Поляки несут ответственность за смерть 28 тысяч человек, взятых в плен в ходе польско-большевистской войны, утверждает Геннадий Матвеев. Издание его книги на польском языке рекламирует в Польше сам российский посол.
На обложке на первом плане изображена висящая на колючей проволоке ушанка красноармейца. На фоне — маршал Пилсудский с немного испуганным лицом. Название: «Польский плен».
А под обложкой скрывается, по меньшей мере, неоднозначное с польской точки зрения видение автора судьбы красноармейцев, которые попали в плен в ходе проигранной Советским Союзом польско-большевистской войны. В этих (вдвое превышающих польские) оценках число жертв описывается, как «не менее 28 тысяч человек». Кроме того звучат недвусмысленные обвинения в польский адрес: о прямой и косвенной вине в смерти военнопленных. Так выглядит польскоязычное издание книги Геннадия и Виктории Матвеевых, вышедшее в московском издательстве и добравшееся до Польши. В ближайший понедельник в посольстве России в Варшаве состоится ее торжественная презентация при участии посла Александра Алексеева. Как реагирует на это польский МИД?
«Мы гордимся тем, что в Польше существует свобода слова. Содержание такого рода книг должны оценивать научные круги и общественность. Я надеюсь, что наши ученые будут пользоваться аналогичной свободой для представления своей позиции и результатов польских исследований на территории Российской Федерации», — такой комментарий на тему книжно-издательских инициатив российского посольства дал нам пресс-секретарь дипломатического ведомства Марчин Войчеховский (Marcin Wojciechowski). Свобода слова свободой слова, впрочем, ответ МИД кажется любопытным. Может быть, посольство Польши в Москве тоже скоро пригласит нас на презентацию изданного специально для россиян исторического труда?
Не стоит, однако, забывать, что один из авторов «Польского плена» — Геннадий Матвеев — не последний человек. Это известный историк, член Российско-польской Группы по сложным вопросам, то есть совместной организации польских и российских историков и дипломатов, которая пыталась выработать общую позицию или хотя бы список расхождений по самым болезненным историческим темам, которые разделяют поляков и россиян. Несколько лет назад казалось (в частности, благодаря Матвееву), что тема пленных времен польско-большевистской войны принадлежит к таким сферам, по которым возможен консенсус. Польские и российские историки сошлись на том, что в лагерях для пленных погибли от 16 до 18 тысяч российских военных, а причиной их смерти были преимущественно инфекционные заболевания и сложные условия пребывания на опустошенных войной территориях. В результате совместных исследований (еще до эры появления Группы по сложным вопросам) появилась, например, публикация «Красноармейцы в польском плену»: собрание документов, изданное Матвеевым вместе с Збигневом Карпусом (Zbigniew Karpus) и Вальдемаром Резмером (Waldemar Rezmer) благодаря сотрудничеству польских и российских государственных архивов. Однако в 2011 году во взглядах Матвеева на тему советских военнопленных в польских лагерях произошел резкий поворот. Тогда российский историк приехал в Варшаву на конференцию Польского института международных дел (PISM), которая была посвящена именно этой тематике. Он, к изумлению слушателей (преимущественно историков), заявил, что насчитал как минимум 28 тысяч жертв «польских лагерей». Матвеев рассказывал о «садизме» персонала, намеренном отказе от обеспечения пленных медицинской помощью и приемлемыми условиями содержания, а далее потребовал от Польши принести официальные извинения. Серьезные профессора ответили ему на это… гулом в зале.
В то же самое время, когда взгляды Матвеева переживали эволюцию, менялся и политический фон дела советских военнопленных. Оно постепенно превращалось в «ответ на Катынь». Как только польская сторона поднимала тему преступления против польских офицеров, россияне отвечали: «а вы убили наших пленных». 7 апреля 2010 года во время мероприятий, приуроченных к катынской годовщине, об этом в духе такой риторики говорил Владимир Путин. По словам российского премьера (президентом был тогда Дмитрий Медведев), в польских лагерях погибли даже 32 тысячи красноармейцев. Понятно, что упоминание об этом в годовщину Катынского преступления, не было случайным, а Путин не стал объяснять, почему он назвал именно это, а не какое-нибудь другое число погибших большевиков. Одновременно с лавинообразным ростом в российских публикациях числа жертв обострилось и российское мнение на тему причины гибели пленных в лагерях. Если еще 10 лет назад историки в целом соглашались с тем, что они чаще всего умирали от инфекционных заболеваний, то в последние годы все чаще стали звучать обвинения в преднамеренных действиях руководства Второй Польской республики и сотрудников лагерей. Новая книга Геннадия и Виктории Матвеевых не стала здесь исключением. «Не обязательно было иметь специальный приказ об умерщвлении пленных красноармейцев, который, по мнению Карпуса, якобы ищут в польских архивах российские исследователи. Было вполне достаточно, чтобы люди, которым доверили судьбу десятков тысяч военнопленных, продолжали вести с ними личную войну, без зазрений совести и христианского милосердия обрекая своих подопечных на голод, холод, болезни и мучительную смерть», — так звучат заключительные слова книги. По подсчетам Матвеева, в польских лагерях пленных оказались 157 тысяч красноармейцев, из них погибли как минимум «25-28 тысяч». Тяжелые условия пребывания в лагере становятся для Матвеева удобным объяснением, почему «около 30 тысяч красноармейцев предпочли добровольно вступить в ряды антисоветских военных формирований на стороне поляков». Авторы «польского плена» не скрывают, что большая часть цифр, которые они приводят, основаны на предположениях. Они ссылаются обычно на те же документы и источники, что и польские ученые. Можно даже сказать, что мы имеем здесь дело, скорее, с довольно зыбкой сферой интерпретации доступных материалов, чем с манипуляцией фактами. Однако обращает на себя внимание один фрагмент книги, в котором историки делают довольно заметный реверанс в сторону политики. Они цитируют в своей книге (отнюдь не в полемическом ключе) слова человека с дипломом не исторического, а юридического факультета и школы КГБ, Владимира Путина, и его высказывание 7 апреля 2010 года о 32 тысячах жертв.
