Ближневосточная политика Анкары нуждается в пересмотре

В середине июня отряды курдской народной самообороны YPG заняли стратегически важный город Тель-Абьяд на севере Сирии, перерезав основную дорогу, по которой из Турции шли подкрепления отрядам ИГИЛ в провинции Ракка. Наступление курдов было поддержано с воздуха силами международной коалиции, возглавляемой США. Речь идет о крупнейшем поражении ИГИЛ со времени провозглашения Халифата в июне 2014 года. По мнению экспертов, Тель-Абьяд был важнейшей финансово-логистической базой исламистов на сирийско-турецкой границе и перевалочным пунктом для джихадистов из других стран. Город находится в 85 километрах к северу от «столицы» ИГИЛ — Ракки. Потеряв Тель-Абьяд, боевикам будет крайно сложно получать подкрепления извне, продавать нефть и вести нелегальную торговлю с внешним миром. Другие пути снабжения исламистов находятся в сотнях километров от Ракки — в провинции Алеппо. С учетом того, что еще в январе отряды курдской самообороны взяли другой пограничный город — Кобане (арабское название — Айн аль-Араб) — курды теперь контролируют полосу в 400 км вдоль границы с Турцией.

Взятие курдами Тель-Абьяда считается также серьезным внешнеполитическим поражением Турции, которая не только поддерживает исламистов в Сирии, но и категорически выступает против любого усиления курдов. Не ожидая столь неожиданного поворота событий, Турция обвинила отряды курдской народной самообороны в проведении этнических чисток на захваченной ими территории. По мнению Анкары, курды изгоняют на турецкую сторону границы все «некурдское» население региона. Действительно, по данным наблюдателей, только за первую половину июня в Турцию из Сирии бежали около 23 тысяч человек — преимущественно арабов и сирийских турок (всего за время конфликта в Сирии свыше 2 миллионов человек). По мнению турецкого вице-премьера Бюлента Арынча, курды планируют создание автономии в пределах трех северных провинций Сирии. Особенно беспокоит Анкару тот факт, что формирования сирийских курдов тесно связаны с Рабочей партией Курдистана (РПК) Абдуллы Оджалана, которая ведет вооруженную борьбу за независимость Курдистана. Действительно, отряды курдской народной самообороны подчиняются партии «Демократический союз» — сирийскому подразделению Рабочей партии Курдистана (РПК), — которую много лет возглавлял Абдулла Оджалан, ныне находящийся в турецкой тюрьме.

Турецкие СМИ отмечают, что взятие курдами Тель-Абьяда совпало с вынесением смертного приговора бывшему президенту Египта Мухаммеду Мурси. Оба события считаются ударом по внешнеполитическому курсу президента Турции Реджепа Эрдогана и правящей партии Справедливости и развития. Турецкое руководство резко осудило приговор Мурси, Эрдоган также обвинил Запад в поддержке курдских формирований из Демократического союза и РПК, назвав их «террористами, которые преследуют сирийских арабов и турок». В этой связи Турция временно перекрыла границу с Сирией.

Эти события вновь затронули вопрос о политике Турции на Ближнем Востоке. Часть турецкой политической элиты считает, что Эрдоган совершил серьезную ошибку, слишком активно вмешиваясь в дела Египта, Сирии и других арабских стран. Сразу после прихода к власти в 2002 году Партия справедливости и развития (ПСР) стала активнее претворять в жизнь панисламистские и пантюркистские идеи. Премьер-министр, а затем президент Турции Эрдоган активно проводил политику неоосманизма, претендуя на статус Турции как ведущей региональной державы. Для этого имелись предпосылки: практически все страны Ближнего Востока входили до Первой мировой войны в состав Османской империи, а возросшая экономическая мощь Турции усиливала ее авторитет в регионе. С началом «арабской весны» Турция еще более активизировала свою ближневосточную политику, поддержав «Братьев-мусульман» в Египте, а также исламистов в Сирии, Тунисе и других странах. В 2011 году Эрдоган демонстративно посетил Тунис, Египет и Ливию, — страны, по которым прокатилась «арабская весна». Однако, поддержав радикальные исламистские движения, Турция восстановила против себя большинство стран региона, в том числе самых крупных игроков — Египет и Саудовскую Аравию. Президента-исламиста Мухаммеда Мурси свергли военные в Египте, президент Башар Асад удержался у власти в Сирии, а против ИГИЛ образовалась международная коалиция, к которой Турция как член НАТО была вынуждена формально присоединиться.

Теперь Анкаре становится все сложнее поддерживать исламистов перед лицом объединенного фронта стран Запада и большинства монархий Персидского залива (за исключением Катара). Совершенно очевидно, что Анкара не просчитала всех последствий своего неоосманского курса и постепенно изолирует себя. Так, по мнению турецких политологов, в сирийском вопросе позиции США и Турции заметно расходятся. Если Турция добивается свержения сирийского президента Хафеза Асада и делает ставку на «умеренных» исламистов, то США борются с ИГИЛ и поддерживают при этом сирийских курдов. США рассуждают вполне рационально: в нынешней ситуации, когда армия Ирака терпит одно поражение за другим, а войска Дамаска отступают, курды остаются единственной боеспособной силой перед лицом ИГИЛ. Это вызвает негативную реакцию в Анкаре, где крайне недовольны взятием Тель-Абьяда. Здесь уже раздаются призывы к военной операции на севере Сирии, чтобы ликвидировать курдскую буферную зону. В последний момент турки даже попытались направить отряд Свободной сирийской армии к Тель-Абьяду, чтобы продемонстрировать «коллективный» характер победы сирийской оппозиции.

Турция не скрывает, что уже несколько лет поставляет оружие исламистам в Сирии. Турция и Катар поддерживают альянс исламской оппозиции, в которую входит «Фронт ан-Нусра» — отделение «Аль-Каиды» в Сирии. Кроме того, Турция является основным каналом переброски зарубежных джихадистов и оружия в Исламское государство. Таким образом, Анкара является объективным союзником ИГИЛ в этом регионе, используя исламистов в борьбе как против Дамаска, так и курдов.

Курдский вопрос является особенно болезненным для Турции: создание в Сирии второй после Ирака курдской автономии создает опасный прецедент, ведь на турецкой стороне границы также проживают курды, симпатизирующие РПК. Хотя в Сирии сосредоточена самая малая часть ближневосточной курдской диаспоры — от 1,7 до 2,5 миллионов человек из общего числа около 37 миллионов, сепаратистские настроения могут резко усилиться и в самой Турции. Не стоит забывать, что даже по заниженным данным до четверти населения Турции являются этническими курдами.

Хотя президент Реджеп Эрдоган неоднократно заявлял, что его страна не потерпит создания курдской автономии на территории Сирии, последние выборы изменили баланс политических сил в самой Турции. Партия справедливости и развития, основанная Эрдоганом, не получила в начале июня абсолютного большинства в меджлисе и не может сформировать правительство самостоятельно. Эрдоган ослаблен политически и будет вынужден принимать во внимание мнение оппозиции. Совершенно неожиданным стал успех прокурдской Народно-демократической партии (НДП), которая преодолела 10-процентный барьер и вошла в парламент. При этом она опирается на голоса турецких курдов, которые все громче заявляют о себе. Наблюдатели считают, что теперь ближневосточная политика Анкары в любом случае претерпит изменения. НДП, в отличие от официальной Анкары, приветствовала взятие Тель-Абьяда. В Турции муссируются слухи, что в случае формирования нового коалиционного правительства с участием НДП могут начаться переговоры с Рабочей партией Курдистана.

Создается впечатление, что нынешний ближневосточный курс Турции зашел в тупик и теперь будет пересматриваться. Ставка на исламистов не оправдала себя: энтузиазм, вызванный «арабской весной», пошел на спад, а страны региона, в первую очередь Египет и Саудовская Аравия, начали активно противодействовать турецким неоосманским планам. Режим в Дамаске выстоял благодаря поддержке России и Ирана, а в самой Турции и сопредельных регионах мобилизуются курды, добивающиеся широкой автономии вплоть до независимости.