К сентябрю 2015 года стало очевидно, что Киев исчерпал свой потенциал уступок. Закон об «особом статусе» оккупированных анклавов в Донецкой и Луганской областях вызвал серьезные столкновения на украинской политической сцене и не смог получить одобрение Рады. Любая попытка украинской стороны включить «особый статус» анклавов в Конституцию до вывода российских войск, демилитаризация анклавов и закрытия границы с Россией стала бы двойным самоубийством: украинского государства и президента Украины, несущего ответственность за Минский процесс. Стало ясно, что украинское общество вряд ли согласится идти на дальнейшие уступки Москве — даже под давлением Запада. «Пора России проявить добрую волю», — говорят украинцы. Стратегия Запада натолкнулась на непреодолимое препятствие.
Западные посредники не сумели ни убедить, ни заставить Москву сотрудничать. В то же время, Запад не мог сдать Украину, так как это означало бы его отказ от собственных принципов и признание поражения, что могло мотивировать недемократические государства продолжить испытывать мощь Запада. Новые санкции США против РФ, которые были введены в декабре 2015 года за невыполнение условий Минска-2, а также продление санкций ЕС на шесть месяцев продемонстрировали, что Запад возлагает ответственность на Россию.
В ноябре-декабре 2015 года новая эскалация боевых действий в Донбассе (с применением танков и тяжелого оружия) доказала, что Кремль и его ставленники возобновили попытки заставить Киев принять московский «мирный план». Сепаратисты объявили о решении провести местные выборы [20 февраля 2016 года в ЛНР и 20 апреля 2016 года в ДНР] независимо от позиции Киева. (Вскоре Кремль решил «забыть» об этих выборах, желая избежать обвинений в нарушении условий Минских соглашений. Новые стычки, инициированные сепаратистами, означали, что Москва вернулась к тактике, которую успешно использовала прежде: военное давление с целью заставить другую сторону пойти на уступки.
Ситуация остается неоднозначной. С одной стороны, ухудшение экономической ситуации в России, отсутствие готовности со стороны общества идти на жертвы ради войны, а также стремление Москвы сформировать новый антитеррористический фронт с Западом дают надежду на то, что Кремль может смягчить свою позицию по Украине. С другой стороны, кризис в Сирии и неспособность Запада с ним справиться, кризис беженцев в Европе, растущее европейское разочарование в канцлере Меркель (движущей силе европейского единства в вопросе украинского кризиса), могут создать у Москвы впечатление, что Запад растерян и готов уступить России.
Так что история далеко не закончена. Оказавшись в тупике, Запад может соблазниться российской игрой в имитацию, попытавшись убедить мир (и себя тоже), что Минский процесс каким-то образом приведет к стабильному миру (честное слово!). Россия, со своей стороны, изображает готовность к миру. Украинским лидерам тоже приходится притворяться, а тем временем в Донбассе нет ни войны, ни мира. Эта всеобщая готовность к притворству уменьшает шансы на реальный мир.
Складывается ощущение, что все стороны надеются на замораживание конфликта, чтобы решение можно было придумать когда-нибудь потом. В докладе прокремлевского Центра политической конъюнктуры при обсуждении возможных сценариев решения конфликта замораживание на следующие 3-5 лет указано как наиболее «реалистичный» сценарий, потому что он «требует меньше затрат (в том числе и политических). «Российский план замораживания конфликта, который поддерживается некоторыми западными силами», будет торпедировать интеграцию Украины в Европу и создаст источник постоянной нестабильности внутри Украины (…) но под давлением ряда внешних и внутренних факторов Украина может быть вынуждена принять этот сценарий», — пишет украинский еженедельник «Зеркало недели».
Вопрос в том, в какой форме состоится это замораживание: украинская версия Приднестровья, финансируемая Россией? Но в этом случае сепаратисты должны объявить о своей независимости от Киева, а Москва не хочет этого. Или как «Приднестровье плюс» — что означало бы, что сепаратисты будут принудительно интегрированы на Украину, а регионы будут финансироваться за счет украинского государства. (Но на каких политических условиях, и каким будет влияние России на следующих этапах?). Последний сценарий — «финляндизированная» Украина, оставленная дрейфовать между Россией и Европой, — был бы равнозначен тому, чтобы заложить бомбу внутри украинского государства и оставить детонатор в руках Кремля.
Я думаю, что замораживание конфликта в Донбассе — неустойчивый вариант. Во-первых, российская сторона рассматривает постоянную напряженность в регионе как рычаг давления на Украину и получения выгод от Запада. Во-вторых, путинская система нуждается в предлоге, чтобы держать общество в состоянии ментальной мобилизации. В-третьих, сепаратистские режимы в Донбассе не могут функционировать в нормальном режиме мирного времени; сепаратисты также нуждаются в напряженности для своей легитимации. В данный момент замораживание может выглядеть как единственное возможное решение, но сохранится опасность, что «лед» в любой момент может растаять.
Москва одновременно испытывает все способы, в том числе и противоречащие друг другу. Она соединяет тактики войны и мира, переговоров и давления. Сирийская авантюра Москвы, начатая в сентябре 2015 года, означала, что Кремль хотел отвлечь внимание от войны на Украине, понизить ее значимость и превратить ее в сознании Запада во «внутренний украинский конфликт». Это является признанием его неспособности к дальнейшему расширению на юго-восток и неспособности заставить Украину вернуться во власть РФ. Но Москва упорно продавливает свою формулу Минска, и она хорошо умеет притворяться. Решение Кремля вывести свои «основные силы» из Сирии в марте 2016 года было интерпретировано некоторыми наблюдателями как признак того, что Россия может вновь обратить внимание на Украину.
Украинцы считают Минские соглашения временной сделкой, которую их вынудили заключить в обход их национальных интересов. «Минск» стал для них синонимом «Мюнхена».
Сейчас Москва не хочет серьезной эскалации в регионе, но готова к локальным вспышкам напряженности. Еще более важно то, что Кремль рассматривает «вопрос Донбасса» как козырь для переговоров с западными столицами относительно установления нового миропорядка.
В любом случае, Минские соглашения в их текущем виде имплементировать нельзя, и переговоры продолжатся в 2016 году. Переговоры, которые уже кажутся безнадежными, могут либо имитировать поиск решения, либо привести к появлению нового мирного соглашения, в котором будет предусмотрен механизм принуждения (это ключевой момент).
Украинский конфликт продолжает оставаться не только серьезным геополитическим, но и цивилизационным противостоянием. От его исхода будет зависеть не только система безопасности в Европе, но и миропорядок, как и роль Запада в определении его собственного будущего.
