Atlantico: В недавнем интервью президент Барак Обама говорит, что «горд» невмешательством в Сирии вопреки нарушению Башаром Асадом «красной линии» (это касается применения химического оружия против мирного населения). Через полгода после этого решения Россия начала военное вмешательство на Украине. Некоторые американские журналисты усматривают в этом прямую связь. Действительно ли невмешательство Барака Обамы в Сирии подтолкнуло Путина аннексировать Крым?
Михаэль Ламбер: Отсутствие реакции со стороны США подталкивает некоторые страны к действиям, которые обычно караются американской армией. Это касается аннексии Крыма Россией, ядерных испытаний в Северной Корее или же применения химического оружия Башаром Асадом.
Когда Белый дом называл применение химического оружия «красной линией», он стремился избежать вмешательства в Сирии в условиях отхода американской армии с Ближнего Востока и Европы для переориентации на Китай. Кроме того, американская армия модернизирует свое вооружения, что обходится очень недешево: об этом свидетельствуют 400 миллиардов на создание F-35, модернизация бомбардировщиков В-22 и проект Aurora, о котором сейчас мало что известно. Обама, скорее всего, упомянул химическое оружие, потому что не верил в его применение: такой ход стал дипломатическим маневром, чтобы выиграть время и уклониться от более активного участия в решении сирийской проблемы.
Что касается сроков действий Кремля, тот, без сомнения, придерживается куда более сложной стратегии и не ориентируется на одни лишь позиции США, Европейского Союза и НАТО.
Россия сейчас располагает более современными механизмами влияния, чем Североатлантический альянс: это касается использования беженцев, формирования «гибридной войны» или же Евразийского союза для укрепления «умной силы». На счету России не только вмешательство в Крыму в 2014 году, но и множество замороженных конфликтов: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия и недавно Новороссия. Тем самым она стремится сохранить влияние на постсоветском пространстве. Война в Грузии в 2008 году наводит на мысль о том, что президент России придерживается собственных планов, которые никак не учитывают позицию США.
— Как восприняли в России решение Барака Обамы в отношении сирийского режима, который обвинили в применении химического оружия против мирного населения? Отразилось ли это на характере отношений двух держав?
— Россияне живут в мире, чьи ценности вступают в противоречие с ценностями евроатлантического сообщества, а их СМИ находятся под практически прямым контролем Кремля. В случае отношений Россия-Сирия, Башар Асад представляется как единственный лидер, который способен остановить продвижение Исламского государства на Ближнем Востоке.
У российского населения не было информации по химическому оружию, и оно считает все это западной пропагандой. Точные обстоятельства его применения неизвестны даже на Западе. В любом случае, у США больше нет того хорошего образа в России, которым они пользовались в 1990-2000-х годах. В первую очередь это объясняется антиамериканской пропагандой Кремля. Меняться российско-американские отношения начались с инцидента с подлодкой «Курск» в Балтийском море в начале 2000-х годов. Война в Ираке в 2003-2004 годах, оранжевая революция на Украине в 2004 году, война в Грузии в 2008 году, запуск Восточного партнерства в 2009 году, события на Майдане в 2014 году — все это говорит, что конфронтация между западным и евразийским миром лишь набирала обороты после небольшого затишья с 1991 по 1994 год.
Таким образом, Сирия — всего лишь звено в цепи конфликтных отношений США/ЕС и России.
— Ядерные силы играют важнейшую роль, потому что при их наличии противник не решится зайти слишком далеко. Они не могут послужить защитой от конфликта (за исключением Северной Кореи), но все же позволяют избежать полного поражения.
В случае Крыма США не могли вмешаться, потому что российская армия находилась всего в нескольких сотнях километров к востоку, а также к западу от полуострова, если учитывать Приднестровье, где расположены миротворческие войска бывшей 14-й армии.
У США нет ни логистических, ни финансовых возможностей, чтобы занять Крым, тем более что 60% местного населения поддерживают Россию, и там еще с 1991 года находится военная база. Некоторые территории фактически находятся под влиянием России, а США и Европа не могут провести там вмешательство: это касается Новороссии, Абхазии и Южной Осетии. В 2008 году Грузия ошибочно посчитала, что поддержки США будет достаточно, чтобы сдержать удар России, однако географическая близость играет огромную роль в военных вмешательствах даже в XXI веке.
Наконец, стоит отметить, что американская ядерная доктрина не похожа на российскую, и что у США нет никакого намерения применять ядерные силы. Это контрастирует с российскими ракетными ударами по Сирии из Каспийского моря, которые по факту стали испытанием способных нести ядерные боеголовки ракет.
Вызывает тревогу и тот факт, что воздушное пространство ЕС между Францией и Великобританией недавно было нарушено бомбардировщиками советского образца, способными нести ядерное оружие. Его целью могли бы стать военные объекты, но пока что это маловероятно, потому что России еще предстоит модернизировать свой арсенал до 2019-2021 года.
— С приходом к власти Обамы внешняя политика США серьезно изменилась, отойдя от традиционного вмешательства в ряде регионов, например, на Ближнем Востоке. На что опирается эта политика?
— Новая американская доктрина предполагает сосредоточение на двух регионах: Азии и Европе.
Американцы стремятся сохранить за собой первую роль в военной сфере, и это подталкивает их к конкуренции с Китаем, который в свою очередь считает себя региональной державой.
Здесь возникает вопрос, не ведут ли США себя нелогично, отказываясь поделить мир на зоны влияния и сосредоточиться исключительно на Латинской Америке. В Поднебесной же действует противоположная схема: ей следовало бы, наоборот, перестать считать себя региональной державой и выйти на международный уровень.
Таким образом, Барак Обама с середины 2000-х годов сосредотачивает внимание на Китае, а также пытается подтолкнуть европейцев к формированию общей армии и разведки (европейского ЦРУ), чтобы уменьшить их зависимость от США.
Вашингтон обеспечивает 70% финансирования НАТО, а европейские государства вроде Франции не торопятся отказываться от национального подхода и провести интеграцию масштабных программ вроде Eurofighter. США же уходят с Ближнего Востока и предпочитают хаос в регионе собственному финансовому и военному истощению.
Хотя этот вопрос и вызывает вопросы в гуманитарном плане, он наиболее реалистичный, потому что раз Ближний Восток не представляет особого экономического интереса, нужно уйти и сосредоточиться на приоритетах. Американский подход можно даже назвать обоснованным в том плане, что Франция все еще проявляет интерес к Ближнему Востоку в ущерб единственному значимому в экономическом и стратегическом плане региону: Восточному партнерству. Немецкая дипломатия в очередной раз выглядит куда более логичной, чем французская.
Американская политика должна измениться, но ее перемены будут зависеть от внешних факторов вроде формирования европейской армии и разведки. Слабая Европа может утянуть за собой США. Ситуация странная, потому что у Европы есть все необходимые средства. Ей не хватает лишь политической решимости из-за позиции национальных лидеров, которые все еще считают, что руководят «странами», а не «регионами» Европы.
— Гражданская война в Сирии началась пять лет назад. Можно ли назвать множество погибших за это время людей расплатой за выжидательную позицию и невмешательство Запада? Что на самом деле дает такая политика?
— Такое бездействие объясняется нежеланием США ввязываться в очередной конфликт, отсутствием общей европейской армии и слабостью армий государств-членов ЕС.
США больше не могут играть роль «мирового жандарма» и вынуждены переложить эту ответственность на другие страны. На Ближнем Востоке эта ответственность могла бы перейти к ЕС и России. Но раз Россия не разделяет западных ценностей, Вашингтон может поручить все только Евросоюзу, единственной державе, которой по силам стабилизировать регион. Но пока страны вроде Великобритании и Франции мнят себя мировыми державами (объективно они не являются ими с конца Второй мировой), они выступают против общей европейской армии. В результате США просят Европу принять меры на Ближнем Востоке, но та не в силах этого сделать. Тогда в дело вступают Великобритания и Франция, но их армии неэффективны из-за качества техники и финансовых проблем. Это объясняет нынешнее критическое положение западного мира и большое число жертв.
