Белые готовы осуждать таких людей, как Дональд Стерлинг, однако опросы показывают, что у них есть дурные предчувствия по вопросу расового разнообразия нации.

Обычно апрельские грозы дают нам майские цветы. Но в этом году апрель принес нам ливень проблем с расовой окраской, которые вышли на общенациональный уровень. В Мичигане Верховный суд подтвердил запрет на программы по принятию в вузы, в которых критерием при поступлении является расовая принадлежность. Владелец «Клипперс» Дональд Стерлинг (Donald Sterling) вызвал бурю в обществе, когда всплыла запись, на которой он просит свою подружку смешанного расового происхождения не размещать в Instagram свои фотографии с чернокожими и не приводить их на игры НБА. Фермер из Невады Кливен Банди (Cliven Bundy) получил поддержку от сенатора Рэнда Пола (Rand Paul) и прочих известных консерваторов в ходе своей борьбы с федеральными властями за право использования земель для выпаса скота. Но большинство  сторонников поспешили дистанцироваться от Банди, когда тот во время пресс-конференции сделал следующее сногсшибательное заявление:

«Хочу сказать вам еще одну вещь, которую знаю про черных …. Они делают аборты своим несовершеннолетним детям, они сажают своих юношей в тюрьму, потому что те так и не научились собирать хлопок. И у меня часто возникает вопрос, что для них лучше: оставаться рабами, собирать хлопок, жить семейной жизнью, заниматься делами, или им лучше жить на государственные субсидии?»

Почти единодушное осуждение Стерлинга и Банди четко показывает, что мы как нация пережили то время, когда откровенно расистские заявления были приемлемы в обществе, когда их легко объясняли и оправдывали разными причинами, и за них никто не нес реальной ответственности.

Когда это произошло? Культурные сдвиги трудно отнести к точному времени, но есть немало свидетельств того, что страна подошла к переломному моменту во взглядах на расизм где-то в середине 1990-х. Например, Южная баптистская конвенция, являющаяся самой крупной протестантской организацией в США и оплотом южной культуры, наконец, весьма разумно извинилась за то, что прежде выступала в защиту рабства, сегрегации и расизма, сделав это на своей ежегодной встрече в 1995 году в Алабаме.

Приложение Ngram, принадлежащее Google, позволяет нам проанализировать частоту использования слов «предрассудки» и «расизм» в американских книгах в разное время. Результаты подтверждают сложившуюся закономерность. Слово «предрассудки» более широкого применения, и частота его использования остается почти неизменной с 1900 по 1970 год, после чего она начинает снижаться. Согласно Оксфордскому словарю английского языка, более нормативное слово «расизм» появилось лишь в 1902 году, а использовать его все чаще начинают только с середины 1960-х, когда принимались важные законы о гражданских правах. Слово «расизм» употребляется чаще всего в начале 1970-х, затем в эпоху Рейгана в 1980-е его используют реже, но в 1990-х частота его употребления снова резко возрастает. Самое примечательное то, что термин «расизм», обозначающий признание расовой предубежденности и общую нормативную негативную оценку, впервые начинает употребляться чаще слова «предрассудки» в начале 1990-х годов, а к середине десятилетия значительно превосходит его по употреблению.

Осуждение прямых и открытых выражений расистских взглядов стало общественной нормой еще задолго до 2008 года, когда был избран первый чернокожий президент. Неприемлемость открытых расистских взглядов следует всячески приветствовать, однако это отнюдь не означает, что расовые вопросы утратили свое значение или что расовая напряженность и опасения напрочь исчезли. Резко выражая свое несогласие в мичиганском деле, судья Соня Сотомэйор (Sonia Sotomayor) подвергла суровой критике своих коллег за то, что они принижают сохраняющуюся значимость расы:

«Раса — это по-прежнему важно… Отказ от признания мрачной реальности, состоящей в том, что расовый вопрос сохраняет свою значимость, вызывает сожаление. Остановить дискриминацию по расовому признаку возможно путем открытого и откровенного разговора на расовую тему, а также путем применения конституции с полным пониманием того, какие последствия имеет многовековая расовая дискриминация».

Для борцов за гражданские права проблема заключается в том, что неприкрытый расизм прошлого мутировал, превратившись в то, что Та-Нехиси Коутс (Ta-Nehisi Coates) называет «элегантным расизмом», который менее заметен и «маскируется в национальном вокабуляре, избегая эпитетов и нравоучительности». Для исследователей, журналистов и политиков новая проблема состоит в том, что из-за этой позитивной социальной нормы у людей будет меньше желания говорить открыто и откровенно о расовых вопросах. Эту проблему социологи называют «предвзятостью общественной желательности».

Проведенные недавно исследования показывают, что предвзятость общественной желательности сохраняется при оценке обеспокоенности белых меняющимся расовым составом страны. В начале 2013 года Научно-исследовательским институтом религии (Public Religion Research Institute) был проведен научный эксперимент с задачей проанализировать тревоги и волнения, связанные с изменениями в расовом составе страны. Сначала мы попросили респондентов сказать интервьюерам, согласны они или нет с заявлением: «Меня беспокоит мысль о том, что Америка станет страной, где большинство населения не будет белым». Среди белых 13% признались, что мысли о большинстве и меньшинствах в Америке вызывают у них обеспокоенность. Были лишь небольшие расхождения между белыми подгруппами. Меньше всего такие мысли волновали белых людей моложе 50 лет (10%), а больше всего белых республиканцев (18%).

Затем мы провели так называемый списочный эксперимент, позволяющий респондентам выражать свои взгляды по щекотливым вопросам опосредованно. Мы разделили участников исследования на две группы идентичного демографического состава и попросили каждую группу сказать нам, сколько пунктов из списка вызывает у них тревогу (не указывая, какие это пункты). Одна группа была контрольной, и она получила три контрольных заявления. А другая группа была испытуемой, и она получила три таких же контрольных заявления плюс четвертое, которое гласило: «Меня беспокоит то, что большинство в Америке будет составлять не белое население». Поскольку обе группы имели одинаковый демографический состав, любые вариации в среднем количестве заявлений, выбираемых группами, могли быть отнесены исключительно на счет испытуемой группы, выбирающей четвертое заявление. Таким образом,  по любой подгруппе (но не по отдельным респондентам) можно статистически определить долю респондентов, выбирающих такое заявление, путем вычитания среднего числа заявлений, выбранных испытуемой группой, из среднего числа заявлений, выбранных контрольной группой. Это число и есть «опосредованный ответ».

Опосредованные ответы показали, что у всех белых подгрупп в значительной мере присутствует предвзятость общественной желательности, а у белых респондентов возникает гораздо более существенный разброс мнений. Среди белых американцев в целом опосредованный показатель был почти на 20% выше, чем непосредственный (31% и 13%). Белые — не утвердившиеся в вере христиане и не южане — продемонстрировали самый низкий опосредованный показатель обеспокоенности. Но даже в этих группах эффект предвзятости общественной желательности измерялся двузначными цифрами. Например, лишь 13% белых не с юга заявили, что страна с большинством и меньшинством вызывает у них тревогу. Но когда применили метод опосредованных ответов, оказалось, что тревожатся по этому поводу целых 25% респондентов.

Что примечательно, разница в показателях расовой обеспокоенности у белых республиканцев и белых демократов значительна при прямом ответе. Республиканцы чаще демократов говорят о том, что не белое большинство в стране вызывает у них тревогу (18% против 11%). Однако столь очевидное различие исчезает, когда применяется метод опосредованных ответов. Когда белые демократы получают возможность  выразить свое мнение не напрямую, число обеспокоенных изменениями в расовом составе резко увеличивается с 11 до 33%, а у белых республиканцев — с 18 до 30%.

Белые воцерковленные протестанты и белые южане (это две пересекающиеся группы) продемонстрировали самый высокий опосредованный показатель обеспокоенности по поводу расовых изменений в стране и самый мощный эффект предвзятости общественной желательности. Когда эту группу напрямую спрашивали по телефону, беспокоит ли их то, что большинство  в Америке будет не белым, лишь 15% белых верующих протестантов дали положительный ответ. Но этот показатель достиг ошеломительных 35%, когда данный вопрос был поставлен не напрямую, а в ходе списочного эксперимента. Аналогичным образом, разница между прямым и непрямым вопросом среди белых южан составила 26%. 16% ответили утвердительно на прямой вопрос, и 42% — на опосредованный.

Суть особого мнения судьи Сотомэйор заключалась в том, что даже после принятия важных законов о гражданских правах, после извинений Южной баптистской конвенции и после избрания чернокожего президента расовые проблемы остаются. Данные исследований говорят о том, что мы по-прежнему живем в пороговое время, когда явный расизм почти все и повсеместно осуждают, однако у белых американцев по-прежнему сохраняется невысказанная тревога и негативные ощущения в связи с меняющимся расовым балансом в стране.