На состоявшейся во Французском дворце (Стамбул) на прошлой неделе церемонии афганский писатель в эмиграции Атик Рахими был удостоен литературной награды Нотр-Дам де Сион 2014 года. В представленной к награде книге «Будь проклят Достоевский» Рахими под влиянием идей русского писателя в романе «Преступление и наказание» дает новое толкование таким понятиям, как «преступление», «наказание», «совесть», исходя из условий, существующих в его стране. Мы беседовали с Рахими о его книге и премии.
Зехра Онат: В вашем произведении вы затрагиваете самые тонкие вопросы человеческой природы. Желание совершить преступление, раскаяние, совесть, внутренний конфликт, справедливость… Что вдохновило вас на анализ этих моментов?
Атик Рахими: Я особенно часто задавал себе вопрос о чувстве ответственности в зоне боевых действий. Какая духовная инстанция, помимо общегосударственного блага или патриотизма, может побудить к убийству? Этот вопрос действительно меня волнует, поскольку здесь речь идет об ответственности человечества перед историей. Литература не обладает такой силой, чтобы положить конец преступлениям, но она способствует нашему осознанию преступления. В 2002 году я вернулся в Афганистан и встретился с моими друзьями-коммунистами, а также молодыми моджахедами, участвовавшими в гражданской войне. Не терзаемые какими-либо угрызениями совести или чувством раскаяния, они вполне ощущали себя в своей тарелке. Возникали ли у них муки совести? Как человек переживает убийство? Мне интересно изучать судьбу человека, не являющегося героем или антигероем. Поэтому в основе моих романов, как правило, жизнь потерянных или несчастных людей. Герой этого романа — студент, который не в силах найти свое место в жизни, и в некотором смысле через убийство он открывает для себя свою страну, культуру, мир, обнаруживая самого себя. Благодаря его истории мы понимаем и историю земель, на которых он родился.
— Для героя вашего романа Расула, так же, как и для Раскольникова в романе «Преступление и наказание», важный фактор — это совесть. Как вы считаете, всегда ли совесть помогает нам видеть истину? Каково это, встретиться лицом к лицу с совестью и признаться в совершении преступления?
— Действительно, одного осознания своих действий недостаточно. Это только начало! Необходимо избавиться от непризнания вины и назвать содеянное преступлением. Признание помогает спасению человека, однако оно достигается не только путем откровения с самим собой, спасение возможно, если об этом преступлении будет громко и понятно сказано кому-нибудь еще. Поэтому Соня уговаривает Раскольникова пойти на перекресток, поцеловать землю и признаться перед всеми. Раскольников должен признаться перед законом, но не перед Соней. Тем не менее, он поступает иначе: нагнувшись к ногам своей любимой, словно кланяясь всему человеческому страданию, он делает признание; затем Раскольников признается перед законом, который представляет Порфирий Петрович, а тот, в свою очередь, не может задержать Раскольникова за неимением доказательств. Но, кроме доказательства, в произведении Достоевского во имя справедливости важно признание; кроме действия — важно слово. Преступление существует для того, чтобы его осознать, боль — чтобы ее выразить.
— Если сравнить «Будь проклят Достоевский» с опубликованной несколько лет назад другой вашей книгой «Земля и пепел», можно предположить, что есть некий универсальный посыл, который вы хотите донести до читателя в ваших произведениях. Чему посвящены ваши поиски?
— Видеть, что в Афганистане ни военачальник, ни военный преступник не осознают своих преступных действий, очень мучительно. Ислам с самого начала отрицает чувство вины. В христианстве же человек рождается в грехе, и перед ним — целая жизнь для его искупления. Это не совпадает с исламскими канонами, в которых человек всегда рассматривается невинным. Мусульмане будто живут в воздушном шаре. Религия и традиция защищают их от дьявола, который бродит вокруг них. Таким образом, замороженное, стереотипизированное мусульманское сообщество отвергает другого, так как от другого исходит зло. Отсутствие чувства вины подразумевает отвержение. По мнению Лакана, так возникают две патологии: невроз (у тех, кто остается внутренне закрытым) и психоз (у тех, кто отказывается взглянуть внутрь). Так как афганское общество не признает своей вины, оно живет в состоянии психоза. Это контрастирует с ситуацией Расула, который впитывает в себя вину всего общества и становится примером терпения. Признание своей вины — это один из основных образцов поведения.
— В вашем интервью при первом выходе в свет «Будь проклят Достоевский» вы отмечали, что вам близки идеи не только Достоевского, но и Кафки. В чем причина этой близости, существующей вопреки тому, что на создание романа вас все-таки вдохновило произведение Достоевского?
— Афганистан — это страна в стиле Кафки! Расул надеется, что после судебного процесса над ним начнется расследование дел всех военных преступников. Тем не менее, его судят не за содеянное, а за идентичность. Именно это роднит этот роман с творчеством Кафки. У Кафки есть дело, но нет преступления, однако здесь есть преступление, но нет дела. Это отсутствие порядка становится фатальным. Бомба, убивающая сотни невинных людей, не имеет отношения к преступлению, а убийство сутенерши и вовсе считается едва ли не долгом.
— Теперь вам присуждена премия по литературе Нотр-Дам де Сион. Что для вас значит эта награда? Как вы считаете, вам удалось донести до ваших читателей основной посыл?
— Награда стала для меня большой неожиданностью. Приятным сюрпризом. Это почетно! Когда я встречался с турецкой читательской аудиторией и журналистами, я увидел, что они очень внимательно ознакомились с моей книгой. Я бы предположил, что сама ситуация и мой персонаж Расул были наиболее понятны французским читателям. Но интерес к этой книге, которую лично я очень люблю, был самым высоким в Турции.
