Военный авантюризм России в Сирии это попытка гарантировать себе долгосрочное будущее на Ближнем Востоке.

Москва. — Владимир Путин хочет, чтобы Сирия знала: Россия это по-прежнему ее друг. На прошлой неделе более десятка военных бортов доставили из России в Сирию шесть танков Т-90, 15 гаубиц, 35 бронетранспортеров, 200 морских пехотинцев и строительные конструкции для возведения жилья на 2 тысячи военнослужащих. Согласно поступающим сообщениям, Москва также отправила туда разведывательные беспилотники, ударные вертолеты, бронеавтомобили, более двух десятков истребителей, зенитно-ракетные комплексы (включая самоходный зенитный ракетно-пушечный комплекс «Панцирь-С1»), а также четыре самолета Су-30. Кроме того, Россия открыла новую базу к югу от северного портового города Латакия, и продолжает расширять военно-морскую базу в Тартусе, что в 80 километрах южнее Латакии.

Несмотря на серьезное наращивание военной помощи Дамаску, официальные лица из российского правительства и московские аналитики в последние дни отмечают, что Кремль не планирует крупных военных наступлений в Сирии, опровергая таким образом сообщения прессы. Москва также не планирует отправлять сухопутные войска в Дамаск для укрепления другого фланга режима Асада. Скорее всего, поскольку его войска продолжают отступать, Москва хочет обеспечить себе право голоса в попытках добиться политического урегулирования конфликта. Своим военным присутствием она стремится заставить врагов Асада, включая Соединенные Штаты, уважать свои интересы в Сирии, и в то же время укрепляет свои позиции в качестве влиятельного регионального посредника.

Москва с 1970-х годов оказывает значительную дипломатическую и военную поддержку сирийскому режиму. Она включает обучение и оснащение сирийской армии, а также сотрудничество в вопросах разведки. Взамен Москва получила доступ к военно-морской базе в Тартусе (в настоящее время это ее единственный военный объект за пределами бывшего Советского Союза), а Сирия издавна поддерживает советские и российские усилия по ограничению влияния США и их в основном суннитских союзников из района Персидского залива. В нынешнем конфликте Москва представляет Асада как наиболее эффективную силу противодействия тому радикализму, который вдохновляет «Исламское государство», утверждая, что требования Вашингтона об отказе Асада от власти опасно наивны с учетом отсутствия реальных альтернатив. На ранних этапах этого конфликта Кремль приглашал в Москву членов сирийской оппозиции; но как стало известно, российские руководители были разочарованы результатами переговоров.

Но когда речь заходит о непосредственном участии в сирийском конфликте, русские ведут себя сдержанно и осторожно. По-прежнему испытывая жгучую боль от своего афганского опыта 30-летней давности, и помня о более поздних вылазках Америки на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, российские руководители заявляют, что Москва не желает быть вовлеченной в этот трудноразрешимый конфликт за пределами своей традиционной сферы влияния даже ради спасения Дамаска. Некоторые российские представители в частном порядке заявляют, что если Асаду когда-нибудь придется оставить свой пост, он сможет спокойно перебраться в Латакию, являющуюся оплотом алавитов, и продолжать борьбу.

Что касается российских военнослужащих в Сирии, то Москва утверждает, будто они будут работать в качестве советников и инструкторов, а также охранять маршруты снабжения и военные позиции. Но России незнакома местность и особенности конфликта. В отличие от опыта гибридной войны, полученного Россией на Украине, Сирия представляет собой проблему совсем другого порядка. Между ними нет общей границы, и там проживает совершенно иное в этническом и культурном плане население, найти связь и общий язык с которым российским военным будет очень трудно. Хотя Путин не стесняется посылать свои войска в бывшие советские республики, где они ведут маленькие войны, сирийская проблема совсем иного масштаба, и война там ведется в незнакомой русским среде.

Из бесед с официальными лицами и экспертами в Москве становится ясно, что у российского военного присутствия несколько целей. Во-первых, Москва в предстоящие месяцы намерена укрепить ослабленную сирийскую армию, сделав так, чтобы она продолжала функционировать как боеспособная военная сила. Хотя войска Асада в последние недели потерпели целую серию поражений, Москва считает, что они смогут выстоять и продержаться длительное время при условии достаточного оснащения. Наращивая помощь Асаду и собственное военное присутствие, Россия может дать ему оперативное пространство и время, чтобы пойти на политическое урегулирование путем переговоров, и при этом отстоит собственные интересы: стратегический плацдарм в Средиземноморье, а также влияние внутри Сирии и в регионе в целом, что помешает превращению этого государства в инкубатор терроризма.

Вторая цель российского военного присутствия — сделать Москву влиятельным игроком и посредником, с которым будут вынуждены считаться соперничающие между собой силы внутри Сирии и в окружающем ее регионе, а также мощная коалиция во главе с США, ведущая борьбу против «Исламского государства». Российское военное присутствие в Сирии не только помогает Асаду укреплять свои позиции в борьбе с врагами-суннитами, такими как ИГИЛ, но и усиливает различных иранских ставленников типа «Хезболлы», которые в последние месяцы играют более заметную роль в войне режима со своими противниками. Высокопоставленные сирийские военные отмечают в беседах, что Россия обучает их военных летчиков, и что между оборонными ведомствами Москвы и Дамаска существуют глубокие и прочные связи.

Они также выражают обеспокоенность в связи с тем, что возрастают издержки от сирийского конфликта, что у них мало шансов на победу, и что в этой войне усиливает свою роль Иран и его военизированные формирования. Хотя Тегеран предоставляет Дамаску военную и финансовую помощь, сумма которой оценивается в 35 миллиардов долларов, он предпочитает оказывать поддержку своим собственным боевикам и «Хезболле» вместо того, чтобы укреплять оказавшуюся в осаде сирийскую армию.

Теперь, когда Москва активнее вмешалась в этот конфликт военными средствами, подняв в нем ставки, Тегерану придется в большей степени считаться с российскими интересами. Иран хочет сохранить Сирию в качестве прибрежного коридора для вооружения своих ставленников в Ливане и на палестинских территориях. А Москва больше заинтересована в расширении собственного влияния на Ближнем Востоке и в укреплении своих позиций в пост-конфликтном урегулировании. Как подчеркнул Путин 21 сентября на встрече с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, Россия не заинтересована в нагнетании конфликта между Ираном и Израилем. А это значит, что Москва не хочет усиления влияния «Хезболлы» в ущерб правительству в Дамаске.

В то же время, некоторые российские руководители в частных беседах признают, что дни Асада в качестве руководителя единой Сирии скорее всего сочтены. Однако Путин хочет предотвратить бесконтрольный хаос, какой возник после падения режима Саддама Хусейна в Ираке и Муаммара Каддафи в Ливии. Он стремится сделать так, чтобы переходный период в Сирии был по возможности упорядоченным, чтобы сформированное после Асада новое правительство с уважением относилось к российской собственности в стране, и прежде всего, позволило сохранить ее военно-морскую базу в Тартусе — ведь она имеет огромное значение для действий Москвы по проецированию силы в Средиземноморье в сегодняшних условиях, когда Соединенные Штаты уходят из региона. Кроме того, Путин хочет, чтобы новая власть проводила жесткую политику против суннитских экстремистов.

Как заявляют российские представители с самого начала сирийского кризиса, они поддерживают статус-кво не для того, чтобы оставить Асада у власти. Москва против силового свержения избранного сирийского правительства и выступает за перемены через политической процесс. (Еще в декабре 2012 года Путин отмечал: «Мы не озабочены судьбой режима Асада, мы понимаем, что там происходит, что семья находится 40 лет у власти. Безусловно, перемены востребованы».) Для России приемлем иной вариант: политическое урегулирование, позволяющее сберечь сирийское государство; возможно, сохранение Асадом своего поста до окончания президентского срока с последующей отставкой и проведением новых президентских выборов. Москва в корне не согласна с часто звучащими американскими заявлениями о том, что Асад не может участвовать в политическом урегулировании, что его уход должен стать предварительным условием такого урегулирования. Однако сохранение Асадом позиций руководителя страны Россия не относит к своим жизненно важным интересам.

Но такое урегулирование потребует одобрения целого ряда региональных сил. К сожалению для России, многие государства Персидского залива не видят в ней серьезного регионального игрока и с опаской смотрят на ее намерения и действия, такие как поддержка Дамаска и возможная поставка Тегерану комплексов С-300, не говоря уже о поведении Москвы на мировых нефтяных рынках. Отправка российских войск в Сирию напоминает Саудовской Аравии и странам Персидского залива о том, что Москва это важная международная сила, которую нельзя игнорировать, и что она будет участвовать в переговорах о будущем Сирии.

Конечно, предполагаемое намерение Москвы избегать прямого участия в конфликте может подвергнуться испытанию. Если ограниченная помощь Асаду не поможет предотвратить его крах, и если российские военные окажутся под огнем и будут нести потери, Россия вполне может расширить масштабы своей военной активности. Опасность для Москвы заключается в том, что при отсутствии политического решения она может глубоко завязнуть в сирийской гражданской войне.