«Польско-российский диалог на исторические темы принял патологическую форму», - констатировал на страницах Rzeczpospolita (15.11) профессор Кшиштоф Ясевич. Начал он с описания четырех обличий России: Белой, не благоволившей к Польше, приведшей к ее разделам и преследовавшей католицизм; Красной, тоже настроенной к Варшаве враждебно; Третьей России – возникшей на обломках СССР родине демократов, готовой разобраться с преступлениями тоталитаризма; и, наконец, Четвертой – христианской «с польской точки зрения самой интересной и вселяющей больше всего оптимизма».
К своему неудовольствию, историк выделяет еще Россию официальную – путинскую, наследницу страны в ее Красном и Белом обличье. И что же нам делать с этим неприятным фактом? Сидеть и ждать, пока Россия не изменится так сильно, что начнет соответствовать ожиданиям профессора Ясевича и будет готова вести с ним диалог? Следует ли нам в таком случае прекратить любые попытки объяснить «официальной России» суть нашей исторической чувствительности? Не потеряем ли мы таким образом время и очередные поколения россиян? На эти вопросы автор не отвечает.
Читайте также: Продолжается процесс вассализации Польши Россией
Минимум доброй воли
После чтения статьи Ясевича складывается впечатление, что ее автор считает «нездоровым» любой диалог, а в особенности такой, в котором он не принимает участия. Между тем, ни один диалог не может быть автоматически патологическим. Конечно, он приносит эффекты лишь тогда, когда обе стороны садятся за переговоры хотя бы с минимумом доброй воли. Решать спорные вопросы подобным образом в любом случае лучше, чем смотреть друг на друга через прицел винтовки. «При всех спутниках и водородных бомбах главным инструментом политической деятельности остается слово (…), поскольку в конечном счете победить означает не завоевать, а привлечь на свою сторону. А привлечь на свою сторону – означает убедить. К настоящему сотрудничеству можно лишь привлечь, но не вынудить», – писал знаменитый публицист парижского журнала Kultura Юлиуш Мерошевский (Juliusz Mieroszewski).
В своей статье Ярошевич высказывает несколько справедливых соображений на тему того, чем следует заниматься исследователям, и какие вопросы в отношениях с Россией требуют прояснения. Сложно не согласиться с требованием выяснить судьбу жертв так называемой польской операции НКВД 1937 года, расследовать дело облавы под городом Августов лета 1945 года, воссоздать белорусский катынский список. Этим вопросам уже не один год, но повторить их не помешает.
Они, впрочем, звучали, на заседании Польско-российской группы по сложным вопросам, которую профессор Ясевич раскритиковал в пух и прах (и весьма грубо), утверждая, что Группа продолжила традицию государственно-партийной комиссии времен Польской Народной Республики, а верхом абсурда было письмо ее руководителя Адама Ротфельда (Adam Rotfeld) к лидерам Польши и России на тему способов решения катынского вопроса». В чем проявляется следование этой традиции, и что было абсурдного, из текста историка неясно.
Также по теме: Российские спецслужбы атакуют Варшаву
Осязаемые результаты
Тем временем Группа по сложным вопросам – это один из немногих институтов, который может похвастаться конкретными достижениями в нелегком историческом диалоге с Россией: благодаря ее стараниям миллионы российских граждан смогли познакомиться с фильмом «Катынь» Анджея Вайды (Andrzej Wajda), были изданы книги, представляющие польскую интерпретацию проблемных эпизодов польско-советских отношений в XX веке. Российские историки стали в последнее время говорить, что смута была «гражданской войной», а не кризисом, к которому привела польская интервенция. И в этом – ощутимые результаты деятельности Группы по сложным вопросам, которую профессор Ясевич предлагает упразднить, превратив в «какой-нибудь think tank».
Можно согласиться с тезисом профессора о необходимости выделить больше средств на восточные исторические исследования, но эту задачу как раз решает новый Центр польско-российского диалога и согласия. Существование Центра увеличивает, а не уменьшает тот объем средств, который польское государство выделяет на исследование судеб поляков на востоке. Впрочем, эти исследования не могут ограничиваться лишь сферой мартирологии. Необходимо также углублять наши знания о более ранних периодах: XIX веке и эпохе Первой Речи Посполитой. Именно там кроется источник многих взаимных предубеждений и вредных стереотипов, которые время от времени провоцируют напряженность в отношениях между нашими странами. Одновременно следует говорить в России о польских взглядах и таких ключевых для нас ценностях, как демократия, свобода, верховенство закона, порядочность в общественных отношениях. Нам важно, чтобы эти ценности впитало как можно больше россиян.
Монополии не существует
«Кому может понравиться государственный надзор над восточными исследованиями или дружба по указке», – пишет Ясевич. И это совершенно справедливо. Однако откуда взялось представление, что какие-то силы в Польше пытаются монополизировать диалог и наблюдать за исследованиями? Кому принадлежала бы такая монополия? Центру польско-российского диалога и согласия?
Читайте также: Стратегия Польши
Устав Центра не дает ему никакой монополии и никаких прерогатив, ни в плане координации и надзора за научной сферой, ни в плане архивных исследований (на что намекает профессор Ясевич), такого рода упреки можно назвать высосанными из пальца. Чем сильнее будет конкуренция, чем больше ученых будет заниматься восточными исследованиями, тем будет лучше для науки и польско-российских отношений. Именно конкуренция лучше всего защищает от возникновения монополии.
Я ожидал бы от профессора Ясевича, скорее, размышлений о том, где можно достать дополнительные средства на исследования, а не текстов о том, у кого их можно забрать. Он хочет, чтобы Центры диалога и согласия занимались «рекламой Польши в России и России в Польше в отдельных областях культуры». Прежде чем браться за перо г-ну профессору стоило бы проверить фактическое положение вещей. В организованных Центром проектах – лекциях, круглых столах, молодежных обменах – за год приняло участие несколько тысяч человек. В программах обменов участвовало более 800 школьников и студентов из Польши и России. Я предлагаю познакомиться с нашей деятельностью, для этого достаточно заглянуть, например, на наш сайт.
Утверждение, что государство могло выдать одному учреждению нечто вроде монополии на ведение исследований, просто смехотворно. Если отбросить предположение, что профессор политологии перед публикацией своей явно оскорбительной статьи не прочел устав Центра, занимающий всего нескольких страниц, и не понимает гарантированных конституцией принципов функционирования правового государства, напрашивается вопрос: не написал ли он свой текст с целью осложнить работу Центра на научном поле, а тем самым, не руководствовался ли он узкими интересами сектора Анализа восточных проблем (Института политических исследований Польской академии наук, - прим.пер.), работающего под его собственным началом?
Петр Глушковский - историк, сотрудник Центра польско-российского диалога и согласия.
