Эстония после восстановления независимости проводила в отношении большого восточного соседа очень уверенную политику, основанную на взаимном уважении, твердом следовании своим принципам и укреплении безопасности (вкладывая в нее в процентном выражении, пожалуй, больше, чем другие государства НАТО).
Подобная политика напрямую обусловлена нашим геополитическим положением и, безусловно, оправдана. Подтверждение тому - наши отношения с восточным соседом, начиная с очень горячих времен начала 1990-х годов (танки у телебашни, июльские соглашения, Палдиски и т.п.) и вплоть до Бронзового солдата и кибер-атак.
В то же время доктрина Эстонии стала настолько осторожной, что было даже не разрешено проведение исследований экономически выгодного проекта газопровода, который осуществляла компания с участием России. На всякий случай.
А теперь можно услышать, что Эстония необдуманно смягчает свою осторожную доктрину там, где для нас может скрываться самый «тонкий лед».
Читайте также: Евросанкции для российских чиновников появятся в очень хрупкое для Эстонии время
Скользкий путь односторонних уступок
Сам по себе договор о границе – вещь замечательная, почему бы и нет. Но суть проблемы заключается в том, каким способом, на каких основаниях и, руководствуясь какими мотивами его заключат. Вопрос на самом деле - не в каком-то клочке спорной территории (который по большей части является исконно русской территорией), и не в глупом следовании праву из пустого каприза.
Проблемы - намного серьезнее. Прежде всего, существует простая озабоченность, как бы Эстонское государство не было обмануто сделкой. В настоящее время существует обоснованное опасение, что будет заключен необоснованно податливый и рушащий правопреемственность договор о границе. В то же самое время Эстония является полноправным членом НАТО и ЕС (с последним, кстати, Российская Федерация намерена, как известно, заключить вскоре визовую свободу), и у нас нет существенной необходимости в договоре о границе.
Несмотря на это, хотят добровольно заключить договор, на основании которого будет окончательно отдано в числе прочего (не спрашивая ничего взамен) право выторговать 5,2 процента своей de iure территории (в том числе - потенциал ГЭС на реке Нарва, более крупный, чем у всех остальных ГЭС Эстонии вместе взятых), мы окончательно откажемся от замороженных счетов во Внешэкономбанке СССР (так называемый Фонд ВЭБ), не говоря уже о невозвращенном имуществе университета, возможности востребовать компенсации за ущерб от оккупации и т.д.
Особенно опасно то, что, судя по нынешним высказываниям, на переговоры отправляются уже с намерением пойти на уступки. И это - с соседом, в культурном пространстве которого уступки принято рассматривать как признак слабости. Еще более важен вопрос о правопреемственности, нуждающийся в более подробном рассмотрении.
Также по теме: Пять китов внешней политики Эстонии
Варианты сохранения правопреемственности
Соглашусь с тем, что, когда российские политики с ослиным упрямством утверждают, что Российская Федерация не является правопреемником Советского союза (особенно - по определенным грешным вопросам), нам трудно что-то требовать, например, по вопросу компенсаций за оккупацию. В то же время многие вопросы (например, ГЭС и тому подобное), наверняка, могут стать темой переговоров.
Но самое главное, что с договором о границе в настоящий момент совершенно неразрывно связана и проблема правопреемственности. Ранее, правда, предлагалось заключить новый договор о границе с Российской федерацией как чисто технический договор, без упоминания Тартуского мира.
К сожалению, ситуация не столь проста. Мы можем в будущем договоре о границе не упоминать Тартуский мир как свидетельство о рождении Эстонской республики. Но никак нельзя отрицать Тартуский мир как первый и (пока) последний договор о границе с Россией, что прямым текстом записано даже в статье 122 нашей действующей конституции.
Конституция, правда, не исключает перемещение границы на основании других договоров, но вопрос-то и заключается в перемещении границы на законном основании. Ведь российская сторона не желает примириться с договором о границе, словесно оформленном как перемещение границы. Она, наверняка, желает формулировок в договоре, говорящих о первой границе между нашими государствами. Иначе почему они так сопротивляются упоминанию Тартуского мира? Это обстоятельство сильно противоречит правопреемственности Эстонии, и этим Эстонии придется серьезно заняться.
Читайте также: Политика России в Прибалтике
Но суть проблемы заключается в том, что подобная формулировка в договоре о границе может создать дурацкую ситуацию, когда у одного Эстонского государства разом будет два договора, определяющих восточную границу: Тартуский мир от 1920 года и Московский договор 2012 года.
Проблема здесь в том, что Тартуский мир действует до сих пор, поскольку ни одна из сторон никогда (даже в одностороннем порядке) не аннулировала и не меняла Тартуский мирный договор.
Сталин, правда, безо всяческих договоров изменил государственную границу, создал нелегальную контрольную линию, которую российская сторона сейчас впервые хочет указать как границу между нашими государствами. И это означает, что речь идет о важной юридической несогласованности – так называемой проблеме дублированной границы, что нуждается в изменении и новых решениях.
Потенциально я вижу в четыре различных варианта выхода из этого диссонанса, из которых три первых считаю приемлемыми:
а) Российская Федерация признает дипломатические отношения с Эстонской республикой до 1940 года или до 1922 года (или наличие бывшей границы или Тартуский мир) и об этом будет указано в новом договоре о границе.
Также по теме: Эстония через 20 лет станет богатой англоязычной страной
б) Российская Федерация не признает эти отношения, а парламент Эстонии (большинством в 2/3 голосов) решит пойти навстречу и прежде всего, в одностороннем порядке отменит указанную в Тартуском мире границу (поскольку другой стороны договора больше не существует) и укажет на необходимость заключения нового договора с границей по нынешней контрольной линии. Только после этого будет ратифицирован новый договор о границе с Российской федерацией, причем больше не будет прямой необходимости указывать на какие-либо прежние границы.
с) Россия вернет несправедливо отнятые в 1946 году территории и тогда пограничный договор можно будет заключить без ссылки (так как граница сама по себе была бы свидетельством). Это маловероятно.
д) Если не будут предприняты шаги а) или б) или с), а будет просто заключен договор без всяческих ссылок, то договор 2012 года будет уже не изменением границ, а, как я уже пояснил: изменением правопреемственности Эстонии. Эстония однозначно утратит свою правопреемственность до 1991 года и откажется от правопреемственности государства, существовавшего в 1918-1940 годах. Два периода независимости тогда будут разделены юридически. Иначе никаким иным способом новый договор о границе нельзя узаконить.
Подводя итоги, отмечу, что именно последний вариант может стать губительным для Эстонии. Это будет безоговорочная капитуляция, так как мы юридически откажемся от статьи 73 (Акты Государственного собрания принимаются большинством голосов «за», если Конституцией не установлено иное – прим. перевод.) и половины своего периода независимости, сфальсифицируем свое свидетельство о рождении и продадим таким образом чрезвычайно дешево наследие наших дедов, их пот и страдания. Не говоря уже о расколе своего народа и появлении новых «ныммеских правительств». Надеюсь, что исконный крестьянский разум эстонцев все же возобладает.
Перевод: Алексей Архипов.
