Результаты выборов, состоявшихся в прошлое воскресенье в Аргентине, опровергли все опросы общественного мнения, согласно которым в первом туре должен был победить Даниэль Сциоли (Daniel Scioli), кандидат, поддерживаемый действующим президентом Аргентины Кристиной Фернандес де Киршнер. И они открыли перспективы того, что государство, бывшее когда-то маяком для всей Латинской Америки, выйдет из состояния экономического и политического упадка, в котором она пребывает вот уже более полувека, восстановит свои созидательные силы и творческий потенциал, сделавшими ее в прошлом страной первого мира.
Для этого необходимо, чтобы во втором туре, который должен состояться 22 ноября, одержал победу Маурисио Макри (Mauricio Macri), а избиратели подтвердят, как они уже сделали это в первом туре, свое полное неприятие киршнеризма, одного из самых демагогичных и коррумпированных проявлений этой непостижимой энтелехии под названием перонизм. Эта система власти похожа на бывшую мексиканскую Институционно-революционную партию, в которой был представлен весь идеологический спектр: от крайне правых до крайне левых, включая все промежуточные течения.
Новизна, которую воплощает собой Макри, заключается не только в современных и реалистичных идеях, содержащихся в его программе, в ярко выраженной приверженности демократическим принципам и даже не в хорошо подобранной команде профессионалов, которых он подобрал, а в том, что впервые аргентинские избиратели имеют возможность проголосовать за реальную альтернативу перонизму, приведшему к обнищанию, безудержному и реакционному популизму самую культурную и наиболее богатую ресурсами страну Латинской Америки.
Разумеется, это будет нелегко (впервые за многие десятилетия), но возможно. Победа на выборах губернатора провинции Буэнос-Айрес, традиционного оплота перонистов, Марии Эухении Видаль (María Eugenia Vidal), придерживающейся ярко выраженных либеральных взглядов, ясно указывает на то, что широкие народные слои разочарованы политикой «социальной справедливости». Под лозунгами критики США и поддержки Чавеса это вызвало всплеск инфляции, привело к резкому сокращению иностранных капиталовложений, ослабило доверие к Аргентине на всех мировых рынках и поставило страну на грань экономического спада.
Система, которую олицетворяет Киршнер, разумеется, будет яростно сопротивляться. На это ясно указывает то, что в прошлое воскресенье официальные власти огласили результаты выборов более чем через шесть часов после подсчета голосов, хотя обещали обнародовать их немедленно. Вероятность фальсификации результатов всегда присутствует, и единственная возможность предотвратить ее (для альянса партий, поддерживающих Макри) заключается в обеспечении присутствия наблюдателей на всех избирательных участках, которые будут следить за правильным подсчетом голосов и в случае необходимости сообщат о нарушениях.
Следует отметить два знаменательных факта на выборах, состоявшихся 25 октября: Макри увеличил число своих сторонников приблизительно на миллион семьсот тысяч, а явка избирателей продемонстрировала впечатляющий рост: с 72% на прошлых выборах до 80% на нынешних. Вывод очевиден: значительная часть избирателей, которые до настоящего времени проявляли равнодушие или смирились с существующим положением вещей, на этот раз отошли от соглашательской позиции и отправились на выборы, надеясь, что их голос способен изменить положение вещей. И, действительно, так и произошло. И сделали они это без предварительных громогласных заявлений — то ли в силу благоразумия, то ли из страха перед возможными гонениями со стороны властей.
Именно поэтому с таким оглушительным треском провалились прогнозы социологических опросов, в один голос пророчившие победу проправительственному кандидату Сциоли уже в первом туре. Но 22 ноября все будет по-другому. Нынешняя власть прекрасно осознает тот риск, которому она подвергнется в случае победы оппозиции, и поэтому приведет в действие все имеющиеся в ее распоряжении рычаги, а их немало — запугивание, подкуп, ложные обещания, фальсификация результатов, — чтобы избежать поражения. Следует ожидать, что наиболее здоровые и демократически настроенные диссиденты в рядах перонистов, внесшие значительный вклад в ослабление позиций киршнеристов, не дадут себя одурманить призывами к единству партийных рядов (которого уже давно нет) и не упустят возможности исправить тот политический курс, в результате которого Аргентина незаслуженно опустилась до положения второразрядной страны.
Страна не заслуживает этого в силу богатейших и разнообразных природных ресурсов, а также в силу высокой степени интеграции ее общества и его высокой культуры. Когда я был ребенком, мои друзья из района Мирафлорес в Лиме мечтали получить образование не в США или Европе, а в Аргентине. В этой стране тогда была великолепная система образования, покончившая с безграмотностью (она была одной из первых, которая этого добилась), и весь мир стремился перенять ее опыт. Самые хорошие книги и кинофильмы моего боливийского детства и боливийского отрочества были плодом творчества аргентинских писателей и режиссеров, а театральные коллективы Буэнос-Айреса разъезжали с гастролями по всему континенту. Благодаря им мы имели возможность ознакомиться с произведениями Камю, Сартра, Теннесси Уильямса, Артура Миллера, Валье Инклана и других.
Конечно, даже самые культурные страны не застрахованы от популистской и тоталитарной идеологии, что наглядно проявилось на примере Германии и Италии. Однако явление перонизма, по крайней мере для меня, представляется еще более загадочным, чем нацизм в Германии и фашизм в Италии. Несомненно, демократия в Аргентине, олигархической стране, имела свои недостатки и действовала прежде всего в пользу правящего класса, необходимы были реформы, которые предоставили равные возможности для всех и обеспечили доступ к общественным богатствам рабочим и крестьянам. Но перонизм не осуществил этих реформ, поскольку его политика государстивенного регулирования парализовала экономическую жизнь, прредоставила жизненные блага партийным функционерам, непомерно раздув при этом госаппарат. Постоянное обнищание страны обусловило рост неравенства и расслоение общества. Поистине вызывает изумление приверженность огромного числа аргентинцев системе, которая обеспечивала безбедное существование лишь политической верхушке и финансово-промышленным кругам, то есть небольшому кругу олигархов. Государственные перевороты и военные диктатуры, несомненно, способствовали поддержанию иллюзий в отношении перонизма.
Вспоминаю свое удивление, когда я впервые приехал в Аргентину в 60-е годы и обнаружил, что в Буэнос-Айресе — больше театров, чем в Париже, где я тогда жил. С тех пор я с удивлением и содроганием следил за причудливыми зигзагами в развитии страны, которая, казалось, упорно не желала слышать голоса здравомыслящих людей, стремившихся ее реформировать, и в своей политической жизни совершала ошибки одна за другой. Возможно, я с чересчур юношеским энтузиазмом воспринял результаты первого тура выборов, состоявшихся в воскресенье 25 октября. Но и сейчас я возлагаю большие надежды на то, что 22 ноября подавляющее большинство аргентинцев проявят то же самое здравомыслие и мужество и приведут к власти того, кто сумеет осуществить реальные преобразования ради обретения свободы.
