Существует ли в Европе диктат Франции и Германии?

Укрепление альянса Парижа и Берлина является единственным способом заставить Европу двигаться вперед.

В последнее время все мои английские друзья взяли за привычку упрекать меня в том, что «Франция прячется за спиной Германии». Подобные желчные настроения разделяет также немало американцев и, разумеется, определенная часть французов. По их мнению, Париж согласился на диктат Берлина в области валютной политики и европейской экономики и, слепо следуя за своим новым хозяином, навязал те же условия «маленьким» странам. Польша, Нидерланды и Австрия открыто проявляют недовольство. Что касается меня, я не согласен ни с одним из аспектов такой глубокой критики и, наоборот, доволен укреплением связей Франции и Германии, так как считаю, что это единственный способ заставить Европу идти вперед. И вот почему.

Досада Лондона

Недовольство британцев базируется на идее о том, что «германское видение» Европы будет заключаться в синтезе предложений по улучшению координации экономической политики в зоне евро и во всем Евросоюзе в целом: переговоры о новом, более жестком «Пакте о стабильности и экономическом росте», «европейское полугодие», которое заставит страны-члены внести серьезные изменения в свои бюджетные программы, и в особенности «пакт о конкурентоспособности», о чем говорили Николя Саркози и Ангела Меркель 4 февраля. Этот договор будет напоминать своеобразный паштет, где на несколько грамм нежного французского мяса приходится полкило немецкой конины.

Для полного счастья не хватало только, чтобы Жан-Клод Трише (Jean-Claude Trichet) уступил свое место в Европейском центральном банке такому ястребу, как Аксель Вебер (Axel Weber). Тогда бы поражение Франции было полным. К счастью, последний вариант так и остался на уровне гипотез. Остается лишь тот факт, что все эти предложения способствуют перестройке Европы «по немецкому образцу»: такая Европа одержима мыслью об инфляции, не уделяет должного внимания экономическому росту, думает лишь об экспорте и промышленности, пренебрегает проблемами спроса и, таким образом, обречена на дефляцию.

Тем не менее, в этой английской критике ощущается сильнейшая досада. Великобритания по-прежнему с опаской следит за сближением Франции и Германии, и у нее есть на то полное право. Корни проблемы уходят в 1956 год, когда после всеобщей неудачи в Суэце она сделала выбор в пользу Америки, тогда как Франция решила заняться строительством Европы вместе с Германией. Сегодня же Америка демонстрирует великолепное презрение к Соединенному королевству, и Лондон не может не задаваться вопросом насчет будущего их «особых отношений»…

В экономическом плане нельзя не признать того, что многие немецкие предложения были взяты за основу действий: санкции, установленный в новых правилах режим жесткой экономии и давление на банкиров с тем, чтобы заставить их раскошелиться и сократить объемы займов странам с высоким дефицитом (что, разумеется, не может не беспокоить лондонский Сити).

Интересы Германии лежат в Европе

В целом нужно сказать, что устойчивость немецкой модели не подлежит никакому сомнению: критика Кристин Лагард (Christine Lagarde, французский министр экономики) по поводу невысокого уровня потребления в Германии оказалась несостоятельной. Однако и она смогла принести определенную пользу: Германия подтвердила свою непоколебимую приверженность Европе и евро и поняла, что это подразумевает более широкое управление экономикой, нежели простое исполнение Маастрихтских критериев.    

Многие могут сказать, что это очевидно, что интересы Германии лежат в Европе, как это было при Коле (Гельмут Коль, канцлер ФРГ с 1982 по 1988 годы, прим. ред.), и что мы можем заранее праздновать победу. И да, и нет. Ангела Меркель – человек другого поколения, во время кризиса она продемонстрировала отсутствие солидарности, однако сейчас позволила себя убедить Николя Саркози. Причем эта убежденность только растет: Берлин дает новый толчок европейской интеграции. И предлагает два великолепных решения: подвижность рабочей силы и согласование налоговых систем (еще одна тема, которая вызывает немалое раздражение у наших друзей по ту сторону Ла-Манша). Кроме того, существует одна чисто французская тактика, которую англичане просто отказываются воспринимать: закладка политики жесткой экономики в фундамент европейского строительства. Это единственный способ начать оздоровление государственных финансов в условиях норовистого общественного мнения и трусливого политического класса.

Получается, если в альянсе нет неравенства, можно ли назвать его французско-немецким диктатом? Скажем правду: да. И что дальше? На пути содружества стоит немало препятствий. И лишь союз Парижа и Берлина способен вновь запустить интеграционные механизмы. Впрочем, упреки англосаксов можно назвать оправданными с точки зрения макроэкономики. Проблема конкурентоспособности еще очень далека от решения. Остается сделать еще очень многое, и для начала спасти Грецию и Ирландию. Германия, конечно, играет первую скрипку, но движется к реализации проекта «экономического правительства», за который выступает Франция.