Оружие или союзники?

Никого не должно удивить, что многих в Латвии глубоко озаботила продажа полностью оснащенных французских боевых кораблей России. Другие государства-члены Европейского Союза, похоже, все больше видят в России потенциального покупателя боевой техники. Но разумно ли для членов ЕС и НАТО увеличивать возможности несоюзнических государств перебрасывать свои вооруженные силы в разные точки? Как-никак, лишь два с половиной года назад Россия вторглась в Грузию, страну, которую Североатлантический альянс назвал потенциальным членом, и с тех пор оккупирует часть ее территорий.

Общая позиция Европейского совета по поводу экспорта вооружений имеет обязательную юридическую силу для всех государств ЕС. Конечно, компетенция и ответственность за контроль над экспортом вооружений и лицензированием лежит на отдельных государствах, а не на структурах ЕС. Более того, по условиям Вассенаарского соглашения, решение по поводу экспорта – исключительная ответственность каждого отдельного государства.

Реализация общеевропейской позиции по экспорту вооружений привела к увеличению обмена информацией, большей прозрачности и более тесным консультациям. Она также привела в соответствие договоренности и процедуры по контролю над экспортом. Но у этой программы есть очевидные ограничения. Консультации сегодня – это двусторонний процесс, и нет никаких правил, регулирующих их проведение, а также никакого требования, чтобы было достигнуто хоть какое-то окончательное соглашение по вопросам экспорта вооружений.

Сложно оценить эффективность этого механизма консультаций. Согласно положениям общей позиции, прежде, чем государство-член ЕС даст лицензию на экспорт, оно должно проконсультироваться с любым другим государством-членом ЕС, ранее отказавшем в схожей лицензии. Но общая позиция не уточняет меру консультации. Что еще более важно, она не требует, чтобы государство, экспортирующее вооружения, консультировалось с любыми другими странами, которые могут быть обеспокоены подобным решением.

В результате экспорт вооружений в третьи страны остается спорным вопросом внутри Европейского Союза. Суть дела состоит в конфликте между национальными интересами отдельных государств – конкурентоспособность европейских компаний ВПК и стратегическая важность военных рынков в связке с национальной внешней политикой – и Лиссабонским соглашением, в котором конкретно говорится об укреплении солидарности и консультаций.

Если следовать духу Лиссабонского соглашения, солидарность следует рассматривать как политический инструмент для продвижения к европейской оборонной политике, работающей на общее благо. Проведение исключительно национальной политики по вопросу передачи технологий противоречит этой цели. Следует разработать более четкие правила для процесса консультаций, и государства-члены ЕС, экспортирующие вооружения, должны консультироваться с правительствами всех других государств-членов ЕС, которые могут быть обеспокоены подобным экспортом, а не только с теми, кто ранее выдавал экспортные лицензии или отказывал в них.

Европейский Союз мог бы создать общую политику экспорта вооружений, стремясь к общему пониманию предсказуемости и стабильности третьих стран. Разработка общей политики по вопросу экспорта вооружений в подобные страны должна идти рука об руку с созданием общего и конкурентоспособного на международного уровне европейского рынка оборонительных вооружений.

Это означает, что сотрудничество со странами, не входящими в ЕС, не должно наносить ущерб солидарности и общим правилам внутри Европейского Союза. Консультации на ранних стадиях помогут справиться с ошибочным восприятием, которое часто раздувается сообщениями в СМИ задолго до того, как сделки заключены, – и таким образом усилить конвергенцию и единство среди государств-членов ЕС.

Следует также рассмотреть возможность усилить роль ЕС в ситуациях, когда взгляды государств-членов расходятся. Например, государства могли бы консультироваться по поводу чувствительных или спорных вопросов в рамках Комитета по политике и безопасности. Это усилит общую позицию Европейского совета, который уже определяет общие правила контроля над экспортом военных технологий и вооружений.

Что касается НАТО, то вопрос консультаций между союзниками уже затронут в Статье 4 Североатлантического договора, где говорится, что «стороны будут консультироваться друг с другом всякий раз, когда, по мнению любой из них, территориальная целостность, политическая независимость или безопасность любой из сторон оказывается под угрозой».

Но в Статье 4 говорится не только о непосредственной угрозе. Решения, принимаемые страной-членом НАТО, могут оказаться влияние на других союзников. Передача вооружений и военных технологий третьим странам может повлиять на региональную безопасность и привести к пересмотру оценки угроз.

Североатлантический совет кажется очевидным выбором форума, в рамках которого можно укреплять солидарность членов альянса, успокаивать государства-члены, считающие себя более уязвимыми, и избегать недопонимания. На более низком уровне Комитет по политике и партнерству и/или Конференция национальных директоров по вооружениям могут быть использованы для начальных консультаций. Эти вопросы беспокоят всех союзников, так что обсуждения не должны быть ограничены двусторонними переговорами.

Продажа вооружений и передача технологий неизбежно поднимают сложные нравственные и этические вопросы. Поэтому тем более важнее стремиться к открытым, укрепляющим уверенность обсуждениям между союзниками. Солидарности нельзя добиться, если из процесса исключены наши самые важные институты. На самом деле, некоторые из самых опасных решений, принятых как в ЕС, так и в НАТО, это те, что не обсуждаются открыто заранее.

Имантс Лиегис, бывший министром обороны Латвии до ноября прошлого года, сегодня является председателем Комитета по европейским делам латвийского парламента.