Atlantico: В США и Европе миллионы человек посмотрели видео убийства двух журналистов в прямом эфире. Если верить проведенному после терактов 11 сентября американскому исследованию, просмотр жестоких видео подобного рода по интернету или новостным телеканалам может отрицательно сказаться на здоровье: речь идет об увеличении риска посттравматического стресса и даже физических заболеваний по истечении двух лет. В чем тут причина?
Жан-Роже Дентранс: На первый взгляд, сравнение эмоционального потрясения при просмотре подобного видео с настоящей травмой, которая возникает в ситуации с реальной угрозой для жизни, может показаться чем-то совершенно нелепым и неуместным.
Тем не менее у снятого убитым оператором видео есть все нужные черты, чтобы создать у зрителя ощущение, что он тоже является жертвой: убийство было снято погибшим, и зритель смотрит на ситуацию глазами жертвы. Поэтому он может пережить сцену внутри, отождествить себя с ситуацией и жертвой.
Как бы то ни было, отметим, что, касательно этого недавнего происшествия, пока еще нельзя говорить о существовании посттравматического синдрома у посмотревших видео людей, потому что диагноз можно поставить только через полгода после травматического события, а никак не через несколько дней.
В этом вопросе следует обратить внимание на исследования о травматическом воздействии кадров терактов 11 сентября. Тем не менее это относится в первую очередь к людям, которые следили за происходившим непрерывно, то есть испытали психологическое погружение. В некотором роде, это можно сравнить с погружением пристрастившихся к жестоким видеоиграм игроков. Было доказано, что длительное и частое погружение в подобные виртуальные сцены ведет к размытию границы между виртуальным и реальным некоторое время после игры и может вызвать неадекватную реакцию на ситуации, которые воспринимаются как угроза.
Несколько лет назад один пациент подробно описал мне свое эмоциональное и психическое состояние после игры в жестокие видеоигры на протяжении 10-12 часов, как он это любил. Он ощущал, что возвращение к реальности, переход обратно в реальную жизнь превратился в сложный процесс. В такие моменты его было лучше не трогать. По его словам, он все же не был готов на агрессивный поступок, однако возвращение к действительности было далеко не самым приятным периодом.
Похожим образом, частый просмотр сцен варварского насилия может привести к смешению виртуального с реальным и вызвать у некоторых людей состояние острого стресса.
Это тем серьезнее, что непрерывный просмотр подобных сцен может повлечь за собой реакцию людей со слабой психикой или тех, кто получили травму в прошлом. У второй группы поиск и просмотр этих видео может разбередить старые раны, в результате чего два эмоциональных фактора наложатся друг на друга. В дальнейшем это приведет к активизации старого и «спящего» состояния посттравматического стресса.
— Почему видео реального убийства оказывает большее воздействие, чем, например, обычный фильм?
Франсуа Лебиго: При виде событий, которые так или иначе связаны с гибелью людей (несчастные случаи, убийства, горы трупов и т. д.), у наблюдателя возникают два типа реакции:
- эмоциональная реакция разной степени силы (все зависит от устойчивости личности человека) в форме тревоги. Она обычно быстро проходит, хотя бывают тут и исключения.
- психическая травма, которая заключается во внедрении сцены в психический аппарат. Это окажет серьезное воздействие на личность (травматический невроз) или даже всю жизнь человека. Травматический образ будет возникать в ночных кошмарах и даже днем в появляющихся в воображении картинах.
Убийца, вероятно, стремился добиться именно этого. Однако в нынешнем случае он своего не добился, так как для возникновения травмы нужно, чтобы убийство было совершено прямо на глазах. А это может касаться лишь непосредственных очевидцев (американцы говорят в таком случае о посттравматическом стрессе). У зрителей же в кино и на телевидении всегда перед глазами экран, который препятствует тому, чтобы сцену воспринимали как нечто реальное.
— Исламское государство превратило пиар в один из главных инструментов реализации своей стратегии. Это касается жестоких видео убийств и разрушений археологических памятников, как, например, недавно в Пальмире. Могут ли подобные шокирующие кадры позволить нам лучше понять притягательность ИГ даже среди того населения, которое априори далеко от его риторики?
Жан-Роже Дентранс: Опираясь на предыдущую гипотезу, можно предположить, что вербуемые с помощью подобных видео люди реагируют на них аналогичным образом, но испытывают противоположную реакцию: речь тут идет уже не о сочувствии к жертве, а о разжигании ненависти к ней. Человек идентифицирует себя уже не с жертвой, а убийцей, а сами видео вызывают фантазии о всемогуществе, чувство радости вместо ужаса.
Франсуа Лебиго: Хоть это и может показаться странным, такие шокирующие кадры могут вызывать бессознательную или даже вполне осознанную радость. Это объясняет их популярность в социальных сетях.
Эта радость сродни той, что вызывают фильмы ужасов. Отсюда и их роль в исламистской пропаганде, особенно среди людей, у которых нет достаточно прочной моральной опоры, чтобы защититься от подобных картин. В первую очередь это относится к подросткам, которых завораживает сила смерти.
— Как следует реагировать при трансляции в СМИ теракта или его последствий? Обязательно ли нужно отворачиваться или же некоторым проще дать тому отпор?
Жан-Роже Дентранс: Как мне кажется, лучшим вариантом для сохранения психического равновесия, а также по этическим и стратегическим причинам, было бы вообще воздержаться от просмотра подобных сцен.
Жан-Роже Дентранс, психиатр и сексолог, преподаватель Париж V и Париж VII.
Франсуа Лебиго, армейский психиатр.
