Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Опросы общественного мнения показывают: все больше россиян одобряют Сталина и его политику, считая его «мудрым руководителем», который привел страну к «могуществу и процветанию». Как это объяснить и оценить? Писатель Виктор Ерофеев — о двух Сталиных сегодняшней России.
Опросы общественного мнения показывают: все больше россиян одобряют Сталина и его политику, считая его «мудрым руководителем», который привел страну к «могуществу и процветанию». Как это объяснить и оценить? Писатель Виктор Ерофеев — о двух Сталиных сегодняшней России.
Мы живем в такое чудесное время, когда Кремль не настаивает, нужно ли любить или ненавидеть Сталина. Полная свобода! Относись как хочешь! Социологические опросы населения России по Сталину можно поэтому считать рентгеном народной души.
А они показывают: градус любви к Сталину достигает критических температур. Уже никакой не Ленин, а Сталин становится живее всех живых.
На самом же деле Сталин превратился в мутанта, противоположные части которого мало соответствуют человеку, умершему в далеком марте 1953 года.
Есть два Сталина, из которых можно выбрать. Есть чудовище. Оно нанесло невосполнимый ущерб народам Советского Союза, покалечило их генофонд, отравило и другие народы. А есть сказочный великан, который всех победил, расширил имперские границы, заставив мир уважать Россию и трусливо бояться ее.
Народ в России делится, условно говоря, на историков и на сказочников.
Историки — это та часть народа, которая отрицательно относится к Сталину: от устойчивой неприязни до ненависти.
Сказочники обожествляют Сталина. Для них Сталин — русский бог, несмотря на национальность бога и его марксистские корни.
В брежневские времена в Советской Армии запрещали подписываться на антисталинский журнал «Новый мир». Считали, что он ослабляет армию. Сталин был и остается отцом советской мобилизации. Сегодня, когда Россия вновь превратилась в мобилизационный лагерь, сказочники бурно плодятся: климат подходящий.
Правда, слишком сильная поддержка Сталина в народе скорее играет на руку коммунистам, чем Кремлю, и Зюганов уже возвестил о начале «сталинской весны». Однако Кремль готов здесь подвинуться, полагая мобилизацию частью национальной идеи.
Порядок — главное слово сталинистов. Это признание собственной немощи. Без кнута подняться не можем. Без кнута не можем стать пугалом для всего мира. Но острая тоска по порядку была скорее в прошлых поколениях сталинистов. Теперь речь скорее идет о химчистке.
Сегодня Сталин прошел через химчистку национального беспамятства и предстал перед нами в особом виде. На нем нет крови жертв 1937 года (а также других годов). Сказочники сводят сталинский террор к минимуму, допустимому в любой революции.
Антиисторичная химчистка смыла со Сталина кровь миллионов советских (в том числе русских) солдат, погибших в войне с Гитлером.
Сталину сказочники простили и коллективизацию. В нее, как в пересохший колодец, они просто перестали заглядывать. Сотворив себе бога, сказочники не смеют его судить. Их бог лучше всех знал, кого карать. Сказочникам не жалко ни одного ученого, писателя, политика, казненного Сталиным. Безжалостность вместе с беспамятством распространяются и на новейшие времена, на «Курск», Дубровку, Беслан: все мгновенно забывается. Таково свойство сказочного сознания.
Но есть моменты сталинских деяний, которые сказочники с восторгом вспоминают. Пакт Молотова-Риббентропа для них — вершина сталинской мудрости. Из послевоенных событий борьба с космополитизмом воспринимается сказочниками в мифологической форме уничтожения «ненаших».
Красная линия разделения на наших и ненаших ныне переместилась у сталинистов вплоть до положительных оценок Берии. Не только бог, но и его изощренный палач принимается с восторгом. Впрочем, Берия прошел через химчистку скорее благодаря корпоративным пристрастиям хозяина Кремля.
Президент, кстати, подал пример особого сталинского коктейля. Путин одновременно за и против: ценит генералиссимуса и отвергает отца террора. Вместе с ним большое количество русских людей готовы совместить чудовище со сказочным великаном.
Откуда взялось на Руси столько сказочников, которые теперь теснят историков? Уваровская формула «самодержавие-православие-народность» стала цементом нашей сказки на века. Меняются только самодержцы.
Важным элементом любви сказочников к Сталину является ее подспудный протестный характер. Это любовь против других, против «ненаших», против ума и свободы. Это сладострастие подгулявшей ментальности. Сталин тем хорош сказочникам, что он давит западные ценности могучим сапогом бога.
На другом полюсе нашей общественной жизни собрались антисталинисты. Они хотят запустить Россию во всеобщую историю с общечеловеческими ценностями, а сказочники мешают. Россия-сказка удовлетворяет больше половины страны. Историки в меньшинстве, но за них — интеллект, за них — эрудиция. Что же касается инстинкта государственного самосохранения, то каждая сторона присваивает его себе.
Сталинизм — рак русской души и шутки с ним плохи. Сталинизм приводит к деградации сознания нации, к самоедству. Но люди в Кремле не хотят садиться в общий с другими нациями исторический поезд: там придется потесниться. А в сказке лети себе на санях во все четыре стороны. И это подкупает.
Народ в России делится, условно говоря, на историков и на сказочников.
Историки — это та часть народа, которая отрицательно относится к Сталину: от устойчивой неприязни до ненависти.
Сказочники обожествляют Сталина. Для них Сталин — русский бог, несмотря на национальность бога и его марксистские корни.
В брежневские времена в Советской Армии запрещали подписываться на антисталинский журнал «Новый мир». Считали, что он ослабляет армию. Сталин был и остается отцом советской мобилизации. Сегодня, когда Россия вновь превратилась в мобилизационный лагерь, сказочники бурно плодятся: климат подходящий.
Правда, слишком сильная поддержка Сталина в народе скорее играет на руку коммунистам, чем Кремлю, и Зюганов уже возвестил о начале «сталинской весны». Однако Кремль готов здесь подвинуться, полагая мобилизацию частью национальной идеи.
Порядок — главное слово сталинистов. Это признание собственной немощи. Без кнута подняться не можем. Без кнута не можем стать пугалом для всего мира. Но острая тоска по порядку была скорее в прошлых поколениях сталинистов. Теперь речь скорее идет о химчистке.
Сегодня Сталин прошел через химчистку национального беспамятства и предстал перед нами в особом виде. На нем нет крови жертв 1937 года (а также других годов). Сказочники сводят сталинский террор к минимуму, допустимому в любой революции.
Антиисторичная химчистка смыла со Сталина кровь миллионов советских (в том числе русских) солдат, погибших в войне с Гитлером.
Сталину сказочники простили и коллективизацию. В нее, как в пересохший колодец, они просто перестали заглядывать. Сотворив себе бога, сказочники не смеют его судить. Их бог лучше всех знал, кого карать. Сказочникам не жалко ни одного ученого, писателя, политика, казненного Сталиным. Безжалостность вместе с беспамятством распространяются и на новейшие времена, на «Курск», Дубровку, Беслан: все мгновенно забывается. Таково свойство сказочного сознания.
Но есть моменты сталинских деяний, которые сказочники с восторгом вспоминают. Пакт Молотова-Риббентропа для них — вершина сталинской мудрости. Из послевоенных событий борьба с космополитизмом воспринимается сказочниками в мифологической форме уничтожения «ненаших».
Красная линия разделения на наших и ненаших ныне переместилась у сталинистов вплоть до положительных оценок Берии. Не только бог, но и его изощренный палач принимается с восторгом. Впрочем, Берия прошел через химчистку скорее благодаря корпоративным пристрастиям хозяина Кремля.
Президент, кстати, подал пример особого сталинского коктейля. Путин одновременно за и против: ценит генералиссимуса и отвергает отца террора. Вместе с ним большое количество русских людей готовы совместить чудовище со сказочным великаном.
Откуда взялось на Руси столько сказочников, которые теперь теснят историков? Уваровская формула «самодержавие-православие-народность» стала цементом нашей сказки на века. Меняются только самодержцы.
Важным элементом любви сказочников к Сталину является ее подспудный протестный характер. Это любовь против других, против «ненаших», против ума и свободы. Это сладострастие подгулявшей ментальности. Сталин тем хорош сказочникам, что он давит западные ценности могучим сапогом бога.
На другом полюсе нашей общественной жизни собрались антисталинисты. Они хотят запустить Россию во всеобщую историю с общечеловеческими ценностями, а сказочники мешают. Россия-сказка удовлетворяет больше половины страны. Историки в меньшинстве, но за них — интеллект, за них — эрудиция. Что же касается инстинкта государственного самосохранения, то каждая сторона присваивает его себе.
Сталинизм — рак русской души и шутки с ним плохи. Сталинизм приводит к деградации сознания нации, к самоедству. Но люди в Кремле не хотят садиться в общий с другими нациями исторический поезд: там придется потесниться. А в сказке лети себе на санях во все четыре стороны. И это подкупает.
