Идея о том, что Москва поддерживает нестабильность, чтобы повысить цены на нефть — одна из самых популярных теорий в отношении внешней политики России на Ближнем Востоке. Такое мнение высказал Томас Бун Пикенс (T. Boone Pickens), миллиардер и нефтяной магнат, после недавнего вторжения Москвы в Сирию. Эта теория заключается в следующем: Россия содействует возникновению нестабильности, которая порождает неопределенность, что, в свою очередь, повышает цены на нефть.
Российские лидеры, конечно, беспокоятся о ценах на нефть, и для этого есть серьезная причина. Из-за падения цен на нефть падает стоимость рубля, сильно зависящая от этого показателя. Экспорт нефти важен для федерального бюджета и баланса внешней торговли России. Действительно, когда месячный курс цен на нефть марки Brent подскочил до 125 долларов за баррель в марте 2012 года, стоимость рубля приближалась к своему пику, около 29 рублей за один доллар. Когда цены на нефть упали до 30,70 доллара за баррель в январе 2016 года, стоимость рубля упала до 80 рублей за доллар.
Эту зависимость валюты от сырья можно легко проследить при изучении данных о ценах на нефть EIA (Energy Information Administration, агентство США, ответственное за сбор, анализ и распространение информации об энергии и энергетике) и данных о стоимости рубля Центрального банка Российской Федерации. Как результат, правительство России ввело масштабные бюджетные сокращения, которые затронут расходы на оборону, социальные программы и другие сферы.
Учитывая это экономическое давление, Россия начала проводить переговоры с Саудовской Аравией и другими странами, чтобы те ограничили производство нефти, в надежде на то, чтобы цены стабилизировались или даже выросли. Если бы цены на нефть были главным приоритетом внешней политики Москвы, то, согласно теории о внешней политике России в отношении цен на нефть, Россия должна была бы в то же время пытаться дестабилизировать регион, создавая новые риски для добычи нефти и повышая цены на нефть. Этого не происходит.
Напротив, Россия работала с Эр-Риядом, чтобы удерживать цены, объявляла о выводе войск из Сирии и о новом взгляде на проведение там мирных переговоров. Если бы Россия стремилась разыграть «нефтяную карту», она бы могла это сделать самыми различными способами. Например, одним из вариантов могло бы быть усиление поддержки правительства Асада, чтобы одержать полномасштабную военную победу над его противниками. Если бы Россия серьезно рассматривала эту возможность, меняющиеся условия могли бы более серьезно вовлечь Саудовскую Аравию и других сторонников сирийской оппозиции в конфликт и, возможно, расширить его. Эти действия бы с большей вероятностью подняли цены на нефть, чем шаги Москвы, которые она предпринимала в прошлом. Сирия, однако, не является ведущим производителем или экспортером нефти. Поэтому, вероятно, политика России в Сирии не так уж зациклена на нефти, ее внимание может быть сосредоточено на других проблемах. К сожалению, доказательств в поддержку этого аргумента тоже не так много.
Одним из важнейших контраргументов теории о политике России в отношении цен на нефть является недавнее заключение соглашения с Ираном, известного как Совместный всеобъемлющий план действий (Joint Comprehensive Plan of Action, JPCOA). Если бы повышение цен на нефть было важнейшей целью России в отношениях с Ираном, который занимает четвертое место в мире по запасам нефти, то зачем ей понадобилось содействовать достижению этого соглашения? Было бы гораздо лучше препятствовать заключению договора в надежде спровоцировать столкновение между Вашингтоном и Тегераном, включая возможное использование военных сил США. В качестве альтернативы Россия могла бы согласиться на предложения Запада усилить санкции против энергетического сектора Ирана, в дальнейшем ограничивая поставки нефти. Или же Москва могла откладывать проведение переговоров, надеясь, что это создаст значительную неопределенность, из-за которой могли бы подняться цены на нефть. Вместо этого, в то время, когда экономика России уже страдала от низких цен на нефть и экономических санкций Запада, президент России Владимир Путин решил поддержать заключение договора, который предполагает лишь дальнейшее падение цен на нефть.
Попытка помешать заключению соглашения с Ираном потребовала бы от России занять сильную международную позицию — решительный шаг, который охладил бы отношения не только с Вашингтоном и столицами европейских стран, но и с Пекином. Если бы цена дипломатических отношений была не столь высока, то Россия, возможно, поступила бы подобным образом, чтобы повысить цены на нефть. При таких условиях, тем не менее, Россия, скорее всего, ничего бы не сделала, чтобы возникло противостояние между другими странами, которое могло бы привести к повышению цен на нефть.
Но и этот сценарий вряд ли бы мог быть осуществлен. Один из лучших примеров, доказывающих это — вторжение США в Ирак в 2003 году. Если бы Москва хотела добиться повышения цен на нефть и не была обеспокоена другими последствиями войны, лидеры России могли бы просто не сопротивляться стремлению администрации Джорджа Буша (George W. Bush) призвать другие страны поддержать войну. Вместо этого Владимир Путин объединился с канцлером Германии Герхардом Шредером (Gerhard Schroeder) и президентом Франции Жаком Шираком (Jacques Chirac) в попытке остановить действия США.
Несмотря на это, Россия предпринимала гораздо меньше усилий, чтобы противостоять нанесению воздушных ударов силами НАТО и США в Ливии в 2011 году — возможно, это доказывает, что Москва добивалась возникновения беспорядков в этой стране, чтобы поднялись цены на нефть? Нет, это так не выглядит. Во-первых, тогдашний президент Дмитрий Медведев согласился одобрить нанесение ударов после сильного давления со стороны президента Барака Обамы и, похоже, поступил таким образом, чтобы умиротворить США. Во-вторых, что, возможно, даже важнее, тогдашний премьер-министр Путин раскритиковал решение Медведева призвать российских дипломатов воздержаться при голосовании в Совете Безопасности ООН, напросившись на выговор от Медведева. Поскольку Путин контролировал внешнюю политику России последних 16-ти лет, шаг Медведева был скорее исключением. Да и цены на нефть в 2011 уже были довольно высокими, когда Медведев принял это решение. Даже если поднятие цен на нефть было главной задачей внешней политики России, ее решение вряд ли было настолько необходимо в это конкретное время.
Хотя цена на нефть важна для России, она в большинстве случаев не является важнейшим фактором для принятия ключевых решений российских лидеров. Таким образом, Россия действительно стремится сформировать уровень цен на нефть, но делает это при помощи рутинных дипломатических действий. Для этого есть много причин, но одна из важнейших заключается в том, что она ставит интересы национальной безопасности на Ближнем Востоке выше своей обеспокоенности ценами на нефть. На самом деле в каждой из перечисленных выше ситуаций — в Сирии, Иране, Ираке — президент Путин проводил политику, которая была нацелена на создание стабильности. Таким образом, предполагаемые тайные планы России взвинтить цены на нефть могут стать темой для интересной беседы, но не более того.
Пол Сандерс (Paul J. Saunders) — исполнительный директор Центра национальных интересов (Center for the National Interest) и научный сотрудник Научно-исследовательского центра военно-морских проблем (CNA).
