое, однако для местных средств массовой информации это не представляет интереса, что довольно странно. В излишне горячих спорах по поводу ислама совершенно незамеченными остаются поздние переселенцы, которые по количеству намного превосходят другие группы иностранцев в Германии, подчеркивает директор Берлинского Института населения и развития (Institut fuer Bevoelkerung und Entwicklung) Райнер Клингхольц (Reiner Klingholz). Всего иммигрантов из числа поздних переселенцев насчитывается около 4 миллионов, тогда как турок всего 2,8 миллиона человек. И никто не говорит, что интеграция бывших советских людей является легкой задачей. Лишь немногие из них говорят по-немецки. Почти все они сначала должны посещать языковые курсы; старинный почерк, который сохранился у некоторых пенсионеров, иногда невозможно разобрать. И в отличие от «настоящих» русских из берлинского района Марцан (Marzahn), прекрасно интегрированных, и в отличие от зажиточных и хорошо образованных еврейских иммигрантов, осевших в районе Шарлоттенбург (Charlottenburg), русские немцы были преимущественно простыми людьми.
Образование как ключ к успеху
Тем не менее они с этим справились и еще как справились! Клингхольц почти впадает в эйфорию: «Они просто некоторое время отсутствовали». Решающим фактором для переселенцев, по мнению Клингхольца, является их «особое отношение к образованию». В отличие от иммигрантов из Анатолии или Северной Африки школьное образование в Советском Союза и теперь в России имеет очень большое значение. Неграмотность по американскому образцу в России совершенно незнакома; даже бедные и маргиналы умеют писать и читать. Это благо передается дальше – рожденные здесь переселенцы значительно лучше интегрированы в сравнении с собственно иммигрантами. Переселенцы хорошо учатся; во втором поколении они уже явно превосходят средний немецкий уровень. И уже перестают существовать как отдельная этническая группа. Во втором поколении в четыре раза увеличивается количество браков с местными немцами, которые составляет уже 70 процентов, и таким образом русские немцы становятся немцами.
Об этих историях успеха общественности практически ничего не известно. Создается впечатление, что русские немцы являются жертвами определенной позиции, и по причине чистой политической корректности никто не осмеливается констатировать, что одна группа иммигрантов лучше интегрируется, чем другие. Есть повод для торжества, но средства массовой информации это почти не интересует. Только такие политики как социал-демократ Петер Штайнбрюк (Peter Steinbrueck), обращают на это внимание. Есть другие этнические группы, с которыми были проблемы, в том числе и с русскими немцами, сказал он недавно, выступая на телевидении. Тот факт, что о русских немцах так мало говорят, имеет простую причину: они обладают как правом въезда в страну, так и правом на получение гражданства, у них имеется немецкий паспорт и поэтому они не фигурируют в статистических данных. Это для них самих - кроме того, что они не выделяются на улице – неоценимое преимущество; но для социологов, которые без проверенных данных не могут делать никаких значимых заключений, это недостаток.
В полицейском участке города Цоссена (Zossen), в зону ответственности которого входит также Вюнсдорф, поздние переселенцы никак особо не выделяются. Комиссар полиции Манеке (Mahnecke) может, тем не менее, со всей определенностью сказать, что они ничем не отличаются в сравнении с остальными немцами. В Вюнсдорфе проживают около 600 переселенцев; о конфликтах с местным населением или о каких-то криминальных случаях Манеке ничего не известно.
В начале девяностых годов ситуация была иная. Тогда средства массовой информации часто сообщали о проблемах, и не все сообщения были лишены оснований, как это подтверждает Людмила Копп (Ludmila Kopp) – федеральный исполнительный директор «Землячества немцев из России». Молодые люди привезли с собой из Советского Союза манеры поведения в стиле крутых парней; некоторые из них пополнили криминальную среду. Были допущены ошибки. Так, например, в Ларе (Lahr) в Шварцвальде почти 10 000 поздних переселенцев были размещены на очень небольшом участке, и там статистика преступности стремительно поползла вверх. Во многих местах поздние переселенцы считались настоящими проблемными группами.
Перемещенные в Казахстан
Однако на рубеже веков ситуация успокоилась, и если происходит такой привлекающий к себе внимание случай как убийство египтянки в здании суда в Дрездене, совершенное русским немцем в прошлом году, то уже чисто рефлекторно не приходят в голову клише относительно «неинтегрированных» русских.
И Копп из Землячества позитивно оценивает образовательный уровень русских немцев и видит в нем фактор, способствующий успешной интеграции. Еще более важным представляются ей немецкие корни, некий «миф», сохранившийся во многих семьях. Копп указывает на то, что прежде всего в советских городах в последние 30-40 лет выросло лишенное корней поколение русских немцев, которое уже почти не имело никакой связи с языком, и это была именно та группа, которая в начале 1990-х годов создавала особые сложности. На селе немецкий язык и культура лучше сохранялись.
Интеграция может быть достигнута играючи, если культура сохраняется и на чужбине, что наглядно демонстрирует Ирина Каничев (Irina Kanitschew), с которой мы встречаемся в Потсдаме. Каничев – она отбросила русское окончание – родилась в 1972 году в Нижнем Тагиле к северу от Екатеринбурга на Урале в семье русского шахтера и преподавателя немецкого языка по фамилии Остерле (Oesterle). Семья Остерле в прошлом пешком покинула страну в надежде получить работу. Члены семьи обосновались в Еленендорфе, в крупнейшей немецкой колонии на Кавказе (это место сегодня находится на территории Азербайджана). В ходе сталинской депортации жителей селения Еленендорф разбросало в разные стороны, и многие из них оказались в Казахстане. После войны, в 1956 году они нашли друг друга и поселились в Нижнем Тагиле.
Тихое удовлетворение
Ирина приехала в Германию не потому, что она в чем-то нуждалась в материальном плане. По правде говоря, она вообще не хотела уезжать – это ее мать после смерти отца в 1995 году убедила всех в том, что нужно переселяться. Ирина работала менеджером на заводе, изготовлявшем отопительные котлы и радиаторы и получала неплохие деньги. Она была довольна жизнью, и сегодня она продолжает любить свою родину. Тем не менее в 2001 году она вместе с матерью, мужем, сестрой и племянником переселилась в Германию. После короткого пребывания на сборном пункте они оказались в Потсдаме. Ирина окончила языковые курсы и быстро нашла место в Обществе по работе с иностранцами Берлина и Бранденбурга, затем перешла в фонд Генриха Белля, а сегодня она работает в партии «зеленых».
Ее хорошо приняли в Германии, говорит Ирина, жаловаться не на что. И тем не менее она все еще скучает по родине. Здесь жизнь такая спокойная, такая упорядоченная. Такая тихая. Практически все ее друзья в Нижнем Тагиле богаче ее, и у них дома попросторнее, только они и работают намного больше и, естественно, у них нет никаких правовых гарантий.
Тем не менее Ирина хочет остаться. Она окончила курсы по менеджменту, а сейчас заочно учится в Академии управления и экономики в Котбусе, а также постоянно оттачивает свое знание немецкого языка. Ее муж работает техником в аэропорте в Потсдаме, а дочь Луиза, которой уже два с половиной года, свободно говорит по-немецки и по-русски; когда вся состоящая из 13 человек большая семья собирается вместе, то говорят они по-немецки из-за появившихся в результате браков новых родственников. Образование, говорит Ирина, всегда для нее стоит на первом месте. Луизу они уже записали в хорошую частную школу.
Спортивные знаменитости
Так что успехов у русских немцев хватает, немало среди них и знаменитостей, которых также воспринимают как русских немцев. Историй успеха немало, прежде всего в спорте. Андреас Бек (Andreas Beck), родившийся в Кемерово, входит в расширенный список сборной команды Германии по футболу; выступающая в легкоатлетическом семиборье Лилли Шварцкопф (Lilli Schwarzkopf) родом из Новопокровки в Киргизии, а занимающаяся боксом Ина Менцер (Ina Menzer) родилась в Атбасаре в Казахстане. В составе национальной сборной по хоккею очень много русских немцев, а наиболее известный из них – Эдуард Левандовский (Eduard Lewandowski) - родом из Краснотурьинска на Урале. Фурор производит молодой скрипач и виртуоз Рихард Полле (Richard Polle), родившийся в Новосибирске. Широкой публике должно быть известно имя исполнительницы народных песен Хелены Фишер (Helena Fischer), которая родилась в Красноярске в 1984 году.
В области культуры еще нет таких знаменитостей как родившиеся в Румынии лауреат Нобелевской премии по литературе Герта Мюллер (Herta Mueller) или Рихард Вагнер (Richard Wagner). Если быть точным, то пока они просто не известны широкой публике. Голландско-российский ученый Андрей Гейм (Andre Geim), получивший недавно Нобелевскую премию по физике за исследования в области графена, родился в 1958 году в Сочи.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Желание интегрироваться у этих молодых «русских» просто образцовое, однако для местных СМИ это не представляет интереса, что довольно странно. В излишне горячих спорах по поводу ислама совершенно незамеченными остаются поздние переселенцы, которые по количеству намного превосходят другие группы иностранцев в Германии.
