Материал не рекомендуется лицам, не достигшим 18 лет.
Очень соблазнительно представлять себе религиозных фундаменталистов как людей нерациональных и несовременных, импульсивных, эмоциональных, движимых искренним и неослабевающим ощущением миссии «не от мира сего». Мы склонны верить, что они придумывают и артикулируют свои идеи («безмолвный крик», «извечный божий порядок», «меч Магомета») способом, который не адекватен профессиональной, инструментальной и уходящей из поля ценностей политике. Что они находятся в сложных отношениях с «прогрессом» как таковым и рано или поздно проиграют, как пережиток прошлой эпохи. Это огромное заблуждение.
Вопреки декларируемой приверженности «традиции» религиозные фундаменталисты в большинстве своем современны. И не только потому, что они умеют пользоваться интернетом. Они отлично освоили те же самые политические изобретения, которые позволяют существовать демократическому, равноправному и обладающему политической силой обществу. Прямая демократия, правовая защита меньшинств, принцип отсутствия дискриминации, петиции и забастовки, общественное непослушание — все эти инструменты, которые позволили в прошлом обрести права маргинальным группам и служили исправлению существующих иерархий, стали сегодня использоваться поборниками этих иерархий, жесткого разделения и лишения прав тех, кто успел их отвоевать.
Фундаменталисты, вопреки видимости, не живут в «пузырях» своих религиозных предрассудков. Наоборот, они следят за происходящим, и когда один метод достижения политических перемен не срабатывает, они сразу обращаются к другому. И, как это часто бывает, отчетливее всего это можно наблюдать в соединенных Штатах.
Возвращение в прошлое
В Индиане и Арканзасе одобрили законопроект о «религиозной свободе». Какие он будет иметь последствия? Он может, например, позволить фирмам не обслуживать геев и лесбиянок. Владелица цветочного магазина может решить, что изготовление букета для гей-свадьбы противоречит ее убеждениям. Абсурд? Одна пиццерия уже заявила, что куда-куда, а на свадьбы геев свои продукты она доставлять не будет. Но проблема, связанная с понимаемым таким образом законом о религиозной свободе, на самом деле еще серьезнее. Демократы, значительная часть общественности, спортивные круги, некоммерческие организации и бизнес — все подчеркивают, что вопреки гарантирующему равенство граждан и гражданок праву Америка вновь одобряет дискриминацию.
Сторонники законодательных инноваций борются за нечто большее, чем пицца и цветы. В прошлом году крупная компания выиграла судебное дело, касающееся того, могут ли христиане отказаться оплачивать сотрудникам медицинскую страховку, если она, как требует Affordable Care Act, распространяется также на рецептурные контрацептивные средства. Верховный суд прецедентным вердиктом подтвердил, что они не обязаны участвовать в процедуре, которую считают греховной. Новые законы в Арканзасе и Индиане связаны отчасти с успехами христианских консерваторов, которым удалось доказать, что их убеждения и религиозная свобода оказались под угрозой из-за установленной на федеральном уровне охраны репродуктивного здоровья.
Ставкой в споре становится вопрос: может ли «совесть» христиан выводить их из-под действия существующих законов, которые в принципе распространяются на всех.
Другой, не менее существенный аспект, это вопрос, должны ли мы соглашаться на попытки разделить граждан / бизнес-партнеров / клиентов / работников на тех, кто не затрагивает ничьих «убеждений» и тех, кто этим «убеждениям» угрожает. До сих пор право, по крайней мере, теоретически, не обращало внимания на цвет кожи, сексуальную ориентацию, вероисповедание: граждане и гражданки должны были доказать в споре друг с другом, с федеральным правительством или правительством штата свою правоту, а не, например, продемонстрировать правильное происхождение. Конечно, в Америке были времена, когда вопрос идентичности (является ли человек достаточно «белым», «черным» или «японским») действительно решался в суде, но о них вспоминают без особой нежности.
«Сегрегация» — это, конечно, очень щекотливое понятие для американского общества, которое несколько десятков лет назад отменило запрет на расово смешанные браки, но память о нем (как и общественная травма в виде скрытых и явных форм сохранившейся до сих пор сегрегации) все еще жива. «Можем ли мы согласиться, чтобы в Индиане и Арканзасе отказались обслуживать пару, в которой у одного из супругов не белая кожа? Согласимся ли мы во имя религиозной свободы на такую форму защиты чьих-то убеждений, которая предлагает явную и противоправную дискриминацию?» — задаются вопросом защитники и защитницы гражданских прав, в частности из самой известной по деятельности в этой сфере организации American Civil Liberties Union.
«Значит, вы выступаете против религиозной свободы?» — отвечают им христианские консерваторы. «Вы против свободы?!» — разносится от Айовы до Техаса, там, где ведет свою кампанию Тед Круз (Ted Cruz) — первый из кандидатов от республиканцев на президентских выборах 2016 года. Указывая на демократов, American Civil Liberties Union, либеральные круги и весь Конгресс, республиканцы напоминают, что когда почти четверть века назад этот закон принимался на федеральном уровне, все с ним согласились. Тогда документ с помпезным названием Акт о восстановлении религиозной свободы подписывал Билл Клинтон, а стоящая за ним коалиция была настолько широка, что сам президент сказал что-то о «божьей силе, способной творить чудеса в законодательной власти».
Но настоящие чудеса совершают прижатые к стене «Движением чаепития» республиканцы, которые последние несколько лет убеждают американцев и американок, что христиане стали преследуемым большинством, а каждый новый закон Обамы (чего бы он ни касался) — это стремление установить тиранию меньшинства.
Как возвести стену
Однако когда в 1993 году придумали Акт о восстановлении религиозной свободы, речь шла отнюдь не о запрете на продажу пиццы геям. Либеральная (третьего пути?) политика 90-х исходила из того, что право не должно ущемлять религиозные меньшинства (с их историческими, общественными и доктринальными отличиями), и перековала этот консенсус в закон. Непосредственным импульсом к созданию Акта стала история двух мужчин из штата Орегон, которых уволили с работы и лишили права на пособие, когда обнаружили в их крови психоактивные вещества. Однако наркотиком, который они употребляли, оказался пейотль, использующийся в традиционных религиозных церемониях. Верховный суд сохранил решение в силе, но открыл дорогу для изменений в законодательстве. Акт о восстановлении религиозной свободы позволил гражданам оспаривать в суде решения федеральных властей в случае, если возникает риск, что они нарушают свободу исповедования различных религий, а одновременно существует альтернативный правовой путь, позволяющий «реализовать интересы правительства».
Большой резонанс вызвал (соответствующий духу Акта) вердикт Верховного суда по делу осужденного мусульманина, который хотел носить бороду. Суд подтвердил, что тюремные правила должны разрешать ему иметь короткую бороду, поскольку принуждение к бритью противоречит его религиозной свободе.
Но проблема в том, что за последние годы закон, изначально призванный защищать людей, проделал большой путь. Перейдя из Вашингтона на уровень штатов, он в руках PR-специалистов из «Движения чаепития», радикальных евангелических Церквей и католиков изменил свою форму и смысл. Понятие «религиозной свободы» распространили на отдельные фирмы (ведь они тоже могут находиться в руках религиозных семей, правда?), а вместо права на религиозные практики начали защищать «убеждения». Христианские консерваторы определили свою религиозную свободу как свободу от любого рода правовых обязательств, входящих в противоречие не столько с их культом, сколько с их видением мира. Основываясь на понимаемой таким образом «свободе», они уже могут не опротестовывать отдельные законы: им достаточно заявить, что легализация однополых браков или покрытие страховкой расходов на контрацептивы — это вещи, угрожающие их убеждениям. Таким образом они могут отгородиться от светского государства стеной.
Однако занимаются они этим не для того, чтобы возвести свой собственный «город на холме», что обещали им отцы-основатели, и чем по сей день занимаются, например, амиши. Они делают это, как опытные политики: при помощи армии лоббистов, юристов, ссылаясь на демократические свободы и право бойкотировать государство. Ведь оно «не может властвовать над нашей совестью», как сказал один из вовлеченных в борьбу за поправки политиков. Видно, что расписанная на годы вперед работа христианских консерваторов, не пропала втуне. Кто-то всерьез считает право не продавать пиццу геям «религиозной свободой»; кто-то называет выход из системы всеобщего медицинского страхования «действиями, соответствующими убеждениям».
Фундаменталисты зачастую понимают политику лучше, чем собственные священные книги. Конечно, есть еще места, где религиозную власть и естественное право вводят при помощи оружия. Но есть и такие (что в такой стране, как Польша, где нет недостатка в христианских «убеждениях», может ужасать еще больше), в которых используют гораздо более тонкие инструменты: например, демократию.
