Из-за терактов в брюссельском аэропорту и метро вопрос американских обязательств перед Европой и НАТО вышел на передний план и приобрел политическую окраску на весь 2016 год. Это довольно странная особенность в момент европейского траура. Но в определенном смысле НАТО дает хорошую возможность составить представление о мировоззрении ведущих кандидатов на выборах в США.
Какова степень поддержки НАТО в Соединенных Штатах? Мягко говоря, там налицо большое многообразие взглядов на чрезмерные обязательства США в рамках Североатлантического альянса. Эти обязательства сохраняются благодаря непреходящей бдительности небольшой группы государственных мужей от обеих партий, начиная с Гарри Трумэна и кончая Генри «Скупом» Джексоном и Джоном Маккейном. Они твердо отбивали атаки со стороны миролюбивых прогрессивистов, тех, кто на первое место ставил Америку, и тех, кто считает, что стратегическое будущее США более четко отражается в водах Тихого океана.
Три традиции американского скептицизма в отношении НАТО
У недовольства по поводу Североатлантического альянса и тех его членов, которые любят «пожить за чужой счет» (как выразился Обама в интервью Atlantic), долгая история. В первую очередь это относится к конгрессу. Задумайтесь: в 1966 и 1971 годах лидер демократов Майк Мэнсфилд (Mike Mansfield) возглавил упорную, но в конечном итоге безуспешную кампанию, направленную на сокращение американских войск в Европе и на одновременное усиление их группировки на Ближнем Востоке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Действия администрации Клинтона в 1998 году по расширению НАТО с включением в нее Польши, Венгрии и Чехии наткнулись на мощнейшее сопротивление идеологов от обеих партий. В то время Джон Эшкрофт (John Ashcroft) назвал это «ползучим срывом договора». В 1999 году республиканское большинство в палате представителей уверенно проголосовало против американского участия в миротворческой миссии НАТО в Косове. Членам конгресса нравится вспоминать прощальное выступление Роберта Гейтса (Robert Gates) в 2011 году, когда он предсказал НАТО «мрачное, и даже ужасное будущее», если европейские члены альянса не станут тратить больше средств на него, делая это эффективнее.
Есть три силы, формирующие двойственное отношение американцев к НАТО, и все они активно действуют в ходе президентской гонки 2016 года.
На фронте националистического изоляционизма Дональд Трамп ведет свои сумасбродные разглагольствования о будущем НАТО, которые, как можно было ожидать, отличаются бессвязностью, противоречивостью и непрофессионализмом. Для начала он призвал изменить полномочия НАТО. «НАТО устарела и нуждается в изменениях, чтобы дополнительно сосредоточиться на терроризме…» Что касается борьбы с ИГИЛ, то мелкая и немногословная как в Твиттере доктрина Трампа сводится к следующему: «Забрать нефть, построить стену, мусульмане, НАТО!» Хотя Трамп строит свой самолет прямо в полете, вполне понятно, где он в итоге совершит посадку: на ВПП недовольства и изоляционизма, заразившись вирулентным штаммом популизма, которым он пытается воспользоваться. Трамп зловеще заявил, что «пришло время пересмотра» роли США в НАТО, а также двусторонних альянсов с Южной Кореей и Японией. Это намек на радикальное сокращение обязательств.
Представление Трампа о взаимоотношениях США и Европы в лучшем случае деловое и практичное, а в худшем диссоциативное. Он жалуется на то, что союзники по НАТО, и в частности Германия, отреклись от своих обязательств перед Украиной, переложив их на плечи США. Видимо, у его отважного отряда внешнеполитических советников не было возможности сказать Трампу, что Германия и Франция возглавили переговоры в нормандском формате, результатом которых стали Минские соглашения; что объем европейской помощи Украине превышает 11 миллиардов долларов, в то время как США выделили ей 760 миллионов; или что причиной протестов на Майдане была перспектива развития торговли и ассоциации с ЕС. Видимо, варшавский саммит НАТО, запланированный на июль 2016 года, даст ему немало поводов для брани и обличительных речей на уровне инстинктов.
На фронте миролюбивых прогрессивистов свои позиции занял Берни Сандерс, чьи рефлекторно антивоенные и примиренческие взгляды на Россию основаны на традициях прогрессивного сенатора-демократа Пола Уэлстона (Paul Wellstone), журнала Nation и сторонника конвергенции Генри Уоллеса (Henry Wallace). В своей президентской кампании Сандерс не очень активно поднимает вопрос о НАТО, но он выступает против продвижения альянса на восток, усматривая в этом никому не нужное унижение России. В 1996 году он вошел в состав небольшой группы политиков, проголосовавших против включения в состав НАТО Польши, Венгрии и Чехии. Сегодня Сандерс против принятия в альянс Украины, Грузии, Македонии и Черногории. Выступая в ноябре 2015 года в Джорджтаунском университете, Сандерс призвал создать новую организацию типа НАТО с включением в ее состав России, чтобы она могла «противостоять угрозам безопасности 21-го века». В его представлении цель такой НАТО 2.0 должна заключаться в борьбе с жестоким экстремизмом посредством создания благоприятных экономических возможностей. Его мало заботит великодержавное самовластие, и он не очень-то думает об обороне.
На приоритетном для него Азиатско-Тихоокеанском фронте расположился сам Обама. Демонстрируемая им во второй срок преданность НАТО противоречит его прежней, более честной позиции, когда ему было скучно от стратегической логики альянса и неприятно от стремления европейских союзников жить за чужой счет. По мнению многих единомышленников Обамы, НАТО больше похожа на благотворительную организацию с ядерным оружием, которая мало что значит в мире усиливающихся держав и новых угроз типа климатических изменений. Конечно, формально все выполняется. В Стратегии национальной безопасности за 2010 год добросовестно отмечается, что НАТО это «главный военный альянс в сегодняшнем мире». Но основное движение (в экономическом, военном и романтическом плане) происходит в молодой, динамичной и активной Азии. Так называемый «азиатский разворот» Обамы, сопровождавшийся сокращением военных сил в Европе, а также предпочтение, отдаваемое Транстихоокеанскому партнерству вместо Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, были похожи на действия Мэнсфилда, но в новой упаковке.
Однако недавно все изменилось. После Крыма, Донбасса, Charlie Hebdo, миграционного кризиса, Парижа, Сан-Бернардино, а теперь и Брюсселя администрация Обамы подтверждает свою преданность НАТО. Она хочет четырехкратно увеличить бюджет на Инициативу по обеспечению европейской безопасности. Американские переговорщики на натовском саммите в Уэльсе в 2014 году сумели добиться повышения военных расходов, после чего Германия, Британия, Эстония и Польша увеличили свои оборонные бюджеты. Американец даже стал председателем парламентской ассамблеи НАТО.
Сегодняшняя траектория альянса совпадает с внешнеполитическими намерениями Хиллари Клинтон, чей силовой интернационализм черпает силы в либерализме «Скупа» Джексона и журнала New Republic из эпохи холодной войны. Выступая 23 марта в Стэнфордском университете перед аудиторией, которая геополитическое будущее Америки видит главным образом в Тихоокеанском регионе, она твердо подчеркнула сохраняющуюся стратегическую значимость НАТО: «НАТО… это одна из лучших инвестиций Америки за всю историю». Твердый реализм, лежащий в основе таких заявлений, был тоже весьма заметен: «Москва и Пекин знают, что наша глобальная сеть альянсов дает нам значительные стратегические преимущества, которых у них нет».
Для Клинтон безопасность, процветание и демократия Америки практически неотделимы от безопасности, процветания и демократии союзников. Такая точка зрения обладает существенным весом и привлекательностью. Во-первых, четкие позиции Клинтон в вопросе НАТО укрепляют доверие к ней. Они позволяют ей быстро подвергнуть критике политику того или иного союзника, чего не могут сделать ни Трамп, ни Круз, в последнее время подключившийся к дебатам по НАТО. Выступая в Стэнфорде, Клинтон призвала членов альянса наращивать информационный обмен внутри и между государствами, усилить правоприменение, выдать иностранным боевикам ИГИЛ билет в один конец до тюрьмы после их возвращения в Европу, а также ужесточить и сделать более профессиональным паспортный контроль и правила регистрации мигрантов. Она также призвала ЕС покончить с раздражающими колебаниями Европарламента и прийти к соглашению, которое позволит странам-членам Евросоюза обмениваться данными об авиапассажирах.
Во-вторых, укрепляя американское лидерство в структурах альянса, Клинтон демонстрирует больше уверенности в реализации упреждающей стратегии в борьбе с ИГИЛ. Выступая в этом году на Брюссельском форуме, глава внешнеполитической команды Трампа сенатор Джефф Сешнс (Jeff Sessions) так сказал о его позиции в вопросах борьбы с терроризмом: «Мы используем эту фразу как стратегию сдерживания Джорджа Кеннана (George Kennan)… чтобы сдерживать насильственный экстремизм». В Стэнфорде Клинтон произвела выстрел по этому заявлению: «Заборы не защитят нас от этой угрозы. Мы не можем сдержать ИГИЛ — мы должные его разгромить».
Лидерство активного участия
Бывший выдвиженец от Республиканской партии и глава Hewlett-Packard Карли Фиорина (Carly Fiorina) в ходе кампании любила высмеивать деятельность Клинтон в Госдепартаменте, заявляя: «Летать на самолетах это деятельность, но не достижение». Но Фиорина не понимает, что тот миллион миль, который налетала Клинтон, является отражением ее лидерства активного участия. Ее работа в Госдепе, ее поездки, ее деятельность по включению в международное сообщество Кубы, Мьянмы и Южного Судана, ее стремление возродить ООН в качестве организации, играющей законную роль в разрешении сложных геополитических проблем типа Ирана и Ливии, ее усилия по защите прав и свобод женщин и девочек, ЛГБТ-сообщества и религиозных меньшинств, ее действия по борьбе против терроризма и жестокого экстремизма с опорой на общество, ее поддержка гражданского общества, антикоррупционных усилий, открытых СМИ и свободы в интернете — все это стало коллективным достоянием международной системы. Для Клинтон американское лидерство имеет смысл только тогда, когда оно внедрено в систему международных альянсов и обязательств. Как она заявила в Стэнфорде, однозначная поддержка НАТО является основой этой доктрины.
