Первые итоги и множество вопросов о внешней политике Барака Обамы за два его президентских срока.
13 лет назад я опубликовал в американском издании The Atlantic статью под названием «Черный Клинтон», в которой заявил, что некий Барак Обама, тогда еще простой сенатор от штата Иллинойс, станет президентом США.
И вот, 13 лет и два президентских срока спустя, журналист Джеффри Голдберг (Jeffrey Goldberg) подводит во все том же The Atlantic первые итоги того, что, по всей видимости, останется в истории как самая противоречивая часть наследия и доктрины 44-го президента США, то есть его внешней политики.
Хотя кое-где и утверждают обратное, статья вовсе не является интервью с Бараком Обамой.
Это, как говорят в США, длинное и вдумчивое эссе с отрывками из проходивших в разные годы бесед автора с самим президентом, а также с его сотрудниками, иностранными коллегами и осведомленными наблюдателями.
Как бы то ни было, оно представляет нам важнейшие сведения о ключевых моментах этой подходящей к концу эпохи, на которой едва ли сильно скажутся новые штрихи, которые неизбежно появятся в будущем у его портрета.
•
Так, например, мы узнаем, что президент «горд» тем знаменитым и позорным поворотом 30 августа 2013 года, когда он к удивлению союзников со всего мира решил не наказывать Башара Асада, который нарушил установленную им «красную линию» применения химического оружия.
Мы понимаем, что он намеренно приложил усилия, чтобы вернуть Россию в большую игру в регионе, где Генри Киссинджер 40 лет тому назад практически свел ее влияние на нет.
Мы видим, как он (не без несвойственной его образу вульгарности) с легкостью переложил на союзников Саркози и Кэмерона провал (как он сам считает) международного вмешательства в Ливии.
Украина же, которая стала целью авантюристской агрессии Путина, никогда не представлялась ему чем-то важным для безопасности и интересов США. Наконец, становится ясно, что своим главным наследием этот обычно столь осторожный президент считает огромную и рискованную ставку на Иран в рамках геополитической покерной партии: речь идет о переориентации политики в сторону шиитского мира, предпочтении в пользу Исламской Республики, а не давних и куда более почтенных суннитских союзников.
•
В этой большой статье можно найти и наброски ответа на более широкий вопрос, который вот уже восемь лет ставят перед собой наблюдатели.
Если оперировать категориями политолога Уолтера Рассела Мида (Walter Russell Mead), действовал ли он в стиле Джексона, проводя внешние вмешательства лишь в случае легитимной самообороны и необходимости? В стиле Гамильтона, выстраивая дипломатию исключительно на основе торгово-экономических интересов страны? В стиле Джефферсона, не желая ни при каких обстоятельствах делать шаг за пределы своей территории? Или же в стиле Вильсона, утверждая, что американские ценности, посыл и кредо заслуживают стать всеобщими?
Голдберг полагает, что тот вольно или невольно объединил в себе все эти четыре направления. Он представляется своего рода теоретиком новой концепции силы, в которой то, что ты «можешь», предопределяет (или же ограничивает, парализует) то, что ты «должен».
•
Теперь нужно внимательно со всем разобраться.
Проверить главную гипотезу Голдберга о неизбежном азиатском притяжении президента, который родился на Гавайях, рос там (а также в Индонезии), и поэтому по вполне естественным причинам ориентируется на Тихоокеанскую зону.
Рассмотреть другую его гипотезу о своеобразном «ленивом прогрессизме» этого демократа, убежденного в том, что зерна всегда естественным путем (без давления и войны) сами очистятся от плевел, мухи оставят в покое котлеты, а свобода в конечном итоге возьмет верх над тиранией.
Когда все ставки будут сделаны, и изобретатель концепции «закулисного лидерства», некогда светлый молодой человек, который постепенно перешел на более жесткий тон в общении с противниками и партнерами, выложит на стол последние карты, тогда уже можно будет поставить перед собой и другой вопрос. Нет ли во всем этом парадоксального «демократического мессианизма», в котором так часто винят неоконсерваторов? И не превратил ли такой ленивый и попустительский мессианизм этого почитателя Буша-старшего в двойника Буша-младшего?..
•
В любом случае пока этот кладезь сведений и информации из первых уст лишь позволяет внимательнее взглянуть на историю эпохи, когда Америка будет либо играть более активную роль во всем мире, либо, как опасается все большее число друзей и сторонников президента, замкнется в себе.
13 лет спустя, должен честно признать, что у меня самого нет ответа на этот вопрос. Но я опасаюсь худшего.
