Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Через четыре дня после ареста в Брюсселе Салаха Абдеслама, подозреваемого в организации терактов в Париже, теракты произошли в бельгийской столице. «Мы боялись теракта, — сказал премьер-министр Бельгии, — он и произошел». Через два года после того, как граждане европейских стран толпами начали отправляться в Сирию для участия в «джихаде», мы должны быть подготовлены лучше.
Через четыре дня после того, как бельгийская полиция арестовала в Брюсселе подозреваемого в организации терактов в Париже Салаха Абдесалама (Salah Abdeslam) (после чего было проведено несколько пресс-конференций, во время которых звучали поздравления, и на которых президент Франции Франсуа Олланд назвал арест «важным моментом» в борьбе с исламским экстремизмом), теракты произошли в бельгийской столице. «Исламское государство» взяло на себя ответственность за очередную атаку, совершенную на европейской земле, и все началось сначала: душераздирающие кадры охваченных паникой людей, бегущих из мест совершения терактов, страшные рассказы о перенесенных страданиях и потерях, выражение солидарности в социальных сетях и правительственных зданиях по всему миру. И опять — горе, шок и паника.
Но эти теракты — как бы жестко это ни звучало — были ожидаемы. Премьер-министр Бельгии Шарль Мишель (Charles Michel) именно так и сказал на пресс-конференции в Брюсселе всего лишь через несколько часов после терактов. «Мы боялись теракта, — сказал премьер-министр, — он и произошел».
«Он произошел» — для властей это уже больше не является уважительной причиной. Через два года после того, как граждане европейских стран толпами начали отправляться в Сирию для участия в «джихаде», а «Исламское государство» постоянно на разных языках призывает наносить удары по странам «безбожников», число которых постоянно растет — мы должны быть подготовлены лучше.
Особенно это касается Бельгии — ради ее же безопасности и ради безопасности во всем мире.
Последние 15 лет крошечная Бельгия слишком часто становилась жертвой терактов. Еще в 2001 году убийцы героя афганского сопротивления Ахмад Шаха Масуда (Ahmad Shah Masood) ездили по Брюсселю в поисках помощи и средств, после чего прибыли в Афганистан, где и убили Масуда за два дня до терактов 11 сентября. Мехди Неммуш (Mehdi Nemmouche) — жуткая стрельба которого в Еврейском музее в Брюсселе в мае 2014 года стала первым ответным ударом сирийских джихадистов на территории Европы — бывал в теперь уже печально известном районе бельгийской столицы Моленбеке. Когда Амеди Кулибали (Amedy Coulibaly) — гражданину Франции, террористу, устроившему нападение на еврейский кошерный магазин в Париже через несколько дней после теракта в редакции Charlie Hebdo — понадобилось оружие, он сразу же направился в Брюссель. И, конечно же, как всем нам известно, четверо подозреваемых в совершении теракта в Париже 13 ноября — в том числе и безжалостный мерзавец, организатор теракта Абдельхамид Абаауд (Abdelhamid Abaaoud) — были выходцами из Моленбека.
Пока рано говорить, есть ли прямая связь между последними терактами в Брюсселе и арестом Абдесалама. По заявлению бельгийских властей, у них пока нет каких-либо доказательств, но ведь у них никогда их нет. Или же, когда доказательства будут, официально, централизованно, они вам не скажут о них. Это дело СМИ, рабочих источников, местных властей децентрализованных коммун собирать информацию. Собирать по крупицам, факт за фактом — пока не начнет вырисовываться некое подобие общей картины. Во вторник днем Мишель прибыл на пресс-конференцию без сведений о количестве жертв — даже без предварительного списка погибших, который можно было бы огласить. «Много погибших, много раненых» — это все, о чем он был в состоянии заявить. А количество жертв — эти сведения должны собирать местные СМИ, собирать медленно, по-бельгийски.
Вот так действует Бельгия. На самом деле — так Бельгия бездействует, и именно так эта маленькая европейская страна, центр Евросоюза, оказалась в сегодняшнем положении.
Но подробнее об этом — потом. А сейчас вернемся к Абдесламу. 26-летний житель Моленбека марокканского происхождения, имеющий французское гражданство, был арестован в пятницу 18 марта в своем районе после трехдневного полицейского рейда.
Во вторник 15 марта бельгийская полиция прибыла в одну из квартир в доме 60 на улице Дрис в Брюссельской коммуне Форе в рамках мероприятия, которое она считала обычной проверкой. Но когда небольшой отряд полиции начали обстреливать, они вызвали силовиков — в том числе спецназовцев и французских полицейских, которые принимали участие в совместном расследовании терактов в Париже — и в ходе перестрелки застрелили одного человека. Впоследствии его личность была установлена — им оказался Мохамед Белкаид (Mohamed Belkaïd), алжирец, нелегально проживавший в Бельгии. Предполагается, что двое других убежали по крыше дома. Руководство бельгийской полиции «подтвердило», что рейд не был связан с делом Абдеслама — единственного скрывшегося подозреваемого в совершении терактов в Париже. Но тогда в квартире на улице Дрис были обнаружены отпечатки пальцев Абдеслама, после чего сразу же возник вопрос о том, не был ли один из сбежавших по крыше подозреваемых тем, кого сейчас разыскивают по всей Европе.
Утром после терактов в Брюсселе бельгийская телерадиовещательная компания RTBF назвала двух из трех мужчин, снятых камерами наблюдения в аэропорту Завентем незадолго до двойного теракта. Со ссылкой на источники в полиции RTBF сообщила, что два террориста-смертника были опознаны — оказалось, что это уже известные полиции братья Халид и Брахим Эль-Бакрауи. Как сообщила RTBF, один из братьев, Халид, снимал квартиру в доме 60 по улице Дрис под чужим именем.
По сообщению бельгийской газеты DH имя третьего подозреваемого, попавшего в объектив камеры видеонаблюдения, которого разыскивала полиция, было тоже установлено — это Наджим Лахрауи (Najim Laachraoui). Его ДНК была обнаружена в домах, в которых останавливались в прошлом году террористы, совершившие атаки в Париже, кроме того, в сентябре он ездил в Венгрию вместе с Абдесламом.
Вскоре после того, как Абдеслама наконец арестовали на прошлой неделе в Моленбеке, министр иностранных дел Бельгии Дидье Рейндерс (Didier Reynders) заявил журналистам, что подозреваемый в совершении терактов в Париже планировал совершить и другие теракты. «В ходе первых расследований мы обнаружили большое количество оружия и выявили в его окружении в Брюсселе новую сеть сообщников», — в результате чего возникли предположения о том, что Абдеслам создавал «новую группировку».
Сразу же после терактов в Брюсселе появились слухи о том, что они были совершены в отместку на арест Абдеслама. Вряд ли это на самом деле так, учитывая масштабы и уровень сложности двойного теракта в брюссельском аэропорту Завентем и на станции метро Маальбек. Для того, чтобы спланировать и осуществить эти скоординированные теракты, требовалось время. Судя по кадрам, на которых запечатлены масштабы разрушений в зале вылета в аэропорту Завентем, для совершения взрывов смертникам потребовались сложные взрывчатые вещества в больших количествах. Организовать все это с нуля за четыре дня невозможно — что бы там ни думали и ни говорили сторонники «Исламского государства».
Правда, арест Абдеслама вполне мог ускорить давно планировавшийся сценарий теракта. Вскоре после его ареста власти подтвердили, что подозреваемый, который находится в бельгийской тюрьме строгого режима, дает показания и сотрудничает со следствием. Вполне возможно, что последние теракты были осуществлены в срочном порядке из-за того, что боевики ИГИЛ опасались, что находящийся под стражей 26-летний француз может выдать их планы.
Это свидетельствует о существовании в европейских городах многочисленных внедренных разветвленных организаций, работающих над осуществлением террористического заговора одновременно. Бесспорно, это вызывает тревогу и должно насторожить спецслужбы. Но сейчас нам лучше обойти эту опасность, и побыстрее, чтобы можно было сосредоточить свои усилия на том, как справиться с последним вызовом — пока не будет слишком поздно.
Бельгия долгое время казалась для джихадистских организаций вроде «Аль-Каиды» и ИГИЛ явной мишенью, и я иногда задавалась вопросом о том, не потому ли эти боевики избегали атаковать маленькие европейские государства, что там были очень хорошие условия для выращивания джихадистов.
На протяжении долгого времени Бельгия была «универмагом» по продаже оружия — особенно автоматического, которое предпочитают террористы вроде Кулибали и Абдеслама — на континенте с жестким законодательством, регулирующим продажу и использование оружия. Из зоны конфликтов на территории бывшей Югославии и с черного рынка оружия в странах Восточной Европы оружие попадает в Бельгию, где его можно приобрести, имея кое-какие связи в криминально-джихадистских кругах. В Бельгии и во Франции об этом хорошо известно. Седьмого января 2015 года — вскоре после нападений на Charlie Hebdo — когда я стояла у здания редакции с группой журналистов, я спросила своих французских коллег, где, по их мнению, можно было достать столько оружия, учитывая, что мы живем во Франции с ее строгими правилами продажи оружия. Мне ответили сразу же и очень уверенно: «В Бельгии».
В Бельгии проблемы с черным рынком оружия не решаются по той же причине, по которой страна не может справиться с криминально-джихадистской угрозой: власть в стране децентрализована, и федеральное государство раздирают противоречия между франкоговорящим населением и теми, кто говорит на голландском языке (фламандском диалекте голландского языка — прим. пер.).
В вопросе обеспечения правопорядка значительная децентрализация и несогласованность деятельности различных структур доходит иногда до абсурда. В прежние времена в Брюсселе, который разделен на 19 коммун или районов, у каждой коммуны была своя полиция, и каждая полиция обеспечивала порядок в районе с населением от 20 до 150 тысяч человек. Сейчас в городе действуют шесть полиций — что все равно мало для города с населением 1,4 миллиона человек. Как признался журналистам Reuters один ученый через несколько дней после терактов в Париже, отсутствие обмена информацией и данными доходит до того, что «в Бельгии существует проблем с обработкой данных. Никто не знает, сколько в стране нелегального оружия… Реальность такова, что мы об этом понятия не имеем».
Споры вокруг Моленбека, самого неблагополучного района Брюсселя, приняли ярко выраженный политический характер после терактов, произошедших в Париже13 ноября. Политики правоцентристского толка обвиняют в плачевном состоянии дел социалистов — в частности мэра Моленбека Филиппа Муро (Philippe Moureaux), который возглавлял район с 1993 по 2012 годы. В статье, опубликованной 14 ноября в бельгийском ежедневном издании Le Soir, под названием Molenbeek: Merci Philippe! («Моленбек: Спасибо, Филипп!») сенатор Ален Дестеш (Alain Destexhe), член консервативно-либеральной партии «Реформаторское движение» (Mouvement Réformateur), являющейся частью правящей коалиции, обвинил Моро в «клиентеле» и кумовстве. Дестеш утверждает, что его политический оппонент намеренно закрывает глаза на ухудшающуюся обстановку в своем избирательном округе и при этом добивается расположения руководства коммуны взамен на победу на выборах. «На протяжении 20 лет, — пишет Дестеш на французском языке — там „действует заговор молчания“, и каждого, кто пытается нарушить молчание или привлечь внимание к этой проблеме, называют „исламофобом“ или расистом».
Естественно, что когда бельгийская журналистка марокканского происхождения Хинд Фрайхи (Hind Fraihi) опубликовала в 2016 году свою книгу «Под прикрытием в маленьком Марокко: За закрытыми дверями радикального ислама» (Undercover in Little Morocco: Behind the Closed Doors of Radical Islam), община назвала ее предательницей, а либеральные СМИ подвергли критике. Леволиберальные политики, как правило, не обращают внимания на голоса представителей общины, предупреждающих об опасности, называя их «ненавидящими себя» арабами или мусульманами. Поскольку в США и Европе в устах политиков подобных Дональду Трампу и всякого рода злобных европейских политиков правого толка риторика в отношении ислама приобретает по-настоящему расистский и исламофобский характер, эта тенденция заставлять замолчать бьющих тревогу представителей (мусульманских) общин, станет среди левых политиков лишь более отчетливой.
Разумеется, это плохо, поскольку левые — или прогрессивные, или называйте их, как хотите — будут лишь игнорировать представителей общин, которые, вообще-то, прекрасно понимают сегодняшнюю социальную динамику. И эти представители способны заблаговременно подать сигнал тревоги и предупредить, если заметят что-то неладное. Большинство мусульман, как нам известно, нетерпимо относятся к той нигилистической ерунде вроде идеологии «Исламского государства», которую выдают за ислам. Но в демократической стране все — да-да, все — мнения должны быть услышаны, если только они не подстрекают к насилию.
К сожалению, в Бельгии очень немногие представители властей по-настоящему понимают своих сограждан-мусульман. В отличие от Франции, с ее богатой историей, связанной с исламским миром, представляющим страны Северной, Западной и Центральной Африки, у Бельгии не было колоний, преобладающим населением которых были мусульмане. Большинство бельгийских мусульман (численность которых составляет от 320 до 450 тысяч человек или около 4% всего населения страны) — это марокканцы или турки. История мусульманских общин в Бельгии началась только в период послевоенного экономического бума, когда на бельгийских угольных шахтах и заводах начали работать низкоквалифицированные рабочие из марокканских и турецких деревень, и когда в 1960-е годы миграция достигла пика.
Но если Европа предоставила экономические возможности, за которые поколение мигрантов 1960-х годов было благодарно, их детям повезло гораздо меньше. В результате экономического спада конца 1970-х годов бельгийские угольные шахты и предприятия тяжелой промышленности начали закрываться, что привело к запустению городов. Уровень безработицы в Бельгии составляет около 8%, однако среди молодежи он достигает более 20%. А среди бельгийцев марокканского и турецкого происхождения он может составлять в два раза больше и достигать 40%. Если же к высокому уровню безработицы прибавить недостаточно эффективную работу органов правопорядка, невнятную систему управления и услуг — то можно представить, какая питательная среда создается для маргинализации и радикализации мусульман. Крошечная Бельгия сегодня пользуется сомнительной славой страны с самым высоким количеством (на душу населения) граждан или лиц с видом на жительство, которые вступили в сирийские и иракские бандформирования, контролируемые «Исламским государством».
Разумеется, основная часть бельгийских мусульман не хотят иметь ничего общего с ИГИЛ. Но для тех безработных молодых людей, у которых мало шансов найти работу, но есть возможность достать наркотики и заработать на торговле оружием, районы вроде Моленбека являются домом вдали от родины. И старые идеализированные нормы поведения, принятые в далекой сельской глубинке, покинутой их родителями, можно перенести и привить на новой почве в холодном и мрачном брюссельском гетто.
Здесь, в Европе, эти правила поведения, согласно которым гостеприимство и родственные связи превыше закона, служат теми узами, которые связывают людей друг с другом и налагают обязательства. Именно эти связи позволили Абдесламу скрываться на протяжении четырех месяцев под носом у бельгийских служб безопасности. В конечном счете, именно родственники и друзья — а не тайные агенты ИГИЛ — помогали наиболее опасным в Европе разыскиваемым преступникам скрываться от полиции. «Абдеслам использовал целую сеть посредников и помощников из числа друзей и родственников, которая помогала ему скрываться и которая уже существовала до этого, занимаясь распространением наркотиков и совершая мелкие преступления, — заявил федеральный прокурор Бельгии Фредерик Ван Лев в интервью государственной телерадиокомпании RTBF вскоре после ареста террориста. — Это была солидарность соседей, родственников».
Проблема, конечно же, состоит в том, что растет число фактов, указывающих на то, что по всей Европе в районах подобных Моленбеку, действуют небольшие отдельные ячейки. Эти ячейки будут объединяться на основе тех правил поведения, согласно которым верность и преданность превыше всего. Но они не обязательно будут знать, какой заговор разрабатывает другая ячейка. У правоохранительных органов нет выбора — они должны научиться разбираться в этих сетях и стараться внедриться в них. Времена, когда можно было оправдываться, заявляя, что это слишком серьезная проблема, и эти силы подавить трудно, давно прошли. Не хватает кадров в службах безопасности? Тогда организуйте подготовку и набор сотрудников. В спецслужбах не хватает сотрудников, говорящих на арабском языке и арабского происхождения? Черт возьми, пора привлекать финансово нуждающихся из числа социально отчужденных слоев населения. Если такие районы, как Моленбек, надо перестроить, обновить, придать им новое лицо и вновь привлечь их к нормальной жизни, к общенациональному уровню, к культуре — давай, Бельгия, делай что-нибудь. Мы уже устали обвинять Бельгию — точно так же, как и бельгийцы устали, что их все время обвиняют.
