Побеждает отважный

Надо отдать должное Бараку Обаме за его последовательность.

Смелое решение Владимира Путина направить войска в Сирию, ставшее одним из многих, что застали администрацию врасплох, является мерилом слабости. Русские делают ту же самую ошибку, которую они допустили в 1979 году в Афганистане, и снова готовы увязнуть в болоте, как обещает американский президент.

Но Сирия в 2015 году — это не Афганистан в 1979-м.

Да, Влад Колосажатель вступил в войну, которая разрастается все больше, подпитывается верой и превращается в региональный конфликт, переходящий национальные границы, вовлекающий разные племена и конфессии и становящийся все более злобным и жестоким. А присоединившись к оси шиитских сил во главе с Ираном, он сделал ставку на ту сторону, которая в мусульманском мире находится в меньшинстве.

Но не каждая война — и даже не каждая ближневосточная война — является засасывающим болотом. Команде Ирана не просто сопутствует удача — многие обстоятельства явно за нее. Россия встала на ту сторону, которая организована лучше оппозиции, и у нее есть разные варианты действий. Она может действовать на многих фронтах, помимо восточной Сирии: это Ливан, Ирак, район Персидского залива. Беженцы от войны дают в руки Путину мощный рычаг давления на европейцев. Поскольку режим санкций терпит неудачу, иранские нефтедоллары помогут свести на нет финансовые преимущества Саудовской Аравии, многие из которых были быстро и бездарно утрачены в Йемене. Турки тоже помогают Москве, услужливо нападая на курдских боевиков, которые успешнее всех остальных воюют с ИГИЛ в Сирии. Иранские, иракские и сирийские ополченцы-шииты составляют наземные силы, дополняющие российскую авиацию и беспилотники.

И в отличие от Афганистана в 1979 году, у России нет необходимости вторгаться в Сирию и оккупировать ее. Во многом Москва может разделить бремя войны с Тегераном, придирчиво выбирая те тактические возможности, которые усиливают стратегические позиции Путина. Россия была лишена влияния на Ближнем Востоке на протяжении жизни двух поколений, а после распада Советского Союза утратила и глобальное влияние. В остаточном алавитском государстве Россия нашла местного союзника, обладающего определенной легитимностью, хотя легитимность эта рождена страхом перед суннитским возмездием в случае падения Асада. России и Ирану нет необходимости спасать семью Асада, им нужен только режим.

Далее, эта война идет в самых важных районах Ближнего Востока, а не где-то в глуши Гиндукуша. Тегеран, Багдад и Дамаск очень важны для создания регионального баланса сил, да и глобального баланса сил тоже. Борьба будет долгой и беспорядочной, но ее исход чрезвычайно важен.

И наконец, с уходом Обамы из этого региона там не осталось соперника мирового масштаба, поддерживающего суннитскую оппозицию. Афганские моджахеды ничего не могли добиться, пока Соединенные Штаты не начали вооружать их переносными зенитно-ракетными комплексами «Стингер» и прочим современным оружием. Саудовская Аравия может сыграть ту роль, которую в 1980-х и 1990-х годах играл Пакистан; но если у Америки там не будет вообще никакой роли, Советы (так в тексте — прим. перев.) вряд ли пострадают. Афганское болото для русских в значительной мере вырыли в Америке, и сделал это Рональд Рейган.

Россия — это убогая держава. Ее население стареет и с каждым годом умирает все раньше, свое богатство она получает от экспорта углеводородов; а ее армия, несмотря на капиталовложения Путина, это лишь бледная тень могущественной Красной Армии. Но необратимые в долгосрочном плане тенденции не делают поражение неминуемым сейчас или в ближайшем будущем. Даже если история повторяется, стоит вспомнить, что России понадобилось десять лет, чтобы отказаться от намеченного и уйти из Афганистана — страны, которая с тех пор очень сильно изменилась.

Эта последовательность с возникновением засасывающих болот наверняка стала пугалом для Барака Обамы, который на любую войну смотрит одинаково. Ему вполне хватает того, что существует «арка» истории, которая неизбежно «склоняется в сторону справедливости». А вот Владимир Путин, в отличие от него, верит в теорию «великого человека» и считает себя одним из таких великих людей. И вместе с иранцами он изо всех сил пытается склонить ситуацию в свою сторону, зная, что побеждает отважный.