Лэй Дайцзюнь не верит, что находится на Красной площади. 74-летний учитель на пенсии из Центрального Китая с изумлением рассматривает стены Кремля, величественный фасад с арками знаменитого универмага ГУМ и вычурное здание Государственного исторического музея. Более полувека назад, изучая русский язык, Лэй восхищался этими зданиями на иллюстрациях в учебниках. Теперь он впервые приехал в Россию. С женой, двумя дочерьми, зятем и двумя внуками он прибыл на две недели в Москву и Санкт-Петербург.
Пока его девятилетняя внучка Ю Цянь позирует для фотографий, Лэй внимательно прислушивается к говору русских туристов вокруг. «Я почти ничего не понимаю из их слов, — говорит он разочарованно. — В университете я в совершенстве владел русским языком. Сначала было трудно, но я овладел им. А теперь все ушло».
Образование Лэя и миллионов других китайцев его поколения проходило под влиянием литературы, кино и музыки СССР, тогда считавшегося главным союзником Пекина. Но в конце 1950-х годов отношения между двумя коммунистическим державами резко ухудшились по идеологическим причинам и оставались плохими десятки лет. Сейчас, оказавшись в ситуации противостояния с Европой и Америкой, Россия очевидным образом повернулась к востоку. Владимир Путин и председатель КНР СИ Цзиньпин встречались более десяти раз после того, как, став главой государства в 2013 году, Си выбрал Россию в качестве места первого официального визита в этом качестве. Си сидел рядом с Путиным на торжествах по случаю 70-й годовщины победы над нацистской Германией. Путин говорил, что российско-китайские отношения переживают подъем и проходят лучший период в своей многовековой истории.
Жизненный опыт пожилых туристов, таких как Лэй, наконец, приехавший в Россию, которую его учили любить в детстве, отражает исторические потрясение, которые должны преодолеть Москва и Пекин, если они на самом деле хотят построить дружественные отношения, не ограничиваясь политическими заявлениями. Когда Мао Цзэдун и Коммунистическая партия пришли к власти в Китае в 1949 году, Лэю было восемь лет. Советские книги и фильмы были практически единственными доступными иностранными культурными продуктами. Многие пожилые китайцы все еще восхищаются романом социалистического реалиста Николая Островского «Как закалялась сталь», вышедшего впервые в 1932 году, и знают наизусть китайскую версию песни «Катюша», русской военной песни о девушке, ожидающий своего жениха-солдата.
Закончив учебу в 1962 году, Лэй, свободно владевший русским языком, преподавал язык в своем родном городе Начуне в юго-западной провинции Сычуань. Но через два года правительство приказало прекратить обучать русскому, и Лэю поручили преподавать английский язык. «Я и сам не слишком знал английский, но пришлось выучить», — говорит он. Его карьера как преподавателя русского пала жертвой политики. В 1956 году, после того, как советский лидер Никита Хрущев публично раскритиковал своего предшественника Иосифа Сталина, отношения с китайской компартией пошатнулись. В 1961 году Пекин обвинил СССР в «ревизионизме», и отношения практически были свернуты. В 1969 году дошло до открытой пограничной войны на реке Уссури, протекающей между северо-восточными районами Китая и и дальневосточным краем России. До смерти Мао в 1976 году советский и китайский режим остро критиковали друг друга в своей пропаганде. Хотя с начала 1980-х годов Москва и Пекин снова начали сближаться, память об этом периоде недоверия сохранилась.
Прошлое все еще отбрасывает тень на двусторонние отношения, хотя правительства двух стран стремятся к сотрудничеству и формируют некий квази-альянс. Путин и Си раделяют желание подорвать роль Америки как единственной сверхдержавы мира и построить многополярный мир, и каждый видит лидером себя. По множеству вопросов, от ближневосточных проблем до контроля над интернетом, Китай и Россия разделяют одни и те же взгляды и поддерживают внешнеполитические инициативы друг друга. В частности, по сирийскому конфликту, из-за которого Россия спорит с Западом, между Пекином и Москвой разногласий нет. Обе страны хотят усилить многосторонние объединения, такие, как БРИКС (пятерка развивающихся экономических держав — Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР) и Шанхайская организация сотрудничества, основанная Китаем организация, включающая страны Центральной и Южной Азии. Страны провели множество совместных военных учений.
В сфере экономики Москва считает Китай источником альтернативных кредитов и инвестиций для заполнения прорехи, образовавшейся из-за западных санкций в ответ на аннексию Крыма. Пекин, в свою очередь, решил использовать финансовые трудности России, чтобы расширить доступ к ее ресурсам. В мае 2014 года был подписан с большой помпой контракт, по которому Пекин покупает в течение 30 лет российский газ на сумму 400 миллиардов долларов. Российская компания «Газпром» назвала этот контракт крупнейшим в истории. Россия также сказала, что готова предоставить Китаю большую часть доли в проектах по разработке нефтегазовых месторождений. Китайский консорциум, предположительно, получит большой контракт по строительству скоростной железной дороги из Москвы в Казань в обмен на столь необходимый финансовый пакет.
Несмотря на сильную политическую волю в верхах, отношения между двумя странами остаются на удивление слабыми. «Мы знаем, что вам нравятся наши деньги, но не нравимся мы сами», — сказала Цай Гуйжу, президент Ассоциации китайских предпринимателей в Российской Федерации во время выступления перед участниками бизнес-конференции в Снакт-Петербурге. — «Мы хотим это изменить, и сдаваться не намерены». Ее слова вызвали смущенные улыбки у русской части аудитории, но никто не возразил ей.
Жарким воскресным полднем в минувшем августе группа китайских журналистов вышла из автобуса возле города Тунцзян. Их привезли туда, чтобы они сделали репортаж о давно планировавшемся железнодорожном мосту, первым звеном, соединившим бы две гигантские страны через реку, которую в России называют Амур, а в Китае — Хэйлонгцзян. Мост должен был стать символом растущей дружбы между двумя государствами. Проект был предложен девять лет назад. Но если китайцы построили массивные бетонные опоры и металлическую раму, дотянув конструкцию до середины реки, то с российской стороной строительство даже не началось. Посмотрев на поросший травой российский берег реки, китайский журналист увидел только одиноко торчащую сторожевую вышку и пограничника в униформе на ее верху. Из-за отсутствия планирования и финансирования, мост не будет закончен до конца этого года, и это в самом лучшем случае.
Много грандиозных российско-китайских проектов, объявленных в минувшие два года, точно также никак не могут быть выполнены. Строительство трубопровода «Сила Сибири», например, продолжается с отставанием от графика (Путин и Си поспешили заключить сделку в 2014 году еще до того, как была согласована цена).
«Главная причина таких отсрочек — динамика цен на сырье. Многие проекты лишены смысла при таких низких ценах на нефть», — говорит Александр Габуев, аналитик в Московском Карнеги-центре, отделении американского аналитического института. Развернутая китайскими властями борьба с коррупцией тоже влияет на запланированное партнерство с Россией, так как задетыми оказались, в первую очередь, китайские нефтяные компании. «Многие из тех, с кем вел переговоры (Игорь) Сечин, сейчас в тюрьме», — говорит Габуев. Сечин руководит государственной российской нефтяной компанией «Роснефть».
Китайские инвесторы жалуются, что, несмотря на обещание российского правительства раскрыть для них двери, они все еще встречают подозрительное и враждебное отношение со стороны российских правительственных чиновников. На фоне предсказанного экспертами второго года рецессии в России и низких цен на нефть, а также замедлившихся темпов экономического роста в Китае, влияющего на мировые рынки, простая формула «русские ресурсы в обмен на китайские наличные» может стать более сложной. В ходе конференции по инвестициям в российском восточном городе Владивосток вице-премьер РФ Юрий Трутнев отмел жалобы китайских делегатов, посетовавших на то, что российские банки не хотят давать им кредиты, и посоветовал торговать и инвестировать на свои деньги. Он призвал их думать не только о китайских, но и о российских интересах.
Часть проблемы в том, что, помимо дипломатических кругов, двустороннее сотрудничество остается на очень низком уровне, и только сейчас началось создание повседневных связей, необходимых для развития партнерства, на стройплощадках и в кабинетах директоров. «Структура российско-китайского экономического партнерства пока не привела к масштабному сотрудничеству между людьми, — говорит Андрей Кортунов, глава Российского совета по международным делам (РСМД), поддерживаемого правительством аналитического института в Москве. — В наших отношениях с такими странами, как Италия или Германия, многочисленные бизнесмены малой и средней руки присутствуют в России, и на них работает множество российских граждан. Это многослойная ткань контактов между людьми, выросшая за много лет культурного обмена, смешанных связей. С Китаем такого практически нет».
С учетом географии и истории обеих стран, это не удивительно. Несмотря на длинную 4.200 километровую сухопутную границу, шестую по протяженности в мире, ни Россия, ни Китай не считали приграничные районы важными с экономической или исторической точки зрения. Хотя в китайских северо-восточных провинциях проживают 100 миллионов человек, этот район отсталый, по сравнению с восточными и южными провинциями, и многие молодые люди из провинции Хэйлонцзян, имеющей самый длинный участок российской границы, переезжают в поисках работы в Пекин.
С другой стороны, Россия давно пыталась изменить власть в регионах на границы с Китаем с колониального стиля, предусматривающего выкачивание сырья, на боле современную форму правления. Как при царях, так и в советское время, государство прибегало к силе или к большим льготам, чтобы убедить людей переселиться в азиатские районы страны. Заболоченный и поросший лесами регион вдоль китайской границы с зимами, более суровыми, чем в европейской части России, служил местом для создания трудовых лагерей, где заключенные работали до смерти. Другой способ убедить людей поселиться там — это бесплатная раздача сельскохозяйственных угодий. Такую политику проводило царское правительство в XIX веке, а в прошлом оду к ней вернулся Путин. Сейчас на российском Дальнем Востоке проживают примерно пять миллионов человек, тогда как только в одной Большой Москве население достигает 17 млн человек. И население Дальнего Востока настроено переехать западнее.
Этот дисбаланс в плотности населения, а также память о том, что Россия в 1855 году забрала эту территорию в Китая, поддерживает в России опасения по поводу того, что Китай, ставший сильнее, чем когда бы то ни было, может однажды восстановить свой контроль над дальневосточными районами России. В 2008 году, когда страны урегулировали давний спор о границах, Москва и Пекин заявили, что этим претензиями положен конец. Но обычные люди в обеих странах так не считают. «Мы понимаем, что сейчас говорить об этом не следует, мы еще не достаточно сильны, но когда наступит время, эти территории придется вернуть», — говорит Гу Сяомэй, управляющий в Национальной электрической инженерной компании Китая, работавший на стройке в Биробиджане, городе в России в районе китайской границы. «Конечно они могут приезжать в гости, но существуют определенные ограничения», — говорит Павел Громыко, работающий в отеле в Биробиджане.
Российская элита тоже не дает примера разворота на восток. Многие считают себя слишком связанными с Европой, как российская аристократия в царские времена, несмотря на частые острые нападки Путина на западные страны. Олигархи, включая Геннадия Тимченко, одного из близких друзей Путина, владеют домами в Лондоне, Женеве и Сан-Тропе. Высокопоставленные правительственные чиновники отправляют детей учиться на Запад. «Думать, что мы можем быть кем-то еще, кроме как европейцами, смешно», — говорит высокопоставленный сотрудник Кремля. Когда российская государственная компания устроила на конференции во Владивостоке в прошлом сентябре роскошный обед, то все блюда, от салата до десерта, были доставлены из Москвы двумя самолетами за девять тысяч километров.
Помимо географических и исторических факторов, разные пути экономического развития России и Китая тоже отдалили эти страны друг от друга. В Китае у власти остается коммунистический режим, а в России он был свергнут 25 лет назад, и на Западе многие говорят о российской рыночной экономике и о командно-административной в КНР. Но на самом деле рыночные реформы, начатые в Китае 35 лет назад, привели к тому, что Китай больше интегрирован в глобальную экономику, чем Россия. КНР вступила в ВТО в 2001 году, за десять лет до России. Уже два поколения китайцев зарабатывают на том, что производят товары под западными брендами, чего в России нет. Российская экономика основывается, в основном, на экспорте сырья. С 2014 года российские связи с мировой экономикой дополнительно ослабли из-за западных санкций.
Тем временем скромное процветание китайских семей, в которых, как правило, один ребенок, позволило миллионам китайцев отправить детей учиться на Западе и создать культурные и личные связи с Европой и США, а не с Россией. Приезжающие учиться в Россию китайские студенты — люди с не лучшей успеваемостью или дети бедных родителей. «Я приехал учить русский язык, потому что не смог сдать экзамен по английскому, позволивший бы мне получить место в европейских университетах», — говорит У Пэн, 25-летний китаец, проживающий в Хабаровске, российском городе на границе с Китаем.
Российские эксперты предупреждают, что молодое китайское поколение предпочитает западные, в основном, англоязычные страны, и это бросает серьезный вызов для строительства дружественных двусторонних отношений. «Основания для культурных связей были заложены в 1950-х и 1960-х годах, — говорит Кортунов. — Но поколение, выросшее в те годы, более не контролирует Китай».
Семья Лэя Двйцзюня служит примером такого случая. Хотя у него самого остались сентиментальные чувства к России и после 50 лет, его дети гораздо ближе к орбите геополитического противника Москвы — США. Поездку в Россию организовала отцу Лэй Цин, его младшая дочь. Она была среди первых китайцев, учившихся в США в 1980 годы, и она осталась там. Она оплатила родителям все расходы на поездку. Российские власти надеются, что туристы послужат сближению двух стран, и, действительно, семья Лэй — одна из все более многочисленных туристов из КНР, приезжающих в РФ. В 2014 году число китайских туристов в России выросло на 11% и составило 409 817, впервые обойдя по этому показателю немцев, долгие годы остававшихся самой большой группой иностранных туристов в России.
Но Лэй Цин и ее сестра Лэй Цзинь немного разочарованы. «Тут никто не говорит на английском», — сказала Лэй Цзинь, преподаватель, как и ее отец. Для их детей это первая поездка за границу. Ее 12-летний сын Ю Цзинфэн считает, что Москва выглядит беднее, чем то, что он видел в американских городах в кино: «Здесь все немного старомодное. Они говорят, что метрополитен красивый, но он такой старый!»
У Пэн, отзывчивый, целеустремленный молодой человек из семь бизнесменов в восточной Китайской провинции Цзянсу, говорит, что первые два года в России для него были ужасны, но с тех пор он взялся за ум. Сейчас он свободно говорит по-русски и намерен остаться еще на пять лет, чтобы заработать денег. После завершения университета в 2012 году он представлял сингапурского производителя насосов на торговой ярмарке в Москве, а теперь часто предлагает услуги водителя и переводчика китайским государственным компаниям со строительными контрактами на российском Дальнем Востоке. Но когда я спросила его, появились ли у него русские друзья, он замолк. «Не совсем. Помимо работы я практически не общаюсь с русскими, и мне скучно», — сказал он. Потом добавил с улыбкой: «Для нас Россия настолько же чужая, как и Запад, но без преимуществ».
Хан Син, доктор из древней китайской столицы Сян, работающий в китай1ской медицинской клинике в Москве, говорит что русские пациенты остаются для него загадкой. «Обычно мы используем зрение, обоняние, слух и осязание», — сказал он, имея в виду четыре метода диагностики в традиционной китайской медицине — осмотреть пациента внешне, понюхать запах тела пациента, спросить его о симптомах и проверить пульс. «У этих людей такая белая кожа, что я ничего не могу понять по их лицам. Они используют так много парфюмерии, что я ничего не могу уловить. Я не понимаю, что они говорят, так что остается только проверять пульс», — сказал Хан Син.
Но есть признаки наступающих перемен. «Кто бы мог подумать, что наши страны когда-нибудь так сблизятся?» — спрашивает Александр Осин, 53-летний русский, женатый на женщине из северо-восточного района Китая. По его словам, он впервые встретил свою будущую жену семь лет назад. Осин — лингвист, специалист по шведскому и норвежскому языкам, мечтавший когда-то стать дипломатом. Его супруга Чжан Фэнхуа — энергичная бизнесвумен, организующая визы и разрешенияна работу для китайцев в России. «Наше поколение учили смотреть на запад, — говорит Осин. — Я хотел стать чиновником, но затем СССР развалился, и работы для меня не осталось. Но сейчас я чувствую себя ближе к Китаю. Китайцы такие же, как и наш народ».
Его жена говорит, что русские смотрели на нее свысока, когда она приехала в Москву учить язык в 1990-х, но с тех пор все изменилось. «Русское отношение к нам переменилось. Они видят, чего мы добились, как тяжело мы работали, какой прогресс сделала наша страна», — говорит она.
Это не просто личное впечатление. За последние годы, на фоне политического стремления к развитию российско-китайских экономических связей для многих российских компаний сферы услуг появились стимулы обратиться к Китаю. Десятки московских юридических компаний, бюро переводов, компаний по связям с общественностью отправили представителей в Китай и открыли офисы в Пекине, Шанхае и Гонконге. Опросы показывают, что китайцы и русские стали лучше воспринимать друг друга. Американская исследовательская компания Pew сообщила, что число россиян, позитивно настроенных к КНР, выросло с 64% до рекордных 79% в 2015 году. Эта тенденция отражена и в российских опросах. Хотя опрос Pew показал, что число китайцев, положительно отзывающихся о России, сократилось с 66% в 2014 году до 51% в 2015, Россия все равно постоянно обходит США по популярности в Китае с 2011 года, согласно Китайской академии социальных наук.
«На уровне общества экономическое восприятие уже меняется, — говорит Кэролайн Хамфри, антрополог из Кэмбриджского университета, исследующая российско-китайское пограничные земли. — Русские, глядя на китайцев, все больше говорят о них с восхищением. Китайцы, с другой стороны, больше не считают Россию старшим братом, как было во времена СССР».
Но для превращения отношений в настоящую дружбу этого может не хватить. «России Китай нужен больше, чем Китаю — Россия. России больше некуда идти, — говорит Александр Габуев из Московского центра Карнеги. — И уровень официальных отношений и близко не такой, о которым рассказывают чиновники. Российская элита только сейчас начинает понимать, что, если они хотят привлечь китайцев, им придется согласиться на крайне невыгодные условия».
Некоторые чиновники и ученые указывают, что государство имеет больше шансов изменить отношение людей в Китае и в России, чем в западных демократиях. «В других политических системах такие вещи развивает гражданское общество, но в обеих странах гражданское общество очень особенное», — говорит Андрей Кортунов из РСМД. Процесс насаждается сверху. Правительственные чиновники и политологи обеих стран говорят, что работают над преодолением пренебрежения и исторических конфликтов, разделяющих государства.
«Имидж России в Китае все еще связан с некоторыми стереотипами. Первое, что приходит на ум китайцу, это Путин и красота русских женщин», — говорит Лариса Смирнова, российский цченый в Университете Сямэнь в юго-восточном Китае, сотрудничающая с РСМД. Она отмечает, что китайская коммунистическая партия давно использовала развал СССР и экономические и политические потрясения в России в 1990-х годах в качестве предостережения. Многие китайцы, посещая Россию, поражены низким уровнем инфраструктуры, по сравнению с китайской.
«В России дырявые дороги и ветхие аэропорты, мы и правда обошли их», — говорит Гу Сяомэй. С другой стороны, российские ученые отмечают, что в Китае плохо знают культуру России и ее природные и архитектурные достопримечательности. «Китайцы гордятся своей древней культурой. Нужно рассказать им и о нашей культуре, использовать такое достояние, как русская литература и искусство», — говорит Смирнова.
Чтобы укрепить взаимопонимание между молодыми поколениями в двух странах, она предлагает привести в соответствие друг с другом российскую и китайскую систему высшего образования, обеспечить взаимное признание дипломов и наладить программы университетского партнерства и совместного обучения. Другой путь — медиа. «Многое предрассудков и недоверия исчезают, когда о них прекращают постоянно говорить и писать, и это произошло в обеих странах, — говорит она. — В России существует проблема ксенофобии, и некоторым людям нравилось рассуждать о „желтой опасности“, но сейчас это прекратилось в российских СМИ». Жесткая цензура в Китае и усиленный государственный контроль над СМИ в России позволяют эффективно использовать этот инструмент. «Надо контролировать негативные публикации», сказал вице-премьер КНР Ван Ян своему российскому коллеге Юрию Трутневу на недавней конференции в России.
Общие мотивы можно легко найти в превознесении военного героизма в обеих странах. К тому же, они считают, что Запад их не понимает. В прошлом году Смирнова и ее китайские студенты посмотрели российско-украинский фильм 2015 года «Битва за Севастополь», посвященный Людмиле Павличенко, снайперу Второй мировой войны. В одном эпизоде молодая женщина говорит, что США обязаны вступить в войну против Германии следующими словами: «Мне 25 лет, и я убила 300 фашистов». Смирнова сказала, что ее китайским студентам это очень понравилось. Будучи замужем за китайцем, она говорит, что, хотя русским и китайцам необходимо преодолеть препятствия для сближения, как только они сделают это, их личные связи будут прочнее, чем с кем-то с Запада.
«Есть нечто между этими двумя странами, все еще ищущими свое место в мире. Есть коммунистическое прошлое, есть неуверенность в будущем, — говорит она. — На Западе люди часто считают, что их образ жизни служит стандартом для всего мира. В окружении русских и китайцев можно напиться, совершать глупости и ругаться. Мы можем развить сильную сердечную привязанность».
Кэтрин Хилль — глава московского бюро FT
