На фоне кровопролития на Украине и все более заметного эффекта от санкций Россия хочет, чтобы иностранцы поняли, в чем заключается ее позиция. Для меня это означало возвращение в страну, где когда-то меня два года преследовали сотрудники КГБ (тайной полиции) просто потому, что я хотел выучить язык и общаться с людьми. Но когда мне сказали, что я смогу встретиться и открыто поговорить с руководством, в основном c главами департаментов российского МИДа, я согласился, но на свой страх и риск.
В контексте Украины Россию беспокоит судьба русскоязычного населения в странах Балтии. Например, в Латвии русскоязычные относятся к негражданам, у которых нет избирательных и языковых прав, права работать в определенных сферах, права на доступ к информации. В Литве и Эстонии также существуют подобные ограничения. Как и на Украине, русскоязычное население сейчас сталкивается с ростом пронацистских, крайне правых и антироссийских движений. По словам чиновников МИДа, жалобы комиссару по правам человека в Совете Европы остаются без ответа.
Я высказываю предположение, что в некоторой степени ущемление прав — это месть за подавление элементов национальной культуры в советское время. Мой собеседник этого не отрицает, но настаивает, что нацисты поступали гораздо хуже. В результате хаоса, связанного с распадом СССР, от 30 до 36 миллионов русских оказались не на той стороне границы. В этом нет их вины. У них, как у каждого человека, есть права.
Я бывал и на Украине в советское время. В столичном Киеве и на западе страны национальные порывы подавлялись, но восток был словно маленькой Россией. То, что у значительной части населения возникнет желание обрести автономию в той или иной форме на фоне теряющего позиции режима в Киеве, было неизбежно. Большая часть из 1 миллиона беженцев направилась не на Украину, а в Россию. Представляется несправедливым, что за поддержку того, что изначально представлялось просто попыткой получить автономию, которую принимают как должное в случае с Каталонией, Шотландией и Квебеком, Москву осуждают и называют ее действия российской агрессией.
Но вот сейчас идут боевые действия, а что дальше? От представителя МИДа мне удается добиться только предсказуемого призыва соблюдать принятые в начале этого года Минские соглашения, согласно которым две стороны разделяет линия соприкосновения. Все остальные вопросы должны решать стороны конфликта, говорит мой собеседник. Однако это невозможно, учитывая существующую враждебность.
Приходит на ум решение в виде замороженного конфликта, как в Приднестровье, которое в результате непродолжительной войны между пророссийскими сепаратистами и бывшей Молдавской СССР стало самоуправляемой территорией между Украиной и Молдавией. Москва поддерживает такое положение дел, но ведет себя осторожно и не признает Приднестровье независимым государством. Молдавское правительство называет его «административно-территориальной единицей левобережья Днестра» — очень аккуратная формулировка, которую можно было бы использовать при любом варианте решения конфликта на востоке Украины. Я спрашиваю, как отнеслась бы к этому Россия, и опять получаю в ответ, что это решать сторонам конфликта.
Москве нужно гораздо активнее заниматься поиском решений. Чувствуется некая апатия — представление о том, что Россия-матушка на протяжении всей своей истории сталкивалась с нападениями и кризисами и на этот раз тоже как-нибудь справится. Официальные лица говорят, что Россия переживет санкции, поскольку это заставит страну производить все то, что раньше импортировалось. Но санкции, вкупе с падающими ценами на нефть и оттоком капитала, могут привести к разрушительным для экономики виткам девальвации и инфляции. Чем дольше это будет тянуться, тем большее давление будут оказывать «ястребы» в США и странах — членах НАТО, что они и пытаются делать в странах Балтии и по вопросу Украины. Ситуация опаснее, чем многим кажется.
Для оказания давления на Китай США используют принцип свободы мореплавания. Для оказания давления на другие страны они применяют санкции, которые лишают их права свободной торговли и финансовых операций, которые с таким трудом были налажены в послевоенные годы.
Точкой кипения можно считать события в Крыму. Американские юристы теперь утверждают, что даже если для украинского кризиса и найдется решение, отделение Крыма от суверенной Украины является откровенным нарушением международного права со стороны Москвы и заслуживает продления санкций. В таком случае столь же грубое нарушение совершил и Запад в Косове, когда сбрасывал бомбы на суверенную Сербию. В Крыму, говорят российские чиновники, опирались в основном на референдум.
Когда я ездил в Крым в советское время, он был полностью русским. Он и сейчас преимущественно русский, хотя прилагаются реальные усилия по возрождению тюркского языка крымских татар. Во время недолгой власти Киева также предпринимались вялые попытки поощрять использование украинского языка (украинский и русский очень похожи). Однако, по словам бывшего редактора местной газеты, экземпляры на русском и украинском языках всегда продавались в соотношении девять к одному. Эта цифра совпадает с результатами проведенного в марте 2014 года референдума о независимости, к которому все постоянно возвращаются.
У Москвы, похоже, есть и правовое обоснование. Крым был передан Киеву тогдашним лидером Никитой Хрущевым, который сам был украинцем, в 1954 году. В то время границы советских республик менялись произвольно из соображений бюрократического удобства. Кроме того, сказали мне, передача Крыма 1954 года была незаконной, поскольку так и не была одобрена Верховным Советом. Хрущев также не исключил из договоренностей Севастополь, хотя там расположена база Черноморского флота России. Уже только по этим причинам можно было ожидать, что Москва попытается вернуть себе контроль над данными территориями, когда на востоке Украины начались боевые действия.
В экспозиции Ливадийского дворца в Ялте можно увидеть оригинал соглашения, принятого на Крымской конференции в феврале 1945 года, в котором США, Великобритания и Советский Союз зафиксировали договоренности по послевоенному разделу территории. Среди пунктов соглашения есть следующий: «(При условии) передачи Советскому Союзу Курильских островов». Москва продолжает ссылаться на эту формулировку в оправдание своего длительного владения двумя южными Курильскими островами, которые Токио считает своими «северными территориями». По неизвестной причине Москва придает меньшее значение тому факту, что по условиям подписанного при посредничестве США Сан-Францисского мирного договора Япония согласилась отказаться от всех прав и претензий на все Курильские острова (Токио настаивает, что два южных острова не должны были считаться частью Курил).
В российском Министерстве иностранных дел проявляют интерес к премьер-министру Синдзо Абэ — его личности, политическим перспективам и прочему — но, вполне естественным образом, не приветствуют его готовность поддержать инициированные США санкции. Говорят, что президент Владимир Путин, вероятно, совершит обещанный визит в Японию, но, скорее всего, в следующем году, а не в нынешнем. Также в МИДе подтвердили сообщения, опубликованные в японских СМИ, о том, что советник Абэ Шотаро Ячи в прошлом году действительно приезжал в Москву с весьма странным предложением поделить спорные острова по принципу 50 на 50 (сам Ячи отрицает, что делал подобное предложение).
Также в МИДе мне рассказали о японском лидере, который просто сказал: «Россия большая, Япония маленькая, поэтому просто отдайте нам острова», — и объяснили, что никто из этих политиков не понимает, что Россия ни при каких обстоятельствах не может отдать никаких территорий, приобретенных по результатам Второй мировой войны, поскольку это создало бы слишком опасный прецедент.
Я также выслушал весьма эмоциональное опровержение заявлений о том, что ответственность за сбитый в июле 2014 года самолет «Малайзийских авиалиний», следовавший рейсом MH 17, якобы лежит на России или пророссийских сепаратистах. В МИДе мне сказали, что все это — часть плана Украины настроить мир против России. В качестве доказательств они указывают на пулевые отверстия в корпусе кабины пилотов, которые многие из нас видели в первых телерепортажах с места катастрофы и которые наблюдатель ОБСЕ Майкл Боцюркив признал вещественным доказательством того, что самолет был сбит из огнестрельного оружия, а не ракетами.
Также в МИДе говорят, что, тогда как украинская диспетчерская служба отказывается предоставить свои данные, российская сторона опубликовала свои данные радиолокации, на которых видны украинские истребители, отправленные на перехват «боингу». Они также говорят, что поступившее на «боинг» требование украинских диспетчеров совершить отклонение от курса на 320 километров на север, в результате чего самолет вынужден был лететь над зоной боевых действий, было выполнено, для того чтобы в запланированном крушении самолета можно было обвинить пророссийских сепаратистов. Они указывают на то, что Великобритания до сих пор отказывается обнародовать, что же было в черных ящиках. Они задают вопрос, почему украинская сторона отказывается собрать части разрушенного корпуса самолета — хотя это стандартная практика при расследовании авиакатастроф. Они надеются, что все эти факты будут указаны в окончательном отчете международного следственного комитета в октябре этого года, хотя не сомневаются, что Украина расскажет совершенно иную историю.
Все это позволяет прийти к выводу, что российская сторона зачастую слишком медлительна и неповоротлива в представлении своей версии происходящего. У профессионально организованного телеканала Russia Today есть потенциал изменить такое положение вещей, но пока все еще недостаточно вещательных точек, а также, по-видимому, степени доверия аудитории. Мои собеседники согласны с тем, что, если Россия желает быть понятой, ей надо прилагать больше усилий к тому, чтобы известные и пользующиеся доверием люди, которые могут формировать общественное мнение, могли, как я, пообщаться с представителями власти.
России также необходимо предпринять что-нибудь по поводу повторяющихся свидетельств о широко распростренной коррупции в высших эшелонах власти. Имидж сегодняшней России до сих пор подпорчен восприятием Советского Союза, и именно поэтому аргументы России в отношении Украины, Крыма и крушения малайзийского «боинга» находят мало понимания на Западе, даже тогда, когда это того стоит.
Грегори Кларк — бывший первый секретарь посольства Австралии в Москве.
