Это было настоящее шоу! В прошлый вторник Европейский парламент в Страсбурге и украинский парламент в Киеве одновременно, ровно в полдень по среднеевропейскому времени ратифицировали соглашение об ассоциации между ЕС и Украиной. «Сегодня мы доказали, что вместе пишем историю», — пафосно сказал председатель Европейского парламента Мартин Шульц (Martin Schulz). По его словам, «пробил звездный час демократии». Европейский парламент, гласило послание, по техническим причинам достигшее Киева с небольшой задержкой, поддерживает Украину на пути в Европу.
Благодаря этому соглашению, вероятнее становится помощь украинской экономике со стороны европейцев. Но это лишь одна сторона проблемы. Гораздо труднее им будет выработать защитные меры против российской политики экспансии. Военные действия против России недопустимы в принципе: это понимает даже польский национальный герой, икона восточноевропейского движения сопротивления Лех Валенса (Lech Walesa): «Ведь ЕС знает, что Россия располагает ядерным оружием - так же, как и НАТО. Так надо ли нам уничтожать друг друга?»
Этим же вопросом задаются многие предприниматели, переживающие за свой бизнес и инвестиции в России. Это волнение также нельзя не учитывать, но, с политической точки зрения, важнее другие обстоятельства. Немецкий экономический обмен с Россией меньше, чем с соседом — Польшей.
Украинский президент Петр Порошенко на днях заявил, что Владимир Путин якобы пригрозил ему, что российская армия в течение двух дней могла бы достигнуть не только Киева, но и столиц Польши, Латвии и Румынии. Из Москвы в ответ на это не последовало опровержения — и в этом плане озабоченность Восточного комитета немецкой экономики не только выглядят мелочной — в коридорах власти ее вообще не замечают.
Решения относительно антироссийских санкций и так принимаются на уровне ЕС — и даже удивительно, что национальным правительствам до сих пор удавалось придерживаться общей линии, хотя это и было нелегкой задачей. Ведь как ни крути, а Польше и прибалтийским странам, боящимся российского реваншизма, словакам и болгарам, целиком и полностью зависящим от российского газа, и, наконец, испанцам с итальянцами, не испытывающим особого интереса к проблемам Восточной Европы, трудно найти точки соприкосновения в этом вопросе.
Но на что вообще способны европейские санкции? В середине сентября 28 стран-членов ЕС после долгого промедления договорились о дальнейших шагах и приняли так называемый последний, «третий пакет» санкций, о котором Брюссель предупреждал еще в марте, после российской интервенции в Крыму. Однако арсенал экономических «пыточных инструментов» еще далеко не исчерпан. «Возможно, мы примем и другие санкции», — заявил Эльмар Брок (Elmar Brok), политик от немецкого Христианско-демократического союза (ХДС) и председатель международного комитета Европейского парламента. "В этом направлении еще достаточно пространства для маневра«,- считает, в свою очередь, депутат-либерал Александер Граф Ламбсдорф (Alexander Graf Lambsdorff).
Мягкая реакция
Главы государств и правительств стран ЕС действительно оставили себе достаточно пространства для маневра, если учитывать их до сих пор мягкую реакцию на действия российских оккупантов в Крыму. Тогда, в первую очередь, были заморожены переговоры с Россией по поводу упрощения визового режима и соглашения об ассоциации. На Путина эти, а также принятые одновременно с ними несколько более жесткие санкции со стороны США не произвели впечатления. Москва в середине марта объявила об аннексии Крыма, после чего ЕС запретил въезд на свою территорию некоторым российским политикам и олигархам и заморозил их счета в своих банках. Их список с тех пор был расширен: на данный момент эти ограничения действуют в общей сложности для 119 россиян и 23 российских предприятий.
Все это, впрочем, не заставило Россию отказаться от агрессии по отношению к Украине и от поддержки сепаратистов на востоке этой страны. Прежде чем ЕС в июле ввел, наконец, эффективные экономические санкции (прежде всего, против российского финансового сектора), пришлось погибнуть трем сотням пассажиров самолета, совершавшего рейс из Амстердама в Куала-Лумпур. Частным лицам и компаниям из стран ЕС было запрещено держать долговые расписки таких крупных российских банков, как Сбербанк, ВТБ, Банк Москвы, Газпромбанк и Россельхозбанк дольше, чем 90 дней. Теперь этот срок сокращен и вовсе до 30 дней.
Кроме того, европейцы объявили бойкот и облигациям трех крупных энергетических компаний: «Роснефти», «Транснефти» и «Газпрома» (в газовой отрасли они стараются избегать резких движений), а также ценным бумагам трех предприятий военно-промышленного комплекса.
Единство лишь в общих чертах
На согласование позиций на уровне национальных правительств ушло так много времени, потому что европейцы в своем отношении к Путину и его экспансивной политике едины лишь в общих чертах. На высшем уровне санкции были согласованы в конце августа. В силу они вступили, однако, с задержкой, причем председатель Европейского совета Херман Ван Ромпей (Herman Van Rompuy) одновременно сообщил, что санкции могут быть хотя бы частично отменены, если на востоке Украины удастся добиться перемирия. Лишь на таких условиях Финляндия, находящаяся в сильной экономической зависимости от России, согласилась проголосовать за санкции. Финский премьер Александер Стубб (Alexander Stubb) является одним из главных критиков санкций, потому что его страна наиболее сильно пострадала бы от ответного удара со стороны России. Так, собственных запасов газа Финляндии хватило бы лишь на один месяц. Аналогичным образом настроены и Словакия с Болгарией. В Финляндии к этим опасениям добавляется также страх перед закрытием российского воздушного пространства для европейских авиакомпаний — российский премьер Дмитрий Медведев уже выступил с такой угрозой в адрес европейцев. Дело в том, что в Азию (через Сибирь) осуществляется более половины всего пассажиропотока авиакомпании Finnair. Скептически по отношению к санкциям настроена также Италия, зависящая от российских поставок газа и не испытывающая такого страха перед Путиным, как его непосредственные соседи из Польши и стран Балтии.
«Начало опасной санкционной спирали»
«Единство среди стран ЕС крайне хрупко», — считает Ян Техау (Jan Techau) из европейского бюро Центра Карнеги. Разногласия есть не только между разными странами, но даже между членами национальных правительств, в том числе и немецкого: так, министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier) выступает за более мягкий курс по отношению к России. Ангела Меркель, однако, настаивает на жестком курсе. Но не придется ли ей прислушаться ко все более громким голосам деловых кругов, жалующихся на негативные экономические последствия, тем более что Кремль, похоже, не собирается идти на попятную? Так, председатель Восточного комитета немецкой экономики Экхард Кордес (Eckhard Cordes) уже предупредил о «начале опасной санкционной спирали».
Эксперт Йорг Форбриг (Jörg Forbrig) из фонда German Marshall Fund of the United States считает, впрочем, подобные опасения чрезмерными. По его словам, Россия является для Германии лишь «третьеклассным торговым партнером», на долю которого в последние десять лет приходилось всего 3,3% немецкого экспорта. «Россия не является рынком будущего», — утверждает он.
Представители крупного бизнеса, поддерживающие активные отношения с Россией, видят ситуацию, конечно, иначе. Например, компания, производящая гидравлические насосы для рулевого управления автомобилей Volkswagen, производимых в Калуге. Поскольку насосы используются в нефтедобывающей отрасли, их поставки в Россию были запрещены, от чего пострадал калужский завод. Либеральный депутат Ламбсдорф говорит, что все чаще слышит жалобы от представителей среднего бизнеса, лишившихся заказов из России. Поэтому он выступает за учреждение европейского фонда, из которого компенсировались бы убытки пострадавших предпринимателей. «Правительства стран ЕС должны создать компенсационный механизм», считает Ламбсдорф. Впрочем, критерии для возмещения убытков должны быть очень строгими, и рассчитывать на полную компенсацию предпринимателям в любом случае не придется.
Экономист Дэниэл Грос (Daniel Gros) из Европейского центра политических исследований в Брюсселе предлагает возмещать убытки лишь тем компаниям, торговый оборот которых с Россией за последние три года превышал четверть их общего оборота. По его мнению, создание фонда, в котором участвовали бы все страны ЕС, предоставило бы политикам определенное пространство для маневра, чтобы в случае дальнейшего ужесточения санкций не приходилось раз за разом снова обсуждать проблему экономических потерь. «А пока у нас нет такого механизма, эта дискуссия будет подниматься снова и снова», — опасается Ламбсдорф.
Такой фонд мог бы работать при условии, что убытки компаний в России возникали непосредственно вследствие западных санкций. Но это лишь частичная причина: слабость российской экономики в значительной степени обусловлена тем, что правительство Путина развивает только нефтегазовую отрасль, приносящую основные доходы, но игнорирует необходимость диверсификации и модернизации других секторов экономики.
На следующий день после параллельной ратификации соглашения об ассоциации парламентами ЕС и Украины это проявилось в очередной раз. На представительной международной конференции менеджеров, управляющих частными капиталами, в Москве было обнародовано, что общие инвестиции этого рода в России между 2011 и 2013 годами сократились с 1,6 миллиарда до 295 миллионов долларов в год — и это при том, что ни о каких санкциях тогда даже речи не было. В первые восемь месяцев этого года соответствующая сумма составила и вовсе лишь 35 миллионов долларов. «2014-й — потерянный год, как, собственно, и 2015-й», говорит партнер московской компании VIYM, управляющей частными капиталами, Андрей Якунин. Его отец Владимир Якунин — глава ОАО «Российские железные дороги», входящий в ближайшее окружение Путина. Западные санкции, похоже, оказались достаточно болезненными для московских бонз — но заставят ли они их изменить свою политику?
Россия становится беднее
Читатели могут не сомневаться, что мы не испытываем симпатии к позиции России в украинском кризисе, но все же. Конечно, истории известно немало примеров тому, что политически обоснованные санкции мировых держав по отношению к своим противникам приносили успех. Так, США вместе со своими союзниками в последние годы вынудили Иран пойти на значительные уступки в контексте его ядерной программы — соответствующие переговоры продолжаются и имеют неплохие шансы на успех. Ограничения в отношении иранского экспорта нефти лишили Тегеран основного источника доходов, а решающую роль сыграло отключение иранских банков от международных финансовых операций. Смены режима в Тегеране, правда, не произошло, но Махмуда Ахмадинежада на посту президента сменил более сговорчивый Хасан Рухани.
Впрочем, в Москве такое развитие событий немыслимо, уверены американские эксперты Клиффорд Гэдди (Clifford Gaddy) и Бэрри Икс (Barry Ickes) из вашингтонского исследовательского центра Brookings Institution. Они указывают на просчет в ожиданиях Запада: непосредственные последствия санкций — Россия становится беднее — никогда не приведут к тому, что либо Путин изменит свою политику, либо народ, недовольный своей жизнью после введения санкций, свергнет его. «Ожидать, что русские отреагируют на санкции так же, как отреагировали бы мы, ошибочно», — предупреждают эксперты.
Привычные к страданиям
Это связано не только с тем, что русскому народу на протяжении своей истории приходилось много страдать, и очередное подобное испытание его не сломит, и не только с националистическими эмоциями, получившими в последнее время довольно широкое распространение в российском обществе. Дело в том, что Россия на протяжении многих десятилетий живет (и выживает) благодаря своим доходам от продажи нефти и газа, указывают Гэдди и Икс. Эти доходы достигали 400 миллиардов долларов в год в советские времена, потом упали всего до 100 миллиардов после развала СССР в 1991 году, а потом сократились еще наполовину в «лихих» 1990-х. Но в 2000-х начался их стремительный рост, и сейчас они превышают 600 миллиардов долларов в год. По словам исследователей, русские еще хорошо помнят кризис, поразивший их страну в конце ХХ века, и сравнивают сегодняшнюю ситуацию именно с ним. «Чтобы уровень доходов России сократился до уровня 1990-х годов, цена на нефть должна обрушиться до 40 долларов за баррель, а российский экспорт нефти и газа — сократиться на 60 процентов», — говорят эксперты. Но было бы наивно полагать, что западные санкции приведут к таким последствиям.
Россию нельзя сравнивать ни с Ираном, ни тем более с Сербией, Мьянмой или Сьерра-Леоне, где Западу с помощью санкций удалось добиться свержения неугодных ему авторитарных правящих режимов.
Тем не менее, Брюссель работает над дальнейшими санкциями. Когда Москва в ответ на последний пакет санкций отреагировала жалобами на страдания русскоязычного населения в Латвии (являющейся страной-членом ЕС), было мало похоже на то, интервенции по «украинскому сценарию» может повториться. Но когда в тот же день в Москве под надуманным предлогом был арестован Владимир Евтушенков, один из немногих олигархов, дистанцировавшихся от Путина, это было похоже на окончательный отказ российского руководства от сотрудничества с Западом.
Последует ли ужесточение запрета на экспорт в Россию?
Поэтому вполне возможно, что ЕС когда-нибудь решится на запрет экспорта высоких технологий в Россию. Европа могла бы также объявить бойкот российской нефти, которую, в отличие от газа, она вполне может заменить за счет других источников. К примеру, в Германии доля российской нефти составляет лишь шесть процентов от ее общего импорта «черного золота». Если взглянуть на мировой рынок нефти, то нетрудно заметить, что это совсем не много.
Спонсор Газпром
Подобный бойкот мог бы действительно серьезно навредить России, почти целиком зависящей от экспорта углеводородов. В свою очередь, скорее символический характер носит требование британского премьера Дэвида Кэмерона отобрать у России право на проведение чемпионата мира по футболу 2018 года. Соответствующее решение в любом случае не входит в компетенцию ЕС, но Кэмерону этот шаг был бы милее, чем меры, способные навредить Лондону, являющемуся одним из мировых финансовых центров и поддерживающему тесные связи с Россией. В свою очередь, немцы не готовы отказаться от российского газа, хотя некоторые и освистывают футбольную команду «Шальке-04» (Schalke 04) за то, что ее главным спонсором является Газпром.
«До сих пор санкции не заставили Москву пересчитать свои доходы и расходы», — говорит эксперт Техау из европейского Центра Карнеги. «Путин — это Путин». Тем не менее, эффект от санкций нельзя недооценивать: Европа, наконец-то, продемонстрировала готовность к реальным действиям. «Санкции важны для нашей политической уверенности в себе», — говорит Техау.
Фактор Путина
Тем не менее, санкции остаются элементом краткосрочного кризисного менеджмента — долгосрочной же стратегии у ЕС нет. Нет у него и плана по урегулированию украинского кризиса. «Если кто-то хочет консолидировать Украину как политическую систему, то ему надо оставаться у власти не меньше 15 лет», — говорит Техау.
Это очень долгий период времени, в конце которого на политической арене вряд ли останется хоть кто-нибудь из нынешних действующих лиц. «Вероятность того, что у нас кончатся либо деньги, либо политическая воля в роли гаранта спокойствия на Украине, велика», — объясняет Техау. «И тогда Европа рискует оказаться посмешищем в глазах всего мира».
