Достижение мира может оказаться тяжелой работой

Министр обороны ФРГ Урсула фон дер Лайен (Ursula von der Leyen) рассказывает в интервью газете Hannoversche Allgemeine Zeitung о напряженных отношениях с Москвой, стратегии Запада и личных итогах года на новой должности.

Hannoversche Allgemeine Zeitung: Г-жа фон дер Лайен, кризис вокруг России и Украины значительно омрачил ситуацию в Европе — произошло это через несколько недель после Вашего вступления в должность министра обороны. Вы жалеете о том, что решили сменить сферу деятельности, ведь Вы раньше были министром по делам семьи, а также министром труда, а перешли в такую чрезвычайно серьезную область, как оборона?

Урсула фон дер Лайен: Я не хочу отказываться ни от одного дня, но ситуация действительно напряженная. Лишь несколько дней назад НАТО пришлось повышать боеготовность части войск. Наши партнеры в Польше и Прибалтике сегодня получают отчетливые сигналы о надежности и сплоченности. Плюс появились другие мировые кризисы, лихорадка Эбола и Ирак, которые еще год назад были просто немыслимы. Параллельно с этим Германия развернула широкие дебаты о персональном и техническом оснащении бундесвера. Эти дебаты необходимо вести, даже если они требуют больших усилий.

— Каковы Ваши личные итоги первого года на нынешнем посту?

— Прошедшие месяцы стали самым выдающимся временем в моей политической жизни. Мне пришлось, иногда преодолевая сопротивление, предпринять шаги по модернизации и создать новые, подходящие для сегодняшнего времени условия службы для солдат. Но было и много хорошего. Армия чувствует, что ожидания по отношению к ней возросли. Наши союзники высоко ценят то, что Германия берет на себя больше ответственности за общую безопасность. Российско-украинский кризис способствовал большей сплоченности в НАТО.

— В то время как мы здесь с Вами сидим, немецкие солдаты ВВС совершают наблюдательные полеты в небе над Прибалтикой. При этом они могут столкнуться с российскими самолетами, которые чрезвычайно близко оказываются рядом с ними в воздушном пространстве. Мир в Европе висит на волоске? Или еще существуют связи с Россией, которые позволяют не допустить перерастания разногласий в войну?

— Связующие нити есть. И мы активно их поддерживаем. Это, в первую очередь, касается высшего уровня. Федеральный канцлер Ангела Меркель находится в тесном контакте с российским президентом Владимиром Путиным. Кроме того, на всех дипломатических уровнях, например, в Организации по безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ), мы стараемся создать нейтральные рамки, в которых все участники могли бы вести переговоры о долгосрочном мире.

— Путин в меньшей степени делает ставку на безопасность и сотрудничество и в большей — на дестабилизацию и одиночные действия Москвы. Какие противодействующие меры есть у Запада?

— Противодействующие средства — это взвешенная, умная, согласованная политика Запада, которая объединяет дипломатические, экономические и военные аспекты. Речь идет не об одном или о другом, а о взаимодействии всех компонентов структуры безопасности.

— Подождите, то есть министр обороны требует принизить роль военного аспекта?

— Решение конфликта никогда не приходится на одну лишь военную сферу. Кризисы возникают там, где слабость создает вакуум, поэтому важна сильная НАТО. Потому что с сильным приходится разговаривать. После войн XX века мы выработали правила и договоры, чтобы решать конфликты путем переговоров. Это большое достижение международного права, которое мы должны защитить. В конце концов, решение должно быть найдено в дипломатии и в экономическом сотрудничестве.

— Что это конкретно значит в случае с Украиной?

— Мы должны придерживаться минских соглашений. С сентября действует план, направленный на достижение мира на Украине. В переговорах принимали участие киевское правительство, а также сепаратисты и представители России. Теперь необходимо реализовывать достигнутые договоренности.

— Но, что касается Путина, на протяжении нескольких месяцев его слова расходятся с поступками. Сначала он отрицает, что российские солдаты участвовали в операции по присоединению Крыма, а позднее официально чествует своих бойцов. В своем недавнем вступлении он пошел еще дальше и назвал Крым таким же священным для России местом, как Храмовая гора для иудеев и мусульман.

— Отвлекающий маневр, заключающийся в религиозных сравнениях, не затмевает тот факт, что присоединение Крыма Россией было нарушением норм международного права. Российский президент официально признал, что он целенаправленно присоединил Крым. И он больше не отрицает, что на востоке Украины присутствуют солдаты и оружие из России. При этом мир на протяжении нескольких месяцев ждет его вклада в деэскалацию конфликта. Мы не можем пожимать плечами, когда договоренности постоянно нарушаются.

— Вместе с тем, многие немцы, среди них - и известные личности, например, Марго Кесман (Margot Käßmann), Эберхард Дипген (Eberhard Diepgen), Вим Вендерс (Wim Wenders) и Роман Херцог (Roman Herzog), предостерегают от масштабной эскалации. Ни в коем случае нельзя «вытеснять Россию из Европы». Как Вы расцениваете такой тезис?

— Россия остается важной частью Европы. Я очень хорошо понимаю тех, кому действительно причиняет боль то, что сейчас происходит. Я сама ощущаю то же самое. За последние годы я вложила много сил в германо-российское сотрудничество. В семейной сфере мы продвигали много проектов по делам молодежи, в социальной сфере — российско-германские проекты в области рынка труда. Мы мечтали о новой форме сотрудничества и большом общем доме под названием Европа. Это были большие надежды, даже эйфория.

— Аргумент тех, кто с пониманием относится к Путину, звучит так — если Запад пытается расширить сферу влияния на Восток, нельзя обижаться на то, что Россия старается двигаться в западном направлении, пытаясь задействовать в качестве инструментов влияния полезные ископаемые или, например, телеканал Russia Today в качестве противовеса телеканалам CNN или BBC.

— Все государства в этом мире пытаются расширить свое влияние, выведя его за собственные рамки. Это нормально, если используются мирные инструменты, то есть происходит обмен идеями, заключаются торговые соглашения, реализуются международные проекты. Но что мы не можем принять, так это когда государство начинает военные действия там, где оно не может убедить партнеров с политической точки зрения. Если такой подход принять, это не будет способствовать миру — наоборот. В российско-украинском кризисе на кону стоит ни много ни мало — наработанное десятилетиями европейское мирное устройство.

— В эти кризисные времена в Вашем ведомстве ежедневно накапливаются новые, порой тревожные сообщения спецслужб. В них речь идет о России, об Украине, о варварски действующих исламистских террористических группировках. С каким чувствам Вы сейчас, в предрождественское время, смотрите на людей на улице, наслаждающихся «немецким уютом» за глинтвейном? Появляется ли чувство дистанции, отчуждения?

— Нет, моя задача состоит в том, чтобы разобраться со всеми этими темами. Именно этого люди и ждут. Мы должны сохранять спокойствие и благоразумие и активно способствовать достижению мира. В отношении этой цели я вообще не вижу разногласий в позиции правительства и граждан. Я считаю, что ввиду текущих кризисов растет мнение, что необходимо защищать свободу и права человека. Мир не всегда устанавливается сам по себе. Достижение мира может оказаться тяжелой работой.