Мне жаль, но Кристофер Хитченс (Christopher Hitchens) опять попал в новости. Почему? Да потому, что британский писатель и лидер Социалистической рабочей партии Ричард Сеймур (Richard Seymour) написал о нем крайне ядовитую книгу, озаглавленную «Отступник: суд над Кристофером Хитченсом» («Unhitched: The Trial of Christopher Hitchens»). После ее выхода защитники Хитченса, которых среди пишущих на политические темы журналистов всегда было в избытке, полезли в окопы отстаивать честь своего покойного товарища. Презрительные отзывы на книгу Сеймура уже появились на таких влиятельных сайтах, как The New Statesman и The Daily Beast, но этим дело, наверняка, не ограничится.
Как и следовало ожидать с учетом темы, дискуссия ведется по большей части неимоверно многословно, эмоционально и недобросовестно. Только Хитченс сейчас способен заставить людей тратить силы на удивительно нелепо и неуместно звучащее в наше время занудство о Фолклендской войне, Салмане Рушди, матери Терезе – то есть, о том, о чем как раз и идут споры вокруг книги. Даже обсуждение более актуальных вопросов, таких, как Ирак или Война с террором, похоже на заигранную пластинку: и сторонники Хиггинса, и его противники как будто повторяют одно и то же с 2003 года.
Так что же я надеюсь прибавить к этому? Дело в том, что в конце рецензии Кирчика в The Daily Beast я заметил интересный пассаж, в котором автор признает, что, возможно Хитченс не во всем был прав.
Читайте также: Берлускони в день памяти жертв Холокоста
«Если в чем-то критика Сеймура оправдана, то только в том, что взгляды Хитченса на религию, лучше всего выраженные в его знаменитой книге 2007 года «Бог – не любовь: как религия все отравляет» («God Is Not Great: How Religion Poisons Everything»), тяготели к чрезмерному упрощению… Блестяще выявляя противоречия, глупость и ущербность религиозного фундаментализма, он слишком часто путал экстремистов с обычными верующими, что подтолкнуло его к опрометчивому выводу, вынесенному в заглавие его бестселлера. Хитченс так и не дал удовлетворительного ответа на вопрос о том, как можно считать религию худшим из зол человеческой истории, если две самые жуткие идеологии ХХ века—нацизм и советский коммунизм—были категорически антирелигиозными».
То, что взгляды Хитченса на религию были сплошным упрощением, - далеко не новость, это вынуждены признавать даже самые ярые его сторонники. Как эти люди могут восхищаться острым интеллектом Хитченса и его огромной проницательностью и одновременно игнорировать изрядную часть его литературного и интеллектуального наследия, - это другой вопрос, но Кирчик совершенно не выбивается из общего ряда, когда фактически заявляет, что «Хитченс был велик во всем, что не касалось вопросов религии».
Однако я хочу обратить внимание на другой грех Хитченса, который Сеймур, как марксист и троцкист, не может осуждать, но который должен был бы приводить в ярость всякого, у кого нормально работает моральный компас. Разумеется, я имею в виду восхищение Хитченса массовым убийцей, социопатом и апологетом убийств и тирании Львом Троцким.
Хитченс всегда питал слабость к Троцкому и ни разу в жизни не признал вслух тот очевидный факт, что, на самом деле, Троцкий был не меньшим преступником и бандитом, чем все остальные лидеры коммунистической партии. Не верите? Посмотрите видеозапись дискуссии Хитченса с Питером Робинсоном (Peter Robinson) и одним из моих преподавателей Робертом Сервисом (Robert Service). Ниже приведены особенно характерные моменты.
Также по теме: Хайатт походя оскорбил жертв сталинизма
«Робинсон: Скажите коротко и просто – Троцкий был хорошим или плохим?
Хитченс: Он был одним из немногих среди коммунистов, о ком вообще имеет смысл задавать этот вопрос.
Робинсон: Это заставляет меня спросить вас, почему вы называли себя троцкистом. Вы чем-то восхищаетесь в этом человеке, согласны с чем-то в его писаниях?
Хитченс: Да. Вспомним борьбу левой оппозиции против Сталина в 1920-е годы. Она породила в остальной Европе, Азии, Латинской Америке - фактически повсюду - особое движение, антисталинистское и марксистски левое. Обычно оно небольшое, но зачастую интеллектуально влиятельное. Перефразируя профессора Сервиса, я бы сказал, что главное в Троцком – то, что он одновременно был творческим человеком и человеком действия. Он мог писать о литературе и делал это. Он помогал Андрэ Бретону писать «Манифест сюрреализма». Он мог рассуждать об удивительно широком круге проблем, но при этом был бойцом, революционером, человеком огромной моральной и физической смелости. Это была харизматическая фигура, которая, вдобавок, писала памфлеты и произносила речи против угрозы гитлеризма намного лучше и намного раньше, чем Уинстон Черчилль».
Тут Хитченсу, конечно, подыгрывают. На это было легко ответить: «Знаешь, Питер, когда Троцкий был у власти, он перебил кучу невинных людей и помог установить чудовищную идеологическую диктатуру. Так что при всех его литературных заслугах его трудно назвать хорошим человеком». Для такого любителя ложных выборов, как Хитченс (как известно, вы либо поддерживаете вторжение в Ирак, либо симпатизируете Батисте), это, безусловно, позорный промах. Был Троцкий хорошим? РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ. Он был злодеем. Он участвовал в создании советского полицейского государства, и это «достижение» сильно перевешивает любой его вклад в сюрреалистическую литературу и любое писание памфлетов против нацизма.
Читайте также: Арно де Борчгрейва обвинили в плагиате
Каждый, кто хоть что-то понимает в российской истории, знает, что Троцкий был жуткой фигурой. Это был человек, который, когда у него была власть, без колебаний нарушал гражданские права, разгонял оппозиционные партии и физически ликвидировал тех, кто выступал против советского режима. Хитченс, доводивший себя до бешеной моралистической истерики, когда речь шла о Сталине, Саддаме Хусейне или даже Генри Киссинджере, предпочитал скромно молчать об ужасных преступлениях Троцкого против человечности и о бойне, устроенной им во имя коммунизма. У него как будто не хватало сил, чтобы добавить, что Троцкий был не только «творческим человеком», но и тираном. Неужели я слишком многого требую от наших «антитоталитарных полемистов», когда хочу, чтобы они всерьез осуждали тоталитаризм или одну из наиболее тесно связанных с ним исторических фигур?
Поэтому, хотя я согласен с Кирчиком в том, что работы Хитченса о религии основаны на грубых упрощениях, я бы сказал, что его отвратительные похвалы мифическому «хорошему Троцкому» заслуживают намного большего осуждения. В сущности, я считаю Хитченса такой сомнительной фигурой именно потому, что он последовательно предпочитал форму содержанию. Для него важнее литературные заслуги Троцкого и его впечатляющая способность «рассуждать об удивительно широком круге проблем», для меня – диктаторское прошлое и причастность к массовым убийствам. Троцкий замечательно говорил и обладал несомненным литературным талантом. Но факт в том, что властью он пользовался так же безжалостно, как Ленин и Сталин. Он был идеологическим фанатиком и верил, что цель настолько важна, что оправдывает любые средства (не нужно быть психологом, чтобы заметить, что восхищение Хитченса Троцким, бесспорно, как-то связано с идеей использования нелиберальных методов во имя либеральных целей). Троцкий был для Хитченса слепым пятном, и, хотя об этом почти не говорят, это явно несколько хуже, чем те прегрешения, которые обычно ставят в вину Хитченсу.
