Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Большинство изнасилований и убийств с целью грабежа случались уже после того, как война закончилась. Советская армия обращалась с Польшей как с завоеванной территорией, и так оно и было. Свободная Польша не входила в планы Сталина. «Освобождение», благодарность за которое выражают памятники павшим советским солдатам — это советский термин для «покорения».
На этот раз Путину не пришлось вызывать своих пропагандистов. Патриотическое возмущение поднялось в России само собой.
Всплыла новость о том, что Польша намерена сносить памятники советским воинам. Правда, не все — на кладбищах памятники останутся. Но прочие подлежат сносу. По всей стране их примерно пять сотен, от бюстов до обелисков, в парках, на площадях, большинство — уродливые. Но проблема не в красоте, а в сигнале, который они несут. Эти памятники воспевают солдат Красной армии, освободивших Польшу.
Руководство польского Института национальной памяти считает, что памятники создают ложную историческую картину. Они могут вызвать неуместные размышления или просто оскорбить граждан. В общественных местах ни один поляк не должен чувствовать себя растерянным или оскорбленным. Поэтому памятники должны исчезнуть.
Знакомое утверждение. То же самое было, когда решили убрать книги о Тинтине из библиотеки стокгольмского Дома культуры.
Я вот никогда не видел памятника (или книги комиксов, если на то пошло), который создавал бы корректную историческую картину. Как правило, история слишком противоречива, чтобы ее можно было уловить в граните или в картинках. И памятники, и старые книги надо воспринимать как автопортрет духа времени.
Однако не спорю, именно эти памятники на редкость лживы.
Когда я был маленьким, на улицах сидели нищие в каждом углу. Мужчины без ног, без рук, с невидящими глазами. Безногие были привязаны к деревянным дощечкам на колесиках и передвигались при помощи рук. Выглядело так, как будто они гребли. Я боялся их злобных взглядов. Но самыми страшными были слепые женщины. Они не просто не видели, как мужчины, у них были пустые глазницы.
Мой отец, врач, давал мне деньги, чтобы я бросил их нищим. Отец объяснял, откуда у них увечья. Если лицо словно разделено надвое стальной проволокой, то это удар сабли. Дымчатые глаза — выжжены взрывом. Но когда я спросил, что с теми женщинами, он не ответил. И правильно сделал, ведь мне было всего десять.
Часть тех десятков тысяч польских женщин, которых насиловали советские солдаты, были убиты. На всякий случай. Конечно, в Польше тогда можно было, в принципе, делать что хочешь, но полной уверенности не было. Какой-нибудь командир мог пожелать смягчить ярость деревенских жителей и преподать всем урок, попросив женщину указать на виновных. Слепых женщин в Познани в 1950-е можно считать свидетельством гуманности некоторых красноармейцев. Они полагали, что незачем убивать изнасилованную женщину как свидетеля. Достаточно выколоть ей глаза.
Надо добавить, что большинство изнасилований и убийств с целью грабежа случались уже после того, как война закончилась. Советская армия обращалась с Польшей как с завоеванной территорией, и так оно и было. Свободная Польша не входила в планы Сталина. «Освобождение», благодарность за которое выражают памятники — это советский термин для «покорения».
Казалось бы, памятники можно убрать с чистой совестью. Но у медали есть и другая сторона. Советское вторжение спасло от нацистского террора миллионы жизней, включая последних польских евреев.
Нет слов, чтобы описать, что чувствуют люди, которых спасли, чтобы снова подвергнуть насилию. Нет даже понятия, описывающего это явление, когда добро возникает без всякого доброго намерения, а лишь как побочный эффект иного плана. Collateral good?
Надо понять поляков (а также венгров, эстонцев и всех остальных), которые не считают, что «благодарность» — верное слово. Но почему мне кажется, что сносить памятники — это варварство?
В этом я не одинок. В Польше звучит множество голосов в защиту советских памятников, несмотря на их лживость. Как и мне, им сложно найти объяснение, почему памятники надо оставить в покое.
Может, мы от всего сердца не любим эти памятники, но при этом еще хуже думаем о тех, кто хочет их убрать? Не потому, что им чуждо сострадание полумиллиону сталинских приспешников, павших на польской земле. В основном, потому, что эти иконоборцы (как и шведская библиотечная полиция) пытаются защитить нас от сомнений и болезненных переживаний, которые стимулируют работу мысли.
