«Занимаясь историей, лишь самые продвинутые философы прогресса учитывают то, что она длится бесконечно», пишет философ Одо фон Марквардт в своих «Скептических наблюдениях». Для таких людей оправданно «торопиться и обгонять всех и каждого, чтобы всегда быть впереди».
С тех самых пор, как Петр Великий «прорубил окно в Европу», Россия стала излюбленным объектом наблюдения для «философов прогресса» - как на западе, так и в самой России. Большинство из них констатировали, что страна, расположенная на периферии Европы, была «отсталой». Стремление преодолеть эту отсталость являлось главной движущей силой, начиная с 18 века. Когда Екатерина II в 1767 году заявила, что «Россия – это европейская держава», это было в меньшей степени констатацией факта, а в большей – программой на будущее. В 19 веке на этой почве случился раскол в российской философии. Скептики вопрошали: «А есть ли смысл соревноваться с западом и гнаться за химерой модернизации? Не лучше ли стараться понять историю России, исследуя ее собственные корни и обстоятельства?»
С точки зрения сегодняшнего постколониального дискурса, манифестации славофилов, выражавших культурные претензии на самобытность, были исключительно прогрессивными, когда они впервые сформулировали программу дистанцирования от запада, в основе которой лежала идея автохтонных традиций. Программы по модернизации, созданные в царское время, напротив, были близки концепции дальнейшего развития западного модернизма. То есть, по собственным масштабам, они находились в плену отсталости.
Отсталость является лейтмотивом «Истории России», написанной Манфредом Хильдемайером, в которой он на 1500 страницах описывает развитие страны с самого основания Киевской Руси и до октябрьской революции 1917 года. «Многие книги заканчиваются иначе, чем планировалось», признает автор в предисловии. Изначально он задумывал свой труд не как всеобъемлющее повествование, а как изложение лишь одного аспекта российской истории, а именно отношений России с Европой. В прошлые десятилетия было принято описывать историю России не в общем и целом, а в контексте конкретных тем. Этим путем шли многие известные специалисты, такие как Андреас Каппелер, автор книги «Россия как многонациональное государство», или Рихард Вортманн, описывавший различные царские режимы. На конкретных темах фокусировались также Карстен Герке («История России») и Клаус Цернак («Польша и Россия»). «История России» от Хильдермайера является первой за долгие годы всеобъемлющей историей этой страны на немецком книжном рынке, которая вместе с его «Историей Советского Союза», изданной в 1998 году, являет собой монументальное творение в общей сложности на 2700 страницах.
Основной акцент в книге сделан на Новом времени. Лишь одна шестая всего содержания посвящена времени Петра Великого. Весьма полно освещены структурные вопросы, касающиеся 18 и 19 веков, как, например, вопрос о том, можно ли говорить о развитии в России самобытного общества, то есть «общества как государственного продукта». Такого рода понятия были популярны в дискурсах 1970-х и 1980-х годов. Они до сих пор подменяют дихотомию между западной и российской историей общества. Хильдермайер же подчеркивает, что общество во времена Екатерины II действительно стимулировалось государством, но уже во второй половине 19 века стало вполне самостоятельным.
Личностям, между 1860 и 1917 годами «продвигавшим» эти изменения в российском обществе, в том числе в культурном плане, Хильдермайер уделяет особое внимание. Речь идет о социокультурных наблюдениях за представителями различных сельских и городских групп; на пяти страницах автор описывает различия между семью разными типами русских предпринимателей. Историю общества он связывает с историей культуры, что наиболее наглядно отображено в пассажах, посвященных приближающейся к своему концу эпохе царизма.
Пьеса Чехова «Вишневый сад» определяла наше представление о закате помещичьего класса, который олицетворял хозяин сада, вынужденный, в конце концов, продать его невежественным нуворишам. Хильдермайер опровергает, однако, эти представления о кризисе помещиков-дворян в последние десятилетия царского режима и приводит данные, согласно которым, в 1890-х годах даже в Московской губернии, бывшей центром ранней индустриализации, до половины помещиков принадлежали дворянскому сословию. При этом автор приводит не только чисто статистические данные, а подкрепляет их конкретными примерами, когда дворяне продавали свое имущество неблагородным покупателям-купцам. Так, например, в 1894 году Иваново, семейное поместье графа Толстого, было продано семейству московских промышленников Бахрушиных. Последняя благородная владелица поместья была в таком отчаянии, что, покидая его навсегда, оставила в мороз открытой оранжерею, оставляя росшие там апельсины и персики на верную гибель. Эта история, в общем, соответствует стереотипу, созданному «Вишневым садом». Однако новые буржуазные владельцы вполне осознавали культурную ценность своего нового имущества, устраивали в Иванове театральные постановки и позднее подарили свое владение городу Москве – с условием, что там будет организован детский приют. По словам Хильдермайера, такого рода благотворительность была свойственна довольно многим представителям этого слоя общества. Таким образом, стереотип о невежестве нуворишей, купивших за бесценок вишневый сад и вырубивших его, ошибочен.
От изложения истории, охватывающего промежуток времени с 9 по начало 20 века, нельзя, конечно, ожидать тесного переплетения различных аспектов исследования. Хильдермайер структурирует свое повествование, иногда излишне подробно описывая в шести больших главах книги политическую историю страны, а потом вдруг переключаясь на описание общества, экономики и культуры. Весьма удачно эти переходы получились у него в главах, посвященных 18 и 19 столетию. В главах, описывающих допетровские времена, разные аспекты, напротив, едва переплетаются между собой. Глава об Иване Грозном сводится, по сути, к описанию общеизвестных событий. Например, читатели, желающие узнать о религиозной культуре того времени, найдут для себя много интересного. Однако то, что религия в России определяла политику, автор подчеркивает переходами от одной главы к другой.
Концептуально Хильдермайер оставляет за скобками империальное измерение российской истории. Он излагает историю российского центра. При этом развитие структуры империи и влияние политики центра на окраинные области страны главным образом игнорируются. Этот момент автор объясняет довольно оригинально: «Сущность сороконожки нельзя понять, рассматривая ее со стороны ног». Такой угол зрения, возможно, объясняется изначальным намерением описывать историю России в контексте ее связи с Европой. Но именно с учетом этой связи с Европой влияние, в 17 и 18 веках через Украину достигавшее российского центра власти, имеет фундаментальное значение. Завоевание Средней Азии в 1860-х годах сделало Российскую империю во многих смыслах сравнимой с другими европейскими колониальными державами. В 19 веке это было одним из главных факторов, повлиявших на становление России как европейской державы.
«История России» от Хильдермайера содержит несколько весьма интересных пассажей об истории евреев, но в ней отсутствует описание жизни мусульман, также проживавших на европейской территории России. Автор не претендует на полное описание всех этнических и религиозных групп, живших в царской России. Однако именно изучение царской политики по отношению к мусульманам наиболее точно показывает, какую важную роль религия играла в системе координат царской России. Название книги Роберта Крюса (Robert Crews), вызвавшей в свое время довольно оживленную дискуссию, «Империя и конфессиональное государство» („Empire and the Confessional State“) очень точно обозначает это. Такие аспекты в книге Хильдермайера отсутствуют – сороконожку не рассматривают, как сороконожку.
История России как империи вызывала на протяжении последних двух десятилетий оживленные дискуссии в профессиональных кругах. При этом в процессе исследований важную роль играли личные представления и восприятие России каждым отдельно взятым историком. Ни того, ни другого в книге Хильдермайера нет. Это большая книга, не соответствующая, однако, духу времени, что, впрочем, нельзя назвать ее недостатком. Ведь как сказал Одо Марквардт, по-своему правильна стратегия, заключающаяся в том, чтобы «спокойно ждать, пока лидер сделает круг и догонит тебя» – и тогда ты снова окажешься в авангарде.
