«Стихийный процесс развития уступает место сознательной деятельности людей, мирное развитие – насильственному перевороту, эволюция – революции».
Иосиф Сталин
В истории человечества, стран и народов периоды войн и революций сменяют периоды эволюционного развития и застоя. Эта закономерность вполне объяснима – покореженный пассионарными штормами социальный корабль нуждается в ремонте. Доплыв до тихой гавани эволюции, судно становится в док, а разудалая команда спускается на берег в поисках «земных» приключений.
Ветра нет, идем по бабам?
После революции в обществе растет запрос на стабилизацию. Элиты, пришедшие на революционной волне, обживают трофейное наследство. Самых непримиримых устраняют. Недобитые пассионарии маргинализируются, уходят во внутреннюю эмиграцию или на пенсию.
На историческую арену выходят взвешенные функционеры, эффективные менеджеры и универсальные бюрократы. Социум, устав от перемен, жаждет покоя. То, что еще вчера требовало крови, хлебает жиденький супчик, улыбаясь беззубым ртом просит добавки.
Политическое существо тупеет на глазах. И теперь «какой бы резкой ни была эта критика, ее острие едва ли ранит», – говорил философ Славой Жижек.
Новые элиты получают возможность насладиться плодами своих политических и военных побед. Пламенные проповедники превращаются в духовных учителей, а матерые бандиты – в респектабельных бизнесменов.
«Совесть нации» – бывшие интеллигенты – трансформируются в интеллектуальную обслугу режима, непримиримые революционеры – в партийных бюрократов, а просто революционеры – в директоров институтов. И так до следующей революции.
Когда революцию в сердцах и головах сменяет революция в карманах, тогда революции баррикад сменяют революции банковского процента, стратегов сменяют тактики, а мужчин. Женщины осваивают мужские достижения и вводят в обиход новые практики.
В жизнь приходит Быт. Дух с его высокими порывами маргинализируется и порочится. В практику политической жизни входит предательство как форма политической конкуренции.
Из предательства делается модный культ. Один из авторов УП Татьяна Янчинская так описывает это явление: «Як вродлива дівчина відтіняє себе сіренькою подругою, так політик мусить мати свого зрадника. Як нема, то знайти, чи спровокувати на зраду, чи здобути будь-якою ціною. Мати власного зрадника – це дрес-код сучасного політика, бо ніщо інше так не увиразнить його світлу постать.
Але кількість виразних постатей є обмеженою. Якщо ти обираєш когось за зрадника, то й ти мусиш зіграти цю роль для іншого».
Постепенно все мельчает. Общество духовно «усредняется». Цветом времени становится цвет ночной жизни: ярко-серый. Вместе с прагматизмом в моду входит скептицизм и бравурный конформизм: «я – за существующее положение вещей, и не только в стране – во Вселенной», – говорит известный музыкант и поэт.
Система медленно, методом проб и ошибок эволюционирует, отстраиваясь на комплексе компромиссов, центральный из которых – новый общественный договор, – цель которого балансировкой системы легализовать внедряемый новой элитой общественный порядок.
Власть живет с девизом «Нового Майдану не буде«. Последовательно, шаг за шагом, устраняются организационные формы для массовых волнений.
Всюду где только можно, стираются остатки революционного прошлого. Сами революционеры, силясь перевернуть эту страницу своей биографии, избегают любых напоминаний о «лихом времени».
Настоятельно рекомендуется «Протест граждан рассматривать как заявление, а не сопротивление».
На этом этапе считается, что «Лучше сидеть за «круглым столом» и решать проблемы конструктивно, чем уходить в чисто политическую плоскость, оставляя контент неотвеченным».
Путем раздачи системных благ режимы гасят революционные порывы. Энергия протеста сублимируется в энергию укрепления системы. Делая из пассионариев мелких акционеров, система работает на главных бенефициаров – крупный капитал.
Как осы на мед авантюристы всех мастей слетаются, только учуяв возможность подкормиться. Группами и поодиночке они спешат выгодно предложить себя новому режиму. Власть скупает несостоявшихся пассионариев оптом и в розницу. В обмен на лояльность просят немного: «хлебные» посты в цеховых сообществах, привилегии, свое место в системе. Идеологией этого тренда становится: не надо идти против течения.
В головах политиков поселяется стойкое заблуждение, что путем управления проблемами они осуществляют контроль над системой. Это стадия накопления проблем.
Цвет времени
Возрастающее имущественное неравенство, наступление капитала на права трудящихся и мелкого бизнеса, оккупация территорий пришельцами, наркотизация и алкоголизация общества, детская преступность и сиротство как норма, отрицательная демография, – все это и многое другое получает прописку в системе.
Элиты снимают с себя ответственность. Проблемы не решаются, а легализуются, или просто забалтываются.
Проблема проходит социальный карантин – из нее делают шоу, где в процессе «пусть говорят» проблемы «разминируются», энергетически выхолащиваются и вводятся в поле легальных смыслов.
В обиход вводятся слова и термины маскирующие истинный смысл явлений и снимающие эмоциональный резонанс социальных потерь. Вымирание народа называется «естественной убылью», свобода от нравственных норм – «широтой взглядов», содомские союзы – «нетрадиционной семьей», засилье пришельцев – «трудовой миграцией», «восстановлением исторической справедливости».
Политики, не имея сил решить проблемы, вводят их в традицию. В этом им помогают бывшие интеллигенты, ставшие интеллектуальной обслугой системы. Запускаются процессы социального распада. Шаг за шагом система накапливает конфликтный потенциал.
Со временем масса проблем становится критической. Правящий класс постепенно переходит в режим ликвидационных комиссий работающих вахтовым методом. Элиты на всякий случай пакуют чемоданы и готовят запасные аэродромы в благополучных краях, загодя покупая там недвижимость, перевозя семьи и активы.
Место социальной солидарности занимает коррупция, заново связывая своими ниточками все сферы распадающегося социума.
Коррупционная прибыль покупает лояльность обывателя. Под девизом идеология – ничто. Жажда наживы и личные интересы – все система вводит коррупционный налог на все трансакции внутри государства.
Рядом с административной вертикалью выстраивается вертикаль коррупции, в которую перетекает ресурс реальной власти.
Рычаги управления государственной машины замыкаются на крупнейших бенефициаров системы. Крупный олигархический капитал, международные финансовые организации и транснациональные корпорации берут контроль в свои руки.
Функции государства и само государство становятся предметом рыночных отношений. Вскоре оно утрачивает свою высокую функцию и окончательно превращается в кассово-бюджетный аппарат, исправно оплачивающий царствование новых сюзеренов.
К конформизму добавляется комфортизм – гипертрофированное стремление к личному комфорту.
***
На другом полюсе царствует массовая деградация и повальная люмпенизация. Девизом отверженных становится: не верь, не бойся, не проси. Новое поколение вырастает озлобленным и не признающим никаких авторитетов. Старшее люмпенизируется. Так продолжается до прихода новых пассионариев.
И пока Господь не дает народу настоящую элиту и своего Конфуция, требующего жить по правде и называть все своими именами, «армии любви» и сексуальные революции завоевывают умы, сердца и кошельки обывателей.
Расплавленные от гедонизма мозги не воспринимают абсурдность происходящего. Элиты пируют, а народ вымирает.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В истории человечества, стран и народов периоды войн и революций сменяют периоды эволюционного развития и застоя. Эта закономерность вполне объяснима – покореженный пассионарными штормами социальный корабль нуждается в ремонте.
