На последних страницах своего монументального труда «Вторая мировая война» Уинстон Черчилль размышляет о загадке военных решений. Когда специалисты (экономические и военные аналитики, психологи, метеорологи) предложат свои аналитические выкладки, кто-то должен взять на себя очень простую и по этой причине крайне трудную работу по преобразованию всего этого сложного множества в простое «да» или «нет». Либо мы идем в наступление, либо продолжаем выжидать. Этот поступок, который никогда нельзя на сто процентов обосновать разумными причинами и мотивами, может совершить Хозяин. Дело экспертов – представить ситуацию во всей ее сложности и многообразии. Дело Хозяина – упростить ее до точки принятия решения.
Хозяин особенно нужен во времена глубоких кризисов. Задача Хозяина – в законодательном порядке принять решение, которое положит конец разногласиям и объединит тех, кто хочет сохранить старые параметры, и тех, кто понимает необходимость перемен. Не компромиссы оппортунистов, а именно такие разногласия являются единственно верным путем к подлинному единству. Давайте приведем пример, который определенно не является спорным. Это Франция в 1940 году. Даже второй человек во французской коммунистической партии Жак Дюкло (Jacques Duclos), и тот признал в частной беседе, что если бы в то время во Франции состоялись свободные выборы, маршал Петен получил бы на них 90% голосов. Когда де Голль совершил поступок исторической значимости, отказавшись признать капитуляцию Франции перед немцами, и продолжил сопротивление, он заявил, что только он один, а не режим Виши выступает от имени Франции (от имени истинной Франции как таковой, а не только от имени «большинства французов»!). То, что он говорил, было правдой, пусть его слова были не только «нелегитимными» с демократической точки зрения, но и явно противоречили мнению большинства французов.
Маргарет Тэтчер - леди, которая не оборачивается, была такой Хозяйкой. Она придерживалась своих решений, которые сначала воспринимались как сумасбродные, но потом постепенно переводили ее сумасбродство в общепризнанную норму. Когда Тэтчер задали вопрос о ее величайшем достижении, она ответила без промедлений: «Новые лейбористы». И она была права: триумф Тэтчер был настолько грандиозен, что даже политические противники признали основы ее экономической политики. Истинный триумф - это не победа над врагом: он приходит тогда, когда сам враг начинает говорить на вашем языке, и когда ваши идеи ложатся в основу всего строения.
Так что же осталось сегодня от наследия Тэтчер? Неолиберальная гегемония явно разваливается. Пожалуй, железная леди была единственной настоящей тэтчеристкой – она свято верила в свои идеи. Сегодняшний неолиберализм, напротив, «только воображает, что верит в себя, и требует, чтобы весь мир воображал то же самое» (слова Маркса). Короче говоря, сегодня налицо неприкрытый цинизм. Вспомните жестокую шутку из фильма Любича «Быть или не быть». Когда офицера-нациста Эрхардта спрашивают о немецких концентрационных лагерях в Польше, он резко бросает в ответ: «Мы занимаемся концентрацией, а поляки занимаются тем, что заселяют лагеря».
Разве нельзя сказать то же самое о банкротстве компании Enron в 2002 году (а также обо всех финансовых крахах, которые последовали за этим событием)? Ведь это можно истолковать как ироничный комментарий о понятии «общество риска». Тысячи сотрудников, потерявших работу и свои сбережения, безусловно подверглись риску. Но у них не было никакого выбора – риск предстал перед ними в образе незрячей судьбы. И напротив, те, кто имел полное представление о рисках и о возможности вмешаться в эту ситуацию (топ-менеджеры), свели свои риски до минимума, реализовав ценные бумаги и опционы еще до банкротства. Поэтому все верно: мы живем в обществе рискованного выбора, но в этом обществе одни (менеджеры с Уолл-стрит) выбирают, а другие (простые люди, выплачивающие ипотечные кредиты) рискуют.
Одним из странных последствий финансового кризиса и мер по противодействию этому кризису (огромные суммы денег для спасения банков) стало возрождение идей радикального капитализма с его идеологией «жадность это хорошо», о чем писала Айн Рэнд (Ayn Rand) в своем выдающемся произведении «Атлант расправил плечи», продажи которого снова резко подскочили. Согласно некоторым сообщениям, уже появились первые признаки того, что сценарий «Атланта», в котором изобретательные капиталисты сами начинают забастовку, находит свое практическое воплощение. Конгрессмен-республиканец Джон Кэмпбелл (John Campbell) сказал: «Успешные и целеустремленные люди начинают бастовать. Я вижу порой своеобразную форму протеста, когда создающие рабочие места люди … отказываются от свои амбиций, поскольку видят, что будут за это наказаны». Абсурдность такой реакции заключается в совершенно неверном понимании ситуации: ведь большая часть гигантских сумм, выделенных на спасение, пойдет именно к рэндовским «атлантам», освобожденным от государственного регулирования. Эти люди провалили свои изобретательные схемы и тем самым вызвали кризис. И сегодня не великие креативные гении помогают ленивым простолюдинам, а обычные налогоплательщики спасают креативных гениев-неудачников.
Другой аспект наследия Тэтчер, на который нападают критики с левого фланга, это ее «авторитарная» форма руководства и отсутствие у нее демократической ориентации. Но и здесь все гораздо сложнее, чем кажется. Народные протесты, идущие по всей Европе, сходятся в ряде требований, которые при всей их спонтанности и очевидности создают нечто вроде «гносеологического препятствия» на пути подлинной конфронтации с продолжающимся кризисом нашей политической системы. Это по сути дела популяризованная версия делёзовской политики (Жиль Делёз — французский философ-постмодернист, автор теории различий и повторений – прим. перев.): люди знают, чего хотят; они способны открыть и сформулировать свои желания, но только путем постоянного взаимодействия и активности. Поэтому нам нужны активные совместные действия организованной группы лиц, называемые партиципаторной демократией, а не просто представительная демократия с ее избирательными ритуалами, которые раз в четыре года прерывают пассивность избирателей. Нам нужна самоорганизация масс, а не централизованная ленинская партия с вождем и т.д.
Именно этот миф о нерепрезентативной прямой форме самоорганизации является последней ловушкой и самым глубоким заблуждением, которое необходимо развенчать, и от которого крайне трудно отречься. Да, в каждом революционном процессе есть моменты коллективной солидарности на грани экстаза, когда тысячи, сотни тысяч людей совместно захватывают общественные места, такие как площадь Тахрир. Да, есть моменты напряженного коллективного участия, когда местные общины ведут дебаты и принимают решения, когда люди живут в состоянии перманентного чрезвычайного положения, взяв дела в свои руки, когда нет Лидера, чтобы направлять их. Однако такое состояние долго длиться не может, и усталость становится в этих случаях не просто психологическим фактом, а категорией социальной онтологии.
Подавляющее большинство, включая меня, хочет быть пассивным и полагаться на эффективный государственный аппарат, чтобы тот гарантировал ему бесперебойную работу всей социальной системы, и чтобы люди могли спокойно заниматься своими делами и работой. Уолтер Липпман (Walter Lippmann) писал в своей книге «Общественное мнение», что стадом граждан должен управлять «специальный класс, чьи интересы выходят за рамки его местонахождения». Этот класс элиты должен выступать в качестве машины знаний, которая способна обойти первичный дефект демократии, каким является недостижимый идеал «всезнающего гражданина». Так и работают наши демократии – с нашего согласия. В том, что говорил Липпман, нет никакой тайны, это очевидный факт. Тайна заключается в том, почему, зная об этом, мы все равно играем в эту игру. Мы ведем себя так, будто свободны и свободно принимаем решения, а сами не только молчаливо соглашаемся, но даже требуем, чтобы невидимая инстанция (вписанная в саму форму нашей свободы слова) говорила нам, что делать и что думать. «Люди знают, чего хотят». Нет, не знают, и не хотят знать этого. Им нужна хорошая элита, и поэтому настоящий политик не только защищает интересы народа. Через него народ узнает, чего он «действительно хочет».
Что касается молекулярной самоорганизующейся массы, которая выступает против иерархического порядка, поддерживаемого благодаря харизматичному лидеру, то здесь следует отметить один парадокс. Венесуэла, которую многие хвалят за ее попытки создать систему прямой демократии (местные советы, кооперативы, рабочие, управляющие заводами и фабриками), это также страна, где президентом был сильный и харизматичный лидер, если такие вообще бывают. Здесь как будто работает правило переноса Фрейда: чтобы человек «вышел за собственные рамки», вырвался из пассивности представительной политики и сам начал заниматься политикой напрямую, ему необходим пример лидера, который позволит ему вытянуть себя из болота подобно барону Мюнхгаузену, который «должен знать», чего этот человек хочет. Именно в этом смысле философ Ален Бадью (Alain Badiou) недавно отметил, что горизонтальное объединение в сети ослабляет классического Хозяина, и одновременно выводит новые формы доминирования, которые намного сильнее классического Хозяина. Вывод Бадью состоит в том, что подданный нуждается в Хозяине, дабы возвыситься над человекоподобным животным и продемонстрировать преданность истине:
«Хозяин - это тот, кто помогает индивидууму стать подданным. То есть, если признать, что подданный возникает из противоречий между индивидуальностью и всеобщностью, то становится очевидно, что индивидуум нуждается в посредничестве, а отсюда и во власти, дабы продвигаться по этому пути вперед. Приходится возрождать должность хозяина – неправда, что без нее можно обойтись. Даже и особенно в предвидении освобождения».
Бадью не боится выступать против необходимой для нашей «демократической» чувствительности роли Хозяина: «Главная функция лидеров несовместима с превалирующим «демократическим» окружением, и поэтому я веду с этим окружением непримиримую борьбу (в конце концов, начинать надо с идеологии)».
Мы должны бесстрашно следовать его заявлению. Чтобы результативно пробуждать людей от их догматического «демократического сна», от их слепой зависимости от узаконенных и регламентированных форм представительной демократии, призывов к прямой самоорганизации недостаточно. Нужна новая личность Хозяина. Вспомним знаменитые строчки из стихотворения Артюра Рембо «К разуму»:
Ударом пальца по барабану ты из него исторгаешь все звуки - начало гармонии новой.
Один твой шаг - и поднимаются новые люди, ведя других за собою.
Отвернулась твоя голова - это новой любви зарожденье!
Повернулась она - зарождение новой любви.
В этих строках нет абсолютно ничего «фашистского» - высший парадокс политической динамики состоит в том, что Хозяин нужен, чтобы вытягивать людей из болота инерции и подталкивать их к возвышающей и эмансипирующей борьбе за свободу.
Чего нам не хватает сегодня, так это Тэтчер на левом фланге: лидера, который повторил бы жесты и движения Тэтчер, но в противоположном направлении, преобразив всю область предположений и допущений, которые разделяет сегодняшняя элита по всем главным направлениям.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Чего нам не хватает сегодня, так это Тэтчер на левом фланге: лидера, который повторил бы жесты и движения Тэтчер, но в противоположном направлении, преобразив всю область предположений и допущений, которые разделяет сегодняшняя элита по всем главным направлениям.
