Патриотизм в эпоху глобализации

Новая линия разлома в политике, по мнению Марин Ле Пен, лидера французской ультраправой партии «Национальный Фронт», находится между глобалистами и патриотами. Линия представляет собой аргумент, аналогичный тому, который применяется евроскептиками в Соединенном Королевстве и республиканским кандидатом в президенты Дональдом Трампом в Соединенных Штатах. Однако он настолько же ложный, насколько и опасный.

Судя по результатам второго (заключительного) тура региональных выборов во Франции 13 декабря, кажется, что французские избиратели, по крайней мере, решительно не согласны с этим аргументом. В этом туре, 73% голосов были отданы конкурентам партии «Национальный фронт», лишая партии даже одной победы.

Ле Пен обвинила ведущие партии в том, что они сплотились против нее и посчитала их сотрудничество отрицанием демократии. Ее аргумент является, конечно, классическим примером притворного пренебрежения: ведь вся суть двух туров голосования заключается в том, чтобы система заставила партии и их сторонников добиваться консенсуса и сформировать партнерские отношения. До тех пор, пока Национальный Фронт не найдет способ добиться союзников, он не сможет достичь электорального прорыва (то же самое, скорее всего, произойдёт и в ситуации Дональда Трампа).

Однако, нельзя сказать, что претензию Ле Пен — что те, кто голосуют за ее партию являются единственными истинными патриотами — следует просто игнорировать. Она сосредоточилась на очень сильной идее, у которой есть потенциал привлечь сторонников из других партий. Именно поэтому эта идея должна быть опровергнута как во Франции, так и в других местах. Предположение, лежащее в основе такой националистической полемики — что страна больше заинтересована в закрытости, чем открытости — крайне опасное.

Вера в то, что открытость — это измена, а закрытость — это патриотизм, это отказ от целой основы политики и политической стратегии в развитых странах мира после 1945 года. Это попытка повернуть вспять колесо истории до межвоенного периода, когда основное внимание было направлено на закрытие: настоятельные тягостные торговые барьеры и преследование или даже изгнание меньшинств. Это происходило даже в Соединенных Штатах, которые приняли наиболее строгие иммиграционные законы со времен основания самой страны.

Послевоенные годы означали полную смену направления, так как страны открывались, позволяя себе более свободный поток торговли, капитала, идей и людей. Этот процесс получил название глобализации только после того, как Китай и Индия присоединились к нему в течение 1980-х, но он начался гораздо раньше. Всё-таки именно глобализация создала то, что во Франции стало известно как Les Trente Glorieuses — славные 30 лет стремительного роста уровня жизни после окончания Второй мировой войны.

Ле Пен и ее коллеги-популисты утверждают, что глобализация — это либо глупая щедрость, которая помогла всему остальному миру за счет нации, или явление, которое принесло пользу только элите, а не обычным людям. Для них патриотизм значит быть сильнее и стремительнее в смысле защиты национальных интересов и принятия более демократичной политики, которая помогает трудящимся людям, а не «жирным котам», принадлежащим к узкому кругу богатых путешественников.

Вторая часть этого аргумента, которая заключается в том, что интересы простых людей были подчинены элите, должен быть услышан. Демократия, в которой большинство чувствует себя забытым или эксплуатируемым, неустойчива. Либо правительство, либо вся система будут перевернуты.

Избранным должностным лицам несомненно необходимо найти ответы на вопросы о высоком уровне безработицы и ухудшении уровня жизни. Однако основные партии должны ясно объяснить, что ответы на эти проблемы лежат не в закрытии границ или ограничении умов. Нет ни одного примера в истории, где общества или экономики, которые процветали и росли в долгосрочной перспективе, также отвергали глобализм.

Более того, хотя открытость не гарантирует процветание, она всегда была необходимым условием для роста. Конечно, оптимальный объем открытости является предметом для дискуссий. Но более значительные, продуктивные аргументы сосредотачиваются на том, как формировать сферу образования, рынки труда, научные исследования и политику социального обеспечения для того, чтобы помочь обществу адаптироваться к окружающему их миру. Патриотический выбор — то есть национальные интересы — всегда состоял в разработке внутренней политики, которая наилучшим образом воспользовалась бы преимуществами глобализации.

Для основных партий во Франции, Консервативной партии Великобритании и более международно настроенных противников-республиканцев Дональда Трампа в США, нет никакой пользы от копирования аргументов их коллег-экстремистов. Этот подход упустил бы важные позиции в политической борьбе за то, как наилучшим образом служить стране и ее народу. Основные партии должны вернуть себе ответственность за патриотизм и соответственно пересмотреть национальные интересы. В современном мире, национальный интерес заключается в управлении, а не устранении открытости.