Давид Жвания был активным участником украинской политической жизни с конца 90-х годов. «Крыши» требовал его чувствительный к политическим изменениям бизнес — вместе с Николаем Мартыненко он занимался поставками ТВЭЛов на украинские атомные станции и вывозом отработанного ядерного топлива из страны. Эти контракты вытолкнули двух молодых коммерсантов в верхние эшелоны украинской политики, где они обитают и до сих пор, приятельствуя с президентами, финансируя различные политпроекты и курируя работу государственных монополистов. С атомной энергетики для них начался путь в большой бизнес — в группу Жвании входили промышленные предприятия на востоке Украины, в Крыму, газовые компании, банки и торговые компании. Жванию и Мартыненко называют причастными к рейдерскому захвату единственного оппозиционного телеканала ТВi в апреле 2013 года, который после этого стал более лояльным к режиму Виктора Януковича. Их фамилии всегда звучали вместе. Но дружба, как выяснилось, не выдержала испытания временем.
После Евромайдана и проигрыша на выборах на мажоритарном округе Жвания отошел в тень. Чего не скажешь о его многолетнем партнере, который стал одним из ключевых людей в окружении действующего премьер-министра. В последнее время Мартыненко стал фигурантом нескольких журналистских расследований, которые касались поставок уранового концентрата, ильменитовой руды и газа на украинские госпредприятия. Во всех них фигурировали иностранные компании, которые вели к фамилиям Жвании и Мартыненко. В своих многочисленных интервью после выхода публикаций нардеп «Народного фронта» открещивался от каких-либо связей с фирмами. Поэтому корреспонденты УП обратились к его бизнес-партнеру. «Если бы вы сразу мне позвонили, вам не нужно было проводить журналистские расследования», — заявил Жвания. Он назначил нам встречу в офисе в одном из помещений бывшей Киевской обувной фабрики, неподалеку от Арсенала. Вопреки обыкновению, в приемной у Жвании, где раньше толпились очереди посетителей, никого нет — лишь скучающая охрана и вежливая секретарь.
Жвания приглашает присесть на белый кожаный диван и, пока мы общаемся, выкуривает несколько сигарет. Он рассказывает, что устал от политических распрей, но по-прежнему видит себя в большой политике, что совместных бизнес-проектов с Мартыненко у него нет, а сам он занялся строительством кораблей по перевозке сжатого газа. Все это, впрочем, не избавляет от ощущения, что Жвания понимает и не хочет мириться с тем, что он — в прошлом влиятельный серый кардинал — оказался за бортом бурной политической жизни. Ему не уютно в этом статусе и он сильно переживает по этому поводу.
— Когда мы собирались к вам на встречу, долго думали, у кого будем брать интервью: у политика, бизнесмена. Кем вы себя сейчас ощущаете?
— 15 лет в украинской политике. Если сравнить с жизнью любого обычного человека, то 15 лет — это довольно большой период. Не так ли? Это я в активной политике 15 лет. Поэтому логично, что я отношу себя к этой категории.
— Вы и сейчас занимаетесь политикой?
— Я всегда занимаюсь политикой.
— В каком статусе?
— Пока я ни в каком статусе. В данный момент я созерцатель происходящего.
— Вы знаете практически всю нынешнюю высшую власть. Но в то же время вы отошли сейчас от дел и не влияете на политику. Вас не называют в числе «серых кардиналов», хотя как раз в прошлом за вами была закреплена эта позиция. Почему так получилось?
— Ни от чего я, во-первых, не отходил. Во-вторых, у меня была некая позиция. Я настаивал, делал все возможное, чтобы Арсений Яценюк ушел в отставку и не стал премьер-министром.
— Когда это было?
— Когда я был в парламенте, в прошлом созыве. Я настаивал, чтобы премьер написал заявление о сложении с себя полномочий в августе…
— А что вы делали для этого?
— Я делал все возможное, потому что был уверен, что оставаясь на своем посту этот человек наносит колоссальный вред всему политикуму, стране, обществу, экономике, будущему. Это человек-разрушитель. Он нарушил все правила, которые существуют. Он перешел все ценностные флажки и готов их переходить впредь.
— Какие флажки и правила вы имеете в виду?
— Я исхожу из политической логики. Не говорю о личной жизни — в нее принципиально не лезу и пытаюсь в свою не пускать. Я имею в виду, что были его громкие заявления по поводу реформирования всех сфер жизни страны: от Конституции, антикоррупции, люстрации, экономики финансов и войны на востоке. Он готов спекулировать на любой теме. И когда политик достигает премьерского уровня, такая «деятельность» вредна для государства. Я уверен что «профессор Преображенский отнес бы его то категории «формирующихся личностей», по сему его нельзя допускать ни к чему, потому что он будет все крушить и ломать. Украина — это же не примитивная страна. Это высокообразованная, серьезная вдумчивая страна. И этот «конвейер эпатажа, глупости» нужно как можно быстрее выключить, учитывая то в какой сложной ситуации мы оказались. Я считаю, что это просто губительно. И не только я: рейтинг поддержки «премьерской политсилы» сейчас находится в рамках статистической погрешности. Я делал все возможное, чтобы исправить ситуацию. Я считался самым большим врагом Арсения Петровича.
— Как так получилось, у вас же партнер — близкий соратник Яценюка Николай Мартыненко? В каких вы сейчас отношениях с ним?
— А я не в хороших отношениях с Николаем Мартыненко.
— Когда произошел разрыв и по какой причине?
— Я не очень люблю говорить о личных отношениях. Просто мы партнеры, прожили 25 лет вместе и это очень много. Для меня очень больно и тяжело говорить на эту тему. Но меня с Мартыненко сегодня не связывает ничего, кроме того, что нужно цивилизованно решить вопрос по бизнесу. Я с ним не разговариваю, он даже не берет трубку, когда я звоню.
— Когда вы в последний раз ему звонили?
— Я перестал ему звонить. Я просто считал, что можно что-то остановить или исправить.
— А причина — Яценюк?
— Причина — Яценюк, что интересно.
— Как так получилось, что Мартыненко выкинул вас из общего бизнеса?
— Он меня еще ниоткуда не выкинул. Он сказал, что он все продал, что ничего нет.
— Мартыненко всегда говорил, что у него бизнеса нет, и последний раз он зарабатывал деньги в 2001 году…
— Я не знаю. Считаю, что политика — это принятые решения. Я же не могу утверждать, что кто-то «питается воздухом», живя на 200 задекларированных долларов.
— Что представлял ваш совместный бизнес до последнего времени?
— Весь холдинг, как он был, он не менялся.
— «Запорожский абразивный комбинат», Луганский патронный завод…
— Много. Все, что есть, оно всегда было 50/50.
— В последнее время Николай Мартыненко стал фигурантом нескольких журналистских расследований, которые касались поставок уранового концентрата. В том числе компания Steuermann имеет отношение к вам, потому что там есть люди, связанные с вами. Тот же Игорь Керезь, который работал у вас помощником.
— Если бы вы у меня спросили, то не было бы необходимости совершать журналистские расследования, потому что я бы ответил на этот вопрос очень просто. Игорь Керезь был управляющим всего холдинга до 2007-го года, и в тот момент его заменил Сергей Перелома. Сделано это было по настоянию Мартыненко — для того, чтобы оформить холдинг на партнерских отношениях между Мартыненко и мной. Однако этого не произошло до сих пор. Сегодня Керезь — глава наблюдательного совета Диамант Банк. Посему никакого отношения к компании Steuermann он не имеет. На самом деле эта компания всегда была в нашей бизнес-группе, как техническая. Я удивился, когда Николай Владимирович сказал, что он не знает господина Айбергера, и что это какой-то дедушка. Он никакой не дедушка, здоровый человек, который всегда занимался одним — поставкой абразивов. Поскольку у нас произошел разрыв, Николай Владимирович взял управление с группой компаний для оформления в уже свою собственность. Я же акционером тоже не числился.
— То есть вы знали этого Айбергера? Вы с ним общаетесь?
— Я его знаю, он прекрасный человек.
— И что он думает по поводу происходящего?
— Он в шоке.. Эта компания была создана только для поставки мелких партий абразивов в Европу. Просто мелкие покупатели не хотят ехать на Украину, поэтому это было удобной точкой организации сбыта. Там маленькие заводики, которые потребляют по два мешка. Заключать большие договора невыгодно.
— Как так получилось, что Steuermann начал поставлять урановый концентрат?
— А вот об этом я не знаю. Об этом я узнал из СМИ, точно так же как из СМИ я узнал о том, что акционером компании стала гражданская жена Руслана Журило. Последние три года я Айбергеру не звонил.
— А после этого позвонили?
— Позвонил и спросил: «Что это за ерунда? Почему я об этом не знаю? Почему это происходит?»
— Что он ответил?
— Он сказал: «Я же думал, что вы все вместе». Но я же не акционер этой компании. Это была техническая компания, то есть это его ответственность.
— Вы никаких дивидендов от Steuermann не получали?
— Steuermann нужно было доплачивать, ей нужно было еще платить что-то, чтобы они что-то зарабатывали. Она никогда не была компанией, она занималась исключительно реализацией продукции. То есть по сути если чуть-чуть не давать им какие-то скидки, то они бы и не содержали четырех людей.
— А компания Antra, которая поставляет газ по давальческой схеме и планирует поставлять газ на ОПЗ?
— Не знаю.
— Дело швейцарской прокуратуры. Вы там также являетесь фигурантом. Обращалась ли швейцарская прокуратура к вам за дачей показаний?
— Швейцарская прокуратура никогда не обращалась ко мне за дачей показаний.
— А компания Bradcrest, это тоже собственность исключительно Мартыненко?
— Конечно. Я не знаю эти компании. Мартыненко был управляющим акционером.
— Николай Мартыненко говорил, что не имеет никакого отношения к назначению Недашковского на «Энергоатом» и вообще не знает, кто это такой. Вы можете подтвердить, что в 2000 году вы вместе с ним пролоббировали назначение Недашковского?
— Конечно. Но к назначению Недашковского сейчас Николай Владимирович не имеет никакого отношения.
— В 2014-м? А как это так получилось?
— Арсений Петрович.
— Следующая неделя будет определяющей в истории с Мартыненко. Как думаете, наберутся ли в Раде голоса за сложение его депутатских полномочий?
— Я думаю, что да.
— Вы — политик с опытом, хорошо знаете верхушку действующей власти, знаете Яценюка и Мартыненко, понимаете логику развития таких политических интриг. Как вы считаете, кто повлиял на Мартыненко в его реакции на скандал? Это Яценюк попросил его сложить мандат и отказаться от депутатского иммунитета?
— Конечно. Я даже не сомневаюсь в этом.
— Мартыненко все-таки самодостаточный человек, у него есть своя группа влияния. Как думаете, почему он уважил эту просьбу или указание?
— Я последние несколько лет не понимаю, что вообще он делает, и какой логикой при этом руководствуется. Потому что Мартыненко действует за пределами моей логической модели. Что касается мотивации, почему он принял такое решение, так потому, что его выкинули, сказали: «Уходи». Дали возможность сохранить ему лицо.
— Им пожертвовали ради сохранения Яценюка? Вы это хотите сказать? Яценюк пожертвовал им ради сохранения себя?
— Не думаю, что Яценюк долго страдал, пожертвовав Николаем. Я думаю, что его просто использовали и выбросили. Я не знаю, в каких они отношениях, хотя и живут они почти в одном доме. Все, в чем обвиняют Мартыненко, это Яценюк. Мартыненко — технический персонаж.
— Вы хотите сказать, что он работает кошельком Яценюка?
— Естественно, кем же еще он работает.
— Как вы думаете, сколько составлял откат от работы на этих схемах?
— Кому? Яценюку? Я думаю, что Яценюк все забирал себе.
— Мартыненко — бизнесмен, вряд ли он работал забесплатно.
— Ну, может, семечки ему оставлял. Или что там Коля любит в последнее время?
— На что Яценюк тратит столько денег?
— Яценюк очень специфический человек.
— Что вы имеете в виду?
— Это безумно жадный человек.
— Так на что он тратит деньги?
— Насколько нам известно, Юлия Владимировна на него очень обижена.
— Там по той же схеме: пока все не вынес, не успокоился. Это человек-кукушка. Куда его впустишь, там он все выест, вытопчет, поломает. Он вор. Он правда разокрал все, что было. У него в этом деле есть реальные пособники — Турчинов и Мартыненко. Они втроем обокрали Юлю, вдвоем — «Силу народа» —— «Нашу Украину — Народную Самооборону». Это одна и та же шайка-лейка.
— История с Мартыненко потянет за собой и другие политические скандалы. Кто следующий?
— Мне смешно. Коля Мартыненко и история… Арсений Петрович — вредитель. Уродующий вредитель. Украина понесла 400 миллиардов долларов убытков из-за этого.
— Откуда эти цифры?
— Это экономика. Украина сегодня как минимум 400 миллиардов долларов потеряла только из-за этого неграмотного человека. Но скоро терять будет нечего. Дальше будет катастрофа. Мы не объявляем дефолт только потому, что мы страна, которая воюет, и коалиция вроде нам помогает. Какие скандалы нужны для того, чтобы понять, что «кулю в лоб» нужно отсюда выносить?!
— Вы говорите, Яценюк попросил Мартыненко уйти. А как думаете, не «сольет» ли теперь Мартыненко Яценюка?
— Это пусть они сами разбираются. Я знаю одно — сольют, не сольют, Яценюка я любым способом вынесу.
— Что конкретно вы для этого делаете сейчас?
— Все. Веду переговоры, договариваюсь, объясняю всем, кто только может влиять на этот процесс, что дальнейшее сохранение этого человека не только премьер-министром, а вообще в политикуме может привести к последствиям, которые, к сожалению уже погубят страну.
— Много ли у вас противников и соратников в этой борьбе?
— 99,9%. Я не вижу противников. Я не вижу никого, кто бы противился этому и говорил бы «нет». Единственное, чем Яценюк спекулировал всегда, это какими-то специальными взаимоотношениями с США, и всех этим запугивал и манипулировал. Больше у него нет ни одного серьезного союзника. Он, по сути, один.
— А как же олигархи? Тот же Коломойский, Ахметов, с которым у Яценюка хорошие взаимоотношения?
— Кто будет следующий — это уже игра, а не поддержка Яценюка. Он уже «сбитый летчик» в их понимании, они играют с ним, как «кошка с мышкой».
— Вы говорите, что Яценюк разругался практически со всеми и в руках олигархов он пешка. А все-таки есть люди, кто постоянно остается с ним в политической обойме?
— Нет. Я не вижу ни одного его политического союзника.
— Фракция «Народный фронт» по крайней мере, сейчас играет в его ворота. Хотя там есть несколько групп, того же Мартыненко, того же Пашинского, Коломойского…
— Но все-таки это его фракция, это все фантазии.
— От голосования этой фракции зависит отставка Яценюка и он сейчас разыгрывает карту, что если его отправят в отставку, то фракция выйдет из коалиции.
— И что в этом страшного?
— Будут перевыборы.
— Они будут в любом случае. И чем раньше они будут, тем лучше.
— С Николаем Мартыненко вы когда-нибудь будете готовы общаться или там уже разорваны все связи?
— Я считаю, что общаться надо в любой ситуации. Я просто никогда не уступлю своей позиции. Он выбрал свой путь. Мое мнение, что он неправильный. Но он же его выбрал. А не общаться — это больше девичье.
— Ваш конфликт не такой уж серьезный, потому что если бы он был серьезным, то вы бы подали в Лондонский арбитраж и обжаловали право собственности на эти активы. Почему вы до сих пор не воспользовались этим правом и есть ли это у вас в планах?
— Подать в Лондонский арбитраж?
— Это же любимое место выяснения отношений олигархов.
— Это самое глупое место для выяснения отношений.
— А самое умное какое?
— Самое умное — сесть и договориться.
— Но пока же не получается!
— Пока не получается, но я все равно считаю, что это самый эффективный метод. Кроме того, что проиграют все стороны, а выиграет только Лондонский арбитраж.
— Что сейчас отошло Мартыненко, а что осталось вам?
— В моем понимании, не поменялось ничего. С 2007 года я никогда не занимался оперативным управлением бизнесом. Оперативным управлением бизнесом занимался Сергей Перелома, который сейчас возглавляет наблюдательный совет Одесского припортового завода и работает зампредом Нафтогаза. И это тоже для меня удивительно. Даже никого не спросив, он, руководитель совместной компании, вдруг уходит туда.
— Но как-то же прибыль распределяется от совместного бизнеса?
— Да нет там никакой прибыли.
— Почему?
— А с чего сегодня на Украине прибыль? Это надо еще дотировать, субсидировать и доплачивать, чтобы там что-то заработало, к сожалению.
— А Steuermann?
— К этому я не имею никакого отношения. Я говорю о тех стабильных активах… Вот, цементный завод остался в Крыму, луганский — разгромлен в Луганске. Другие машиностроительные заводы дышат на ладан. У нас страна вообще остановилась. Я не знаю, если Арсений Петрович и дальше будет сидеть на своем посту, у нас остановятся все предприятия.
— У вас какая-то личная обида.
— Нет, никакой. Я с ним никогда не имел никаких дел. Психически уравновешенный человек не может в своих заявлениях воевать с Россией каждые 20 минут. Он хочет, наверное, воевать с Россией до последнего украинца.
— А что нужно делать?
— Нужно воевать, а не воевать, как он — на словах. Это по Конституции не его прерогатива, и не его полномочия. По этому, кроме «трепания языком» нет ничего. Он треплет языком, делает глупости, не ведет никакой политики.
— А кого вы видите лучшим премьером?
— Да любого человека можно поставить.
— Сейчас обсуждают кандидатуру Саакашвили. Что вы можете сказать о Саакашвили как о потенциальном премьер-министре? Его сейчас называют самой вероятной кандидатурой после Арсения Яценюка или Наталии Яресько.
— Я могу сказать следующее. Михаил Саакашвили не может быть премьер-министром Украины.
— Почему?
— Потому что он не украинец. На Украине премьер-министром должен быть украинец. Не потому что он грузин, а потому что он здесь не вырос, он здесь не работал, он здесь не прожил.
— А вообще вы высоко оцениваете вероятность того, что Саакашвили могут назначить премьером?
— Я считаю его появление здесь китчем. Его возможность стать премьер-министром — это будет не в адекватном политическом поле…
— А как вы относитесь к такому количеству грузин в украинском правительстве?
— Я хорошо отношусь к грузинам.
— Они эффективны?
— Те, которые сейчас на виду? Нет, конечно.
— Почему так? Они же в Грузии делали реформы.
— Не сравнивайте Грузию с Украиной. Грузия — это маленькое государство и там провести реформу — это один город реформировать. При том финансировании, которое они получали тогда…
— Судя по тому, что вы комментируете, вы достаточно плотно следите за процессами, которые происходят во власти и Кабмине, в частности. Давайте конкретно по вашим соотечественникам. У нас есть Квиташвили, Саакашвили…
— Я вообще их не расцениваю. Квиташвили — я не знаю такого реформатора.
— А кто тогда реформатор?
— Саакашвили. Он правда был реформатором. Я Саакашвили знаю давно, еще до того, как он стал президентом. Я помогал ему перед тем, как он стал президентом. У нас были прекрасные отношения.
— Помогали как?
— Во всех отношениях. Начиная от финансовых, заканчивая поддержкой прямой. Это же было еще до революции у нас. Вплоть до того, что ему помогали, чтобы он тогда пришел к власти.
— Что значит финансово? Вы его спонсировали? Сколько?
— Больше миллиона долларов на президентскую компанию.
— Это рентабельная инвестиция?
— Я не просил их вернуть. Хотя деньги вернули обратно. Уже на Оранжевую революцию они были зачислены в избирательный штаб, из чего ему и были выданы.
****
— С премьером разобрались, а какие с президентской командой у вас отношения?
— Прекрасные.
— С кем вы общаетесь там?
— С президентом.
— Говорили, что у вас есть свой кабинет в администрации президента.
— Неправда. Я человек неназойливый. Он стал президентом. Мы старые друзья. Но он уже президент. У него своя работа, а у меня своя.
— Вы не из тех людей, кто не пользуется личными связями в карьерных целях?
— Я мог, но я не хотел. Для того, чтобы воспользоваться, нужно иметь цель, какой я посвятил чересчур много времени. Потом крикуны все перекричали и рассказали, что все «бревна» на Майдане носили…
— Кстати, в отличие от всех этих людей вы не участвовали в революции. Вы вели переговоры в Верховной раде.
— Я участвовал непосредственно. В меру моего опыта и понимания. Я ни разу не выходил на сцену, но я каждый день был на Майдане. Я везде, со всеми группами, вел переговоры: и в Верховной Раде, и на Майдане. У меня в кабинете в Верховной Раде просто не прекращались группы людей…
— Вы как человек, который имеет прямой контакт с Администрацией президента…
— Я ни с кем в Администрации президента, кроме самого президента, не общаюсь.
— Вам не обидно, что президент на ключевые должности в этой стране назначает совершенно посторонних и, возможно, неправильных, с вашей точки зрения, людей, а не вас?
— Нет.
— При должности вы бы имели больше веса в принятии решений.
— Меня спрашивали, чего я хочу. Я сказал, что ничего не хочу. Я в правительство не пойду, я никогда не буду работать в правительстве Яценюка, в исполнительной власти, которую разрушают… Сегодня это вертикаль власти. Яценюк, в принципе, первое лицо в государстве.
— Как вообще выглядят такие предложения? Он вам звонит и говорит: «Давид, приезжай к нам в гости?»
— Я уполномочен по многим функциям…
— Какие это функции?
— Очень много.
— Какие, например?
— Мы были на революционном этапе, перешли на государственный. Я — государственный человек. Я Петра Алексеевича называл на ты, потому что мы раньше перешли на ты. Потом я ни разу не заходил к нему без костюма, без галстука. Я ни разу не говорил в том тоне, в котором мы разговаривали до этого. Он человек государства, я придерживаюсь этой позиции.
— То есть вы формализовали ваши отношения?
— Абсолютно. Я сам по себе формалист, исходя из того, в чем я прожил 15 лет.
— Как вы можете охарактеризовать нынешнее окружение президента? Он окружил себя правильными людьми, по вашей оценке?
— Я считаю, что нет. Но это его право… Я как формалист скажу фразу, которая для меня очень важна: в этой стране президент — это шанс для существования этой страны. Потому что это единственный легитимно избранный институт государства.
— По поводу окружения. Если бы вы согласились на предложение президента, вы, по идее и, исходя из вашего опыта, должны были бы занимать должность Березенко или Кононенко.
— А какая должность у Березенко?
— Приближенный к первому лицу человек, которые решает часть его вопросов.
— Я — формалист, я не буду занимать эту роль. Мне уже 50 лет, девочки. Я же не мальчик.
— То есть вам нужна официальная должность?
— Я — Давид Важаевич Жвания. Я очень ценю свою биографию, ценю свою работу, прошлую жизнь. У меня есть свой статус.
— Какова была ваша роль на президентских выборах?
— Я полностью поддерживал избрание Петра Алексеевича Порошенко. Я был в штабе.
— За что вы отвечали?
— За все. Я как человек, который имеет такой опыт…
— Но на парламентские выборы вас уже не приглашали в штаб президентской силы?
— Я не работал в штабе президентской силы? Конечно, работал. Я контролировал все процессы.
— Мы понимаем, что Кононенко с Мартыненко прекрасно себя чувствуют…
— Я не думаю, что президенту нравится… Мне Петра очень жаль. Он не такой человек, которому бы нравилось то, что сегодня происходит. Он все-таки человек амбициозный, особенно в геополитическом моделировании, в таком эпицентре находясь, удовлетворяться. Я считаю, что просто это безвыходность, безысходность всех заложников, включая президента, в которую поставили нас те люди, которые сегодня заложниками держат всю страну. Это и Арсений Петрович Яценюк, и Турчинов, это вся та группа, которая расселась и удерживает, чтобы их оттуда не убрали.
— Вы хотите сказать, что президентское окружение не коррумпировано и они не обворовывают государственные предприятия, а все делает только премьерская команда?
— Президент — это институт. Я говорю о президенте как об институте и как о физическом лице. По поводу окружения — вы меня спросили, нравится ли оно мне. Оно мне не нравится.
— Но это же его проблема. Он выбрал этих людей. Он знает, что они воруют.
— Я просто видел, как он их выбирал. Он выбирал из того, что вносили. Это все-таки были эмоциональные действия.
— Погодите, давайте по Кононенко или Березенко.
— Я этих людей мало знаю, хотя и знаком.
— Это — ключевые люди, которые сегодня выполняют волю президента или не выполняют, судя по тому, что у него ничего не получается.
— У меня есть даже больше мнений, но я хочу сказать, что я заинтересован в том, как гражданин, как политик, чтобы сегодня произошла замена правительства. Второе: я заинтересован как гражданин, чтобы как можно скорее прошли новые парламентские выборы для перезагрузки власти, иначе перспектив у страны нет никаких. Возможно, тогда то, что вы меня спрашиваете по Кононенко — это будет история в общественном мнении или решение президента, что эти люди не будут участвовать в дальнейшей политической жизни.
— Странная ситуация получается. С одной стороны вам не нравится окружение президента, с другой — вы боитесь оценок Кононенко и Березенко. Почему?
— Я просто не умею заниматься тем, чем занимается Кононенко.
— А чем он занимается?
— Я не знаю. Он замглавы фракции, вот они бегают, что-то делают.
— Но вы же тоже когда-то рулили этими процессами.
— Вы меня видели когда-то бегающим по парламенту?
— Да.
— Ну, это два раза, когда были ключевые голосования.
— Иногда достаточно побегать один раз…
— Абсолютно правильно, а потом бегают к тебе.
— А к вам бегают? Года два-три назад, вы были веселее.
— Я изменился. Я очень много ездил по миру.
