«Я не хочу смотреть на детей в инвалидных креслах! — прокричала одна расстроенная женщина во время довольно напряженного общего собрания в Красноярске, на востоке Сибири, состоявшегося в прошлом году. — Я ничего не могу сделать, чтобы им помочь, и я не могу на них смотреть, я из-за этого плачу каждую ночь, понимаете? Я не хочу этого видеть, и я имею полное право на это!»
Репортаж об этом общем собрании был показан на российском государственном телевидении после того, как защитники прав инвалидов в Красноярске вызвали бурю негодования, обратившись с просьбой установить пандус на входе в жилой дом, где должен был появиться инклюзивный центр развития детей. Согласно российскому законодательству, хозяева квартир должны давать свое разрешение на проведение любых работ в доме, где они проживают.
«Где они собираются играть? Здесь?» — усмехнулась одна пожилая женщина, указывая на находящуюся недалеко детскую площадку. Еще одна женщина, присутствовавшая на собрании, заявила, что «больные» и «здоровые» дети не должны общаться, а ее соседка выразила беспокойство по поводу того, что дети-инвалиды могут быть «заразными». Другие жильцы возражали против установки пандуса, руководствуясь более прозаичными соображениями: их волновало, что пандус будет мешать им парковать автомобили.
В конце концов разрешение на установку пандуса было получено — благодаря хорошо скоординированной кампании с участием защитников прав инвалидов, чиновников городской администрации и даже известного певца. Однако этот спор стал очередным свидетельством того, с какими проблемами сталкиваются инвалиды в России, которая имеет длинную историю репрессий и дискриминации людей с ограниченными физическими и умственными возможностями.
В отличие от Западной Европы и США, где инвалиды являются весьма заметной частью общества, 12,5 миллионов российских граждан с ограниченными возможностями почти не появляются в общественных местах, особенно в провинции, где инфраструктура развита очень слабо. Почти 30% российских детей с ограниченными возможностями — с такими диагнозами, как детский церебральный паралич, мышечная дистрофия и синдром Дауна — живут в государственных приютах, хотя у большинства из них есть как минимум один живой родитель.
«Россия только начинает двигаться по пути интеграции людей с ограниченными физическими и умственными возможностями в общество, — говорит Елена Альшанская, глава благотворительного фонда „Волонтеры в помощь детям-сиротам“, призванного улучшить качество жизни детей-сирот и детей-инвалидов, брошенных родителями. — Но люди боятся того, чего не знают, чего они не видят каждый день».
Множество брошенных детей — это дети с синдромом Дауна. Хотя официальных данных нет, по оценкам экспертов, из пяти детей с этой хромосомной мутацией четверо оказываются в приютах вскоре после рождения. В Москве родители отказываются от каждого второго ребенка с синдромом Дауна.
Валерия Булгакова из подмосковного города Балашиха понимает, что ей повезло. «Доктора в роддоме даже не пытались уговорить нас отказаться от сына, когда поняли, что у него синдром Дауна, — сказала она, указывая на своего 5-летнего сына Васю, который в этот момент с аппетитом ел свой любимый фруктовый пирог. — Акушерка сразу сказала: „Посмотрите, какой он хорошенький!“»
Юлия Колесниченко, представитель московского благотворительного фонда «Даунсайд Ап», который предоставляет помощь и консультации семьям, где растут дети с синдромом Дауна, отмечает, что медицинский персонал не учат тому, как нужно вести себя с родителями, у которых родились дети с синдромом Дауна. «Медработники в роддомах часто позволяют себе говорить нечто вроде: „Что это вы родили?“ или „Откажитесь от ребенка, родите другого — а об этом забудьте“».
Жизнь тех детей с синдромом Дауна, которые находятся в государственных приютах, зачастую абсолютно безрадостна. В России любые формы нарушения развития считаются психиатрическим заболеванием, поэтому, когда этим детям исполняется 18, их чаще всего отправляют в государственные психоневрологические диспансеры и интернаты. Там находятся люди с другими серьезными психическими заболеваниями, такими, как шизофрения. У тех людей с синдромом Дауна, которым повезло не попасть в государственные интернаты, нет почти никаких шансов найти работу. Жесткий трудовой кодекс запрещает «инвалидам» выполнять подавляющее большинство трудовых функций, в результате чего в России сегодня всего два человека с синдромом Дауна трудоустроены официально.
За пределами Москвы отношение к инвалидам, особенно к людям с нарушениями развития, зачастую представляют собой смесь подозрительности и враждебности. В апреле представитель одного из региональных законодательных органов даже предложил убрать детей с аутизмом и другими особенностями развития из общих классов, потому что, по его словам, большую часть времени они проводят, «мяукая под партой».
«В любом авторитарном государстве наблюдается нетерпимое отношение к тому, что отличается от нормы, — говорит Анна Варга, доцент Высшей школы экономики в Москве. — Российское общество находится в состоянии стресса, страха и депрессии. В результате большинство людей просто неспособно на терпимость и сочувствие по отношению к кому-либо».
Незадолго до начала споров вокруг установки пандуса в упомянутом выше жилом доме Красноярска Оксану Водянову, 27-летнюю женщину, страдающую церебральным параличом, выдворили из кафе в Нижнем Новгороде. Рассерженный хозяин кафе сказал, что она распугала всех посетителей. Обращаясь к сопровождающей Оксаны, он сказал: «Сначала вылечите, а потом приходите в публичные места».
Подобные инциденты часто происходят в России, как рассказали защитники прав людей с ограниченными возможностями в беседе с изданием Newsweek. Однако подавляющее большинство этих инцидентов остается без внимания со стороны общественности, СМИ и властей. Вероятнее всего, инцидент в Нижнем Новгороде тоже остался бы незамеченным, если бы не тот факт, что Оксана — родная сестра Натальи Водяновой, супермодели, которая появлялась на обложке журнала Vogue. Наталья также создала фонд «Обнаженные сердца», который помогает детям-инвалидам и детям из неблагополучных семей. «Ситуация, которая вчера произошла с моей родной сестрой Оксаной, — не единичный случай, к сожалению… Мне тяжело об этом говорить, но я понимаю, что это сигнал для общества, который невозможно не услышать», — написала Наталья на своей странице в Фейсбуке.
После того, как информация об этом инциденте попала в международные СМИ, прокуратура завела дело на владельца кафе. Но многие россияне встали на его сторону. Эдуард Лимонов, бывший оппозиционный лидер, который сейчас ведет колонку в прокремлевской газете «Известия» призвал пользователей Твиттера признать, что смотреть на инвалидов неприятно, и заявил, что этим людям стоит запретить появляться в кафе и ресторанах.
Подобное отношение к людям с ограниченными возможностями берет свое начало в советской эпохе, когда людей с физическими и умственными особенностями просто прятали. После Второй мировой войны солдаты, получившие тяжелые увечья, сражаясь с нацистской Германии, насильно вывозились из крупных городов, таких, как Москва и Санкт-Петербург, и отправлялись в трудовые лагеря в Средней Азии или на север России. В преддверии Олимпийских игр 1980 года все «нежелательные» люди, в том числе инвалиды, были вывезены за пределы города, чтобы не портить создаваемый Кремлем образ «идеального» советского общества.
Однако было бы неправильно говорить, что современная Россия не достигла никакого прогресса в вопросе защиты прав людей с ограниченными возможностями. Существование множества организаций, занимающихся делами инвалидов — в советские времена это было попросту немыслимо — является тому подтверждением. Недавно принятый закон, запрещающий дискриминацию людей на основании их ограниченных возможностей, направлен на улучшение качества жизни российских инвалидов, а существенные инвестиции правительства в транспортную систему Москвы сделали ее гораздо более доступной для людей в инвалидных колясках. За последние 15 лет существенно выросло число детей с ограниченными возможностями, в том числе с синдромом Дауна, которые посещают детские сады и школы — еще в 1990-х годах такое было невозможным.
«Мы постепенно делаем крошечные шаги по направлению к изменению отношения общества, — сказала Колесниченко из организации „Даунсайд Ап“. — Сейчас Россия отстает от западных стран примерно на 40-50 лет. Но то, что мы и семьи могут сделать, чтобы изменить отношение, не идет ни в какое сравнение с тем, что сами дети могут сделать, просто появляясь в общественных местах, на детских площадках, на улицах, в школах и детских садах».
Известные люди уже начали подавать положительный пример. Когда в 2012 году у актрисы и телеведущей Эвелины Бледанс родился сын Семен с синдромом Дауна, она не прислушалась к советам медперсонала роддома и не отказалась от него. Сейчас она регулярно пишет о его успехах на его страничке в Инстаграме. «Кто-то нас возносил чуть ли не до ранга святых, а кто-то говорил, что мы — идиоты, и вообще зачем показывать уродов на всю страну, на весь мир», — рассказала Бледанс в этом году.
А в это время в Балашихе Вася доедает свой фруктовый пирог и направляется в гостиную, чтобы показать, как он умеет танцевать. «В России отношение постепенно меняется, в этом нет сомнений, — говорит его отец Денис, включая музыку. — Конечно, мы надеемся, что к тому времени, когда Вася вырастет, ситуация для людей с ограниченными возможностями здесь будет такой же, как на Западе. Но не стоит загадывать так далеко, особенно в стране, где все так нестабильно. Мы счастливы, мы любим нашего сына, и мы понимаем, что все зависит только от нас».
