Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Восток Европы наблюдает за внутриполитическими пертурбациями в Польше в основном с удивлением. Кремль, конечно, не скрывает своей радости, а Киев, по меньшей мере, обеспокоен. Жители обеих стран, пожалуй, озадачены, потому что у россиян и украинцев Польша до сих пор ассоциировалась с успехом и была образцом для подражания.
Восток Европы наблюдает за нашими внутриполитическими пертурбациями в основном с удивлением. Кремль, конечно, не скрывает своей радости, а Киев, по меньшей мере, обеспокоен. Жители обеих стран, пожалуй, озадачены, потому что у россиян и украинцев Польша до сих пор ассоциировалась с успехом и была образцом для подражания.
Польский бренд на Востоке
Начать лучше всего, пожалуй, с конца, то есть с вопроса, отдают ли наши государственные власти себе отчет в последствиях внутренних политических потрясений для имиджа Польши на Востоке? Если нет, им стоит принять этот фактор во внимание, поскольку речь идет о чем-то большем, чем просто польская восточная политика — о Польше как бренде.
Не будет преувеличением сказать, что в плане имиджа наша страна занимает очень сильную позицию: у восточных соседей она ассоциируется с огромным и недостижимым для них успехом, точнее — оригинальным польским успехом. Конечно, понятие «успех» имеет разное содержание в зависимости от восприятия оценивающего. Для простого жителя постсоветского пространства он связан с благосостоянием и богатством, а также с порядком и шенгенской свободой. На фоне скромных результатов российской и украинской трансформации нашим достижениям можно позавидовать, а слово «Польша» выступает там синонимом Европы.
Более того, многие восточные соседи ассоциируют Польшу с конкретными личностями, например, с Лехом Валенсой или Александром Квасьневским. Почему? По простой причине: благодаря этим политикам поляки получают заоблачные зарплаты, а особенно пенсии. Правда, сложно поверить? В свою очередь, гражданское общество этих стран рисует себе более сложный образ наших успехов: для него это государственная и культурная трансформация, которая принесла нам институциональную принадлежность к Европе, в частности, в виде членства в ЕС. Персональные коннотации — это узнаваемые на пространстве от Грузии до России, Украины или Молдавии фигуры Адама Михника (Adam Michnik) (польский диссидент, бессменный главный редактор Gazeta Wyborcza, — прим. перев.), Анджея Вайды, Кшиштофа Занусси, Лешека Бальцеровича (Leszek Balcerowicz) (идейный вдохновитель польских экономических реформ, — прим. перев.) или Марека Бельки (Marek Belka) (экономист и политик, – прим. перев.). Речь идет о польской демократии и культуре, в том числе политической, а, точнее, польском пути к ним, который включает в себя мирную смену режима и эффективное внедрение реформ.
Лучшая похвала наших успехов это естественная, всегда доброжелательная (порой, с долей зависти) реакция: «Повезло вам в Польше!». Следует обязательно добавить, что наши восточные соседи считают польский успех коллективным достижением, завоеванием всего общества, а не политической силы, которая в тот или иной момент находится у власти (вопрос в том, понимает ли это наше руководство). Украинские и российские культурные элиты сильнее всего завидуют нашему консенсусу по поводу правового государства с его, казалось бы, такими естественными элементами как разделение властей и существование политического плюрализма вместо политической полиции. Между тем сейчас на Востоке видят, что польский бренд и цивилизационный рецепт, а также завоевания последних 20 лет оказались под угрозой. Так как же воспринимают польские пертурбации в России и на Украине?
Российская двойственность
В интернет-комментариях на тему Польши преобладает удивление, смешанное с непониманием. Возможно, причина в имперской натуре россиян, но они удивляются, зачем Польше нужны резкие перемены, провоцирующие многотысячные протестные демонстрации, если дела у нашей страны шли так хорошо. Российских интернет-пользователей в меньшей степени интересуют польско-европейские перебранки, а больше занимает вопрос, зачем преобразовывать хорошо функционирующее государство и еще лучше работающую экономику, то есть расшатывать основы благосостояния?
Компромиссное объяснение выглядит так, что, с одной стороны, нам ударил в голову успех, сытость и благосостояние, а с другой, поляки, согласно стереотипному представлению о нас, страдают национальной склонностью к самодурству или даже анархии, а заодно к интриганству, уходящему корнями в панскую Речь Посполитую. Такой набор польских черт всегда активно продвигают в кремлевских СМИ, так что мы подходим к внутренней политике Москвы или, скорее, к миру манипуляций польской темой в медиасфере.
Из сообщений разных источников от телеканала Russia Today до газеты «Известия» и правительственной «Российской газеты» складывается на первый взгляд случайный, однако, продуманный образ солидарности российских властей с польским руководством. Ведь чем еще может быть изображение демонстраций Комитета защиты демократии в образе польского Майдана, то есть известного россиянам бунта против законной власти? Кремлевские СМИ много лет подряд всеми силами внушают россиянам отвращение к любого рода, в том числе уличным, протестам.
Сообщения о польской «анархии» адресованы, конечно, простым россиянам, и призваны укрепить их сплоченность с Кремлем как гарантом общественной стабильности и социальной безопасности. Российская пропаганда знает свое дело, ведь ситуация из-за экономического кризиса и падения уровня реальных доходов граждан стала сложной. Так что если даже в сытой Польше появились бунтовщики, то россиянам тем более следует проявить бдительность к своей «пятой колонне». Таким образом наша ситуация опосредованно наносит удар по российскому гражданскому обществу: очередной польский «бонус» для Кремля.
На этом фоне совершенно неудивительно, что российские властные элиты настолько рады возникшим между Польшей и ЕС идеологическим и правовым спорам. Кремль заинтересован в разрушении европейского и евроатлантического единства. Тактической целью остается усиление тех политических и предпринимательских кругов в Европе, которые поддерживают отмену антироссийских санкций. Стратегической целью выступает распад западного сообщества и возвращение к формуле «концерта держав» с ключевой ролью в нем Москвы. Дивиденды, которые может получить Россия благодаря Польше, на этом не заканчиваются: события в нашей стране вписываются в кризис европейских ценностей, означающий уменьшение силы притяжения ЕС для постсоветских стран, входящих сейчас в программу «Восточное партнерство». Поэтому репортажи из Польши перемежаются кадрами с многотысячных антиправительственных манифестаций в Молдавии и традиционной критикой украинской трансформации. Так что можно сказать: «ЕС, это твоих рук дело!»
Несколько иначе выглядит реакция российского гражданского общества, которую можно, пожалуй, описать словом «замешательство». Польша всегда была любимицей российской интеллигенции, пользуясь такой симпатией с момента обретения суверенитета обеими странами. Наши реформы считали образцом для подражания. (Впрочем, такую позицию занимают демократические круги и в остальных странах СНГ.) Что скрывать, если послушать, например, радио «Эхо Москвы», становится ясно, что действия партии «Право и справедливость» (PiS) не вызывают у этой части российской аудитории симпатии.
Исключение в определенной мере представляет Гарри Каспаров. Его проект «России без Путина» подразумевает необходимость введения «временной диктатуры» для проведения расчета с нынешней элитой власти и бизнеса. Бескомпромиссность нового польского руководства вписывается в такой проект идеально. Аналогичную логику усматривает «Независимая газета», которая обращает внимание на то, что у радикальных групп бывшей антикоммунистической оппозиции, которые в последнее время не пользовались в Центральной Европе поддержкой общества, родилась модель «антилиберальной демократии», внедряемая сейчас в Будапеште и Варшаве.
Между тем проевропейски настроенная часть российских элит пытается даже оправдать Польшу в ее спорах с Брюсселем. Например, Московский центр Карнеги в своем комментарии объясняет позицию Варшавы, обвиняя европейское руководство в создании отложенного венгерского эффекта, который вылился в чрезмерную реакцию на непоследовательные, а, значит, не угрожающие польской демократии реформы «Права и справедливости». Однако эксперты выражают озабоченность по поводу двух потенциально опасных факторов. Первый, это незакрепленная официальными должностями власть Ярослава Качиньского (Jarosław Kaczyński) и тот факт, что он управляет конституционными властными органами государства. Второй, это угроза уничтожения национального консенсуса и избирательного договора, поскольку, как пишет Центр Карнеги, поляки голосовали не за «Право и справедливость» и войну с ЕС, а за улучшение положения отдельных социальных групп. Несмотря на это российское гражданское общество продолжает верить, что поляки остаются евроэнтузиастами, а польская демократия настолько сильна, что скоро люди, голосовавшие за «Право и справедливость», призовут власть к ответу за невыполненные предвыборные обещания.
Пришла пора перейти к Украине.
Украинский мониторинг
С этим соседом дела обстоят несколько иначе, поскольку комментарии сводятся к двум важным темам: влиянию польских перемен на создающуюся на Украине правовую систему (то есть форму трансформации), и их последствиям для двусторонних отношений. Украинцы внимательно следили за польскими президентскими и парламентскими выборами, так как, что тут говорить, Киев несколько опасался прихода «Права и справедливости» к власти. Страхи были связаны с потенциальным влиянием национального патриотизма правой части польской политической сцены на отношения со страной, которая построила формирование современного общества на героизации УПА-ОУН.
Сегодняшняя ситуация несмотря на визит президента Анджея Дуды (Andrzej Duda) и заявления министров Ващиковского (Witold Waszczykowski) и Мацеревича (Antoni Macierewicz) остается для украинских элит не вполне ясной. Звучат мнения, что формальные отношения и уверения в польской поддержке для Украины остаются исключительно в плоскости слов. На практике вопрос ответственности УПА за преступления против поляков будет одним из ключевых препятствий для диалога. Тем более что системные законодательные решения перевели этот вопрос с регионального (Западная Украина) на государственный уровень.
Украинские опасения подпитывает продвигаемая Варшавой концепция Междуморья, то есть опоры одного из столпов нашей безопасности на «Вышеградской четверке», Латвии и Румынии. Особенную обеспокоенность Киева вызывает то, что более активными и тесными становятся польско-румынские отношения, ведь независимая Украина не питает симпатий к Бухаресту из-за территориальных споров и румынского меньшинства. Говоря прямо, Украина боится, что Румыния, член ЕС и НАТО, займет место стратегического партнера Польши в этой части Европы. Возможно, поэтому Киев интенсифицировал свои контакты с Берлином. Но еще интереснее выглядит украинская реакция на внутренние польские события.
В отличие от московской пропаганды, которая активно пользуется польскими пертурбациями, украинские официальные органы придерживаются международного принципа, предписывающего не комментировать внутреннюю политику государства-союзника. Тем более что в Польше зарабатывает себе на жизнь примерно миллион украинских гастарбайтеров. Другое дело СМИ, которые, однако, сосредоточили внимание на конституционном и институциональном аспекте новаций «Права и справедливости». Это неудивительно, потому что два года назад на Майдане почти сто человек отдали жизнь в том числе за независимость судебной системы. Неудивительно это еще и потому, что Украина с огромным трудом, но тем не менее старается заложить основы собственной демократии и правового государства.
Как можно догадаться, гражданское общество, главная движущая сила украинской трансформации, оценивает польские события негативно. Причина проста: как убедить украинцев в необходимости сложных реформ, раз даже служившая образцом Польша поворачивает их вспять, особенно (в столь востребованных украинским обществом) сферах независимости судебной системы или правовых гарантий демократии в лице Конституционного суда. Так что польские потрясения не способствуют формированию демократии на Украине. В свою очередь местные олигархи могут теперь объяснять свои политические манипуляции примером, который подает Варшава, с оговоркой об ином уровне правовой культуры наших соседей. Хотя с другой стороны, принимая во внимание огромный опыт украинских олигархов, еще не ясно, кому в сфере «финляндизации права» стоит у кого учиться.
И, под конец, нельзя не упомянуть о реакции на реакцию, то есть о впечатлении, которое производит на Киев диалог между Варшавой и Москвой. Говорить о том, что Киев опасается польско-российского соглашения без его участия, будет преувеличением, так как наша внешняя политика придерживается в украинской политике своих аксиом. Однако если от визита заместителя министра иностранных дел в Москву невольно создалось такое впечатление, это может лишь помочь польско-украинским отношениям: нет ничего плохо в том, чтобы Киев пришел в тонус. С другой стороны, польским правящим элитам стоит помнить, что в интегрированном мире каждое действие на внутренней арене вызывает реальные международные последствия, а нашим национальным достоянием остается доброе имя и имидж Польши, на которые четверть века работало все общество, а не только власть. Это имеет и будет иметь огромное значение для поддержки демократии и гражданского общества у наших восточных соседей.
Лучшая похвала наших успехов это естественная, всегда доброжелательная (порой, с долей зависти) реакция: «Повезло вам в Польше!». Следует обязательно добавить, что наши восточные соседи считают польский успех коллективным достижением, завоеванием всего общества, а не политической силы, которая в тот или иной момент находится у власти (вопрос в том, понимает ли это наше руководство). Украинские и российские культурные элиты сильнее всего завидуют нашему консенсусу по поводу правового государства с его, казалось бы, такими естественными элементами как разделение властей и существование политического плюрализма вместо политической полиции. Между тем сейчас на Востоке видят, что польский бренд и цивилизационный рецепт, а также завоевания последних 20 лет оказались под угрозой. Так как же воспринимают польские пертурбации в России и на Украине?
Российская двойственность
В интернет-комментариях на тему Польши преобладает удивление, смешанное с непониманием. Возможно, причина в имперской натуре россиян, но они удивляются, зачем Польше нужны резкие перемены, провоцирующие многотысячные протестные демонстрации, если дела у нашей страны шли так хорошо. Российских интернет-пользователей в меньшей степени интересуют польско-европейские перебранки, а больше занимает вопрос, зачем преобразовывать хорошо функционирующее государство и еще лучше работающую экономику, то есть расшатывать основы благосостояния?
Компромиссное объяснение выглядит так, что, с одной стороны, нам ударил в голову успех, сытость и благосостояние, а с другой, поляки, согласно стереотипному представлению о нас, страдают национальной склонностью к самодурству или даже анархии, а заодно к интриганству, уходящему корнями в панскую Речь Посполитую. Такой набор польских черт всегда активно продвигают в кремлевских СМИ, так что мы подходим к внутренней политике Москвы или, скорее, к миру манипуляций польской темой в медиасфере.
Из сообщений разных источников от телеканала Russia Today до газеты «Известия» и правительственной «Российской газеты» складывается на первый взгляд случайный, однако, продуманный образ солидарности российских властей с польским руководством. Ведь чем еще может быть изображение демонстраций Комитета защиты демократии в образе польского Майдана, то есть известного россиянам бунта против законной власти? Кремлевские СМИ много лет подряд всеми силами внушают россиянам отвращение к любого рода, в том числе уличным, протестам.
Сообщения о польской «анархии» адресованы, конечно, простым россиянам, и призваны укрепить их сплоченность с Кремлем как гарантом общественной стабильности и социальной безопасности. Российская пропаганда знает свое дело, ведь ситуация из-за экономического кризиса и падения уровня реальных доходов граждан стала сложной. Так что если даже в сытой Польше появились бунтовщики, то россиянам тем более следует проявить бдительность к своей «пятой колонне». Таким образом наша ситуация опосредованно наносит удар по российскому гражданскому обществу: очередной польский «бонус» для Кремля.
На этом фоне совершенно неудивительно, что российские властные элиты настолько рады возникшим между Польшей и ЕС идеологическим и правовым спорам. Кремль заинтересован в разрушении европейского и евроатлантического единства. Тактической целью остается усиление тех политических и предпринимательских кругов в Европе, которые поддерживают отмену антироссийских санкций. Стратегической целью выступает распад западного сообщества и возвращение к формуле «концерта держав» с ключевой ролью в нем Москвы. Дивиденды, которые может получить Россия благодаря Польше, на этом не заканчиваются: события в нашей стране вписываются в кризис европейских ценностей, означающий уменьшение силы притяжения ЕС для постсоветских стран, входящих сейчас в программу «Восточное партнерство». Поэтому репортажи из Польши перемежаются кадрами с многотысячных антиправительственных манифестаций в Молдавии и традиционной критикой украинской трансформации. Так что можно сказать: «ЕС, это твоих рук дело!»
Несколько иначе выглядит реакция российского гражданского общества, которую можно, пожалуй, описать словом «замешательство». Польша всегда была любимицей российской интеллигенции, пользуясь такой симпатией с момента обретения суверенитета обеими странами. Наши реформы считали образцом для подражания. (Впрочем, такую позицию занимают демократические круги и в остальных странах СНГ.) Что скрывать, если послушать, например, радио «Эхо Москвы», становится ясно, что действия партии «Право и справедливость» (PiS) не вызывают у этой части российской аудитории симпатии.
Исключение в определенной мере представляет Гарри Каспаров. Его проект «России без Путина» подразумевает необходимость введения «временной диктатуры» для проведения расчета с нынешней элитой власти и бизнеса. Бескомпромиссность нового польского руководства вписывается в такой проект идеально. Аналогичную логику усматривает «Независимая газета», которая обращает внимание на то, что у радикальных групп бывшей антикоммунистической оппозиции, которые в последнее время не пользовались в Центральной Европе поддержкой общества, родилась модель «антилиберальной демократии», внедряемая сейчас в Будапеште и Варшаве.
Между тем проевропейски настроенная часть российских элит пытается даже оправдать Польшу в ее спорах с Брюсселем. Например, Московский центр Карнеги в своем комментарии объясняет позицию Варшавы, обвиняя европейское руководство в создании отложенного венгерского эффекта, который вылился в чрезмерную реакцию на непоследовательные, а, значит, не угрожающие польской демократии реформы «Права и справедливости». Однако эксперты выражают озабоченность по поводу двух потенциально опасных факторов. Первый, это незакрепленная официальными должностями власть Ярослава Качиньского (Jarosław Kaczyński) и тот факт, что он управляет конституционными властными органами государства. Второй, это угроза уничтожения национального консенсуса и избирательного договора, поскольку, как пишет Центр Карнеги, поляки голосовали не за «Право и справедливость» и войну с ЕС, а за улучшение положения отдельных социальных групп. Несмотря на это российское гражданское общество продолжает верить, что поляки остаются евроэнтузиастами, а польская демократия настолько сильна, что скоро люди, голосовавшие за «Право и справедливость», призовут власть к ответу за невыполненные предвыборные обещания.
Пришла пора перейти к Украине.
Украинский мониторинг
С этим соседом дела обстоят несколько иначе, поскольку комментарии сводятся к двум важным темам: влиянию польских перемен на создающуюся на Украине правовую систему (то есть форму трансформации), и их последствиям для двусторонних отношений. Украинцы внимательно следили за польскими президентскими и парламентскими выборами, так как, что тут говорить, Киев несколько опасался прихода «Права и справедливости» к власти. Страхи были связаны с потенциальным влиянием национального патриотизма правой части польской политической сцены на отношения со страной, которая построила формирование современного общества на героизации УПА-ОУН.
Сегодняшняя ситуация несмотря на визит президента Анджея Дуды (Andrzej Duda) и заявления министров Ващиковского (Witold Waszczykowski) и Мацеревича (Antoni Macierewicz) остается для украинских элит не вполне ясной. Звучат мнения, что формальные отношения и уверения в польской поддержке для Украины остаются исключительно в плоскости слов. На практике вопрос ответственности УПА за преступления против поляков будет одним из ключевых препятствий для диалога. Тем более что системные законодательные решения перевели этот вопрос с регионального (Западная Украина) на государственный уровень.
Украинские опасения подпитывает продвигаемая Варшавой концепция Междуморья, то есть опоры одного из столпов нашей безопасности на «Вышеградской четверке», Латвии и Румынии. Особенную обеспокоенность Киева вызывает то, что более активными и тесными становятся польско-румынские отношения, ведь независимая Украина не питает симпатий к Бухаресту из-за территориальных споров и румынского меньшинства. Говоря прямо, Украина боится, что Румыния, член ЕС и НАТО, займет место стратегического партнера Польши в этой части Европы. Возможно, поэтому Киев интенсифицировал свои контакты с Берлином. Но еще интереснее выглядит украинская реакция на внутренние польские события.
В отличие от московской пропаганды, которая активно пользуется польскими пертурбациями, украинские официальные органы придерживаются международного принципа, предписывающего не комментировать внутреннюю политику государства-союзника. Тем более что в Польше зарабатывает себе на жизнь примерно миллион украинских гастарбайтеров. Другое дело СМИ, которые, однако, сосредоточили внимание на конституционном и институциональном аспекте новаций «Права и справедливости». Это неудивительно, потому что два года назад на Майдане почти сто человек отдали жизнь в том числе за независимость судебной системы. Неудивительно это еще и потому, что Украина с огромным трудом, но тем не менее старается заложить основы собственной демократии и правового государства.
Как можно догадаться, гражданское общество, главная движущая сила украинской трансформации, оценивает польские события негативно. Причина проста: как убедить украинцев в необходимости сложных реформ, раз даже служившая образцом Польша поворачивает их вспять, особенно (в столь востребованных украинским обществом) сферах независимости судебной системы или правовых гарантий демократии в лице Конституционного суда. Так что польские потрясения не способствуют формированию демократии на Украине. В свою очередь местные олигархи могут теперь объяснять свои политические манипуляции примером, который подает Варшава, с оговоркой об ином уровне правовой культуры наших соседей. Хотя с другой стороны, принимая во внимание огромный опыт украинских олигархов, еще не ясно, кому в сфере «финляндизации права» стоит у кого учиться.
И, под конец, нельзя не упомянуть о реакции на реакцию, то есть о впечатлении, которое производит на Киев диалог между Варшавой и Москвой. Говорить о том, что Киев опасается польско-российского соглашения без его участия, будет преувеличением, так как наша внешняя политика придерживается в украинской политике своих аксиом. Однако если от визита заместителя министра иностранных дел в Москву невольно создалось такое впечатление, это может лишь помочь польско-украинским отношениям: нет ничего плохо в том, чтобы Киев пришел в тонус. С другой стороны, польским правящим элитам стоит помнить, что в интегрированном мире каждое действие на внутренней арене вызывает реальные международные последствия, а нашим национальным достоянием остается доброе имя и имидж Польши, на которые четверть века работало все общество, а не только власть. Это имеет и будет иметь огромное значение для поддержки демократии и гражданского общества у наших восточных соседей.
