Тайные встречи с королем Иордании Хусейном происходили обычно по субботам. Как правило, встречи проходили в деревенской усадьбе лорда Мишкона в Великобритании. Король Хусейн приезжал с премьер-министром Зиядом Рифаи, или тем, кто в тот момент занимал пост министра по делам двора. Я сопровождал Шимона Переса, сначала в качестве премьер-министра по ротации, затем — как вице-премьера и министра иностранных дел. В воскресенье утром я приносил доклад вице-премьеру Ицхаку Шамиру, и он просматривал его. Как-то раз я спросил его, что он думает об этих встречах. Шамир ответил: «Ну, хорошо, мира из этого не выйдет, но встречаться-то хорошо».
Слушая о частых встречах премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху с президентом России Владимиром Путиным, я чувствую себя, как тогда Шамир (который ошибся относительно шансов заключить мир с Иорданией). Путинская Россия — не сверхдержава. Ни по военным возможностям, ни по экономическим. Россия развеяла надежды на истинную демократию после распада СССР, и ее переход к рыночной экономике выразился, прежде всего, в приватизации средств производства новыми быстро обогатившимися олигархами, которые, по сути, правят страной.
Я думаю, что открытый канал связи между Израилем и России должен худшее. Не допустить военного столкновения в связи с Сирией, предотвратить опасное вооружение Ирана, попытаться понять российскую политику в важных для нас вопросах, а также наоборот — объяснить российскому руководству, что для нас представляется самым важным. Возможно, Нетаньяху объяснил Путину, почему счел необходимым высказаться насчет Голанских высот, хотя совершенно ясно, что Путин, даже если и слушал его объяснения, остался при своем мнении и считает, что в рамках мирного соглашения Израиль должен уйти с Голан.
Израиль не заинтересован в усилении российского вмешательства в дела Ближнего Востока, но и предотвратить это он не в состоянии. Если Россия стремится усилить влияние (чтобы отвлечь внимание от внутренних проблем, чтобы поиграть в сверхдержаву или по любой другой причине), то очень важно сохранять связь и поддерживать максимально хорошие отношения между двумя странами, как говорил Шамир о тайных переговорах с королем Хусейном более 30 лет назад.
