Шарм-эль-Шейх — «Взгляните вокруг. Что же стало с нашим бирюзовым островом? Здесь остановилась жизнь. Они погубили один из райских уголков на нашей земле», — с горечью произносит Лариса. А ее прекрасные голубые глаза, в которых отражается печаль одинокого, покинутого миллионами туристов Красного моря, наливаются слезами и сливаются с окружающей нас дивной морской синевой.
Мы сидим в укромном уголке за столиком в одном из кафе некогда знаменитого отеля в Шарм-эль-Шейхе — «Барон». Молодая и красивая москвичка, разуверившись в будущем своей страны, махнув рукой на умом не понятую Россию, стала искать счастье и карьерный успех на Синайском полуострове. Это была золотая пора — туристический бум эпохи президентства Хосни Мубарака.
Синайский полуостров, географически напоминающий острый угол вытянутого треугольника, земля, разделяющая Азию и Европу, евреев и арабов, мусульман и христиан, стал некой Меккой туристического паломничества. Не только ведущие британские, немецкие, итальянские компании, вступив в сумасшедшую конкуренцию, стремились занять свою нишу в этом райском уголке, чарующем своей неземной красотой, сюда стремились и самые молодые пассионарные отельеры со всего мира.
30-летняя Лариса Голубкова, как и десятки других преуспевающих молодых отельеров, вторглась в это пространство со своими идеями и амбициями — она так хотела перевернуть этот мир. Мираж в пустыне одиночества!
Она сделала сногсшибательную для своих лет карьеру, возглавив один из самых престижных отелей изумрудного острова… Но затем в этот мир пришла революция. Огнево революции против морской синевы. Беспорядок против спокойного мирного жизненного уклада. Революция — та самая злополучная арабская весна, эти буйные вешние воды, невиданный доселе катаклизм — перевернула жизнь целых поколений и убила их мечту.
Революция перевернула жизнь и Ларисы. Она убила и ее мечту. И не только в завтрашний, но даже в сегодняшний день.Оборачиваюсь по сторонам — вокруг ни души, ни одного туриста, под огненными солнечными лучами одна выжженная земля. Выжженная той самой революцией.
Иду по заброшенным темным улицам запустевшего Шарм-эль-Шейха, некогда поражавшего своим праздником жизни воображение миллионов людей. А что же теперь? А вот теперь меня, одинокого туриста, посюду встречают экипированные солдаты с дулами автоматов и пулеметов, броневая техника, блокпосты и сотни опустевших, разоренных отелей. В годы беззаботных для египтян томных нулевых туристический бум обусловил и величайший строительный бум. Отели не вмещали сотни тысяч туристов, спешащих на праздник жизни в Синай. Египтяне любят повторять: «Мы выживали за счет туризма и Суэцкого канала!»
И сотни западных туристических компаний стали одна за другой возводить пятизвездочные отели у побережья посреди тропической пустыни…
А вот незадолго до начала арабской весны эти же западные компании стали спешно распродавать дорогую недвижимость высшим египетским чиновникам-олигархам. Сделка века! Счастье падает в руки египетских чиновников — они за полцены покупают дорогую недвижимость и прибыльный бизнес, который работает как часовой механизм. Отели приобретают и мэр Каира, и министр внутренних дел, и глава разведки… И ни один из них не задался вопросом: почему?
В порыве за сиюминутной жадной и жалкой наживой у них произошло помутнение разума, закрылись глаза. Они проглядели, не поняли, им отказала интуиция в самый судьбоносный час, и ни один из них не задался вопросом: почему британцы на скорую руку стали срочно избавляться от фешенебельных отелей?
В их дверь стучалась революция и смута. А чиновники Мубарака мчались за потоками коррупционных схем.
А теперь эти отели напоминают большие пирамиды — гробницы на останках умерщвленной египетской государственности. С грустью прохожу мимо этих величественных гробниц.
И всюду солдаты, солдаты, солдаты. В последний раз сапог солдата, но другого — иноземного, израильского, покинул Синай весной 1982 года. Для Израиля это святая земля Офира, ведь в 80 км от города возвышается так называемая святая гора Моисея. А сегодня здесь уже блокпосты египетской армии, спешащей к отражению атак исламских сил, вернувшихся к жизни после свержения президента Мубарака.
В переулке выстроилась большая вереница молодых людей в нищенском отрепье. Они уселись вокруг ветхого кассетного магнитофона, из которого раздавался заунывный голос египетского духовника, плавно и мелодично распевающего все те же коранические аяты. Присаживаюсь к этим молодым ребятам с безнадежными лицами. Завязывается беседа.
«Мы не выживаем. У нас в семье 7 человек, — рассказывает 19-летний худощавый Мохаммед с буйной шевелюрой, — а я зарабатываю в месяц всего 50 долларов от силы. Как мне выжить? Как быть? Кроме Аллаха, мы уже никому не верим». Эту горькую исповедь молодого Мохаммеда, который в период туристического бума промышлял и подрабатывал тем, что подыскивал для неопытных туристов на Намибе такси, можно услышать из уст каждого второго египтянина. Панисламизм покоряет и захватывает умы миллионов таких, как Мухаммед, застигнутых врасплох испытанием хлеба насущного.
Ни насеровские этюды о панарабизме, ни модель светской цивилизации импозантного эль-Барадеи, ни концепция «сильной руки» нового спасителя нации, автора второй революции ас-Сиси не могут увлечь приговоренное к полуголодному существованию поколение заблудших между двумя революциями юных египтян. А они составляют уже свыше 70 процентов населения страны. Египет — страна молодой нации. Они устали от обещаний, им нужно немедленно и моментально, ибо впереди маячит альтернатива исламского реваншизма. Вот он, наглядный прочный материал для новой армии исламского возрождения — стальных оловянных шеренг исламской армии.
После падения туристической Мекки в Шарм-эль-Шейхе вновь зародилась величайшая страсть к религии. Толпы людей направляются не только в мечети, но и в церкви. Даже и не помню, когда в последний раз мне удалось застать в церкви столько людей, как в главной церкви этого города. Копты — православные египтяне — составляют 12 процентов 83-миллионного Египта. Поразительно, но сотни людей, собравшихся в главной церкви города, со слезами на глазах, чувственно, эмоционально, с содроганием, умилением и душевной тревогой упиваются рассказами проповедника о чудесах Иисуса из Назарета.
Да, людям необходимо чудо. Они искали пути для чудесного исцеления пораженного метастазами большой раковой опухоли египетского общества во время первой революции. Разочарованные коллапсом первой революции, они пошли на площадь Свободы вершить вторую революцию. Что стало со свершениями второй революции? На улицах города воссоздают порядки власти армейского генералитета плеяды Садата и Мубарака. Египтяне сетуют на реставрацию режима личной власти — на всех центральных площадях на месте демонтированных портретов свергнутого Мубарака появились большие фотографии нового фельдмаршала Абдул Фаттаха Халила ас-Сиси. Люди снова, но на сей раз шепотом, как в старые добрые времена, заговорили о возрождении тирании.
Зачем же надо было свергать засидевшегося 87-летнего Мубарака, который так и не смог определиться со своим преемником? Так или иначе, но неумолимая философия истории навязала Египту свои законы. Бурбоны вернулись! А тот, кто вторгся в их жизнь на гребне волны славной революции, так и не понятый ни толпой, ни элитой еще один свергнутый президент — Мухаммед Мурси отправлен на эшафот. Власть заверяет голодную толпу, что это было сделано для народа и во имя народа. И снова шепотом о тирании. В Египет — колыбель арабской революции вернулась атмосфера страха, повсюду лязг заторов автоматов и скрежет тяжелой двери тюремной камеры.
Теми же темными улочками умерщвленного революцией легендарного Шарм-эль-Шейха возвращаюсь в отель «Барон», где по-прежнему царствует мертвая тишина.
Еще в прошлом году, во время своего неожиданного вояжа в кипящий и раздираемый геополитическими войнами Бейрут, раздвоенный в сознании нашего мира, я пришел к твердому умозаключению: судьба мира и будущего мироустройства решается на Ближнем Востоке. Фукуяма объявил о конце истории, арабская весна попыталась доказать, что наступает начало новой истории. И что стало с новой историей?..
На берегу стоит одинокая Лариса, бросающая усталый взгляд в морскую синеву. Жизнь замерла. Она показывает мне рукой на легендарный и красочный остров Тиран, который находится всего в нескольких километрах от «Барона». Об этом скандально известном острове недавно вновь заговорили во весь голос. С 1950-х годов Тиран остается яблоком раздора между Египтом и Саудовской Аравией. И лишь полвека назад Египту удалось вернуть контроль над этим островом.
В апреле новый президент Сиси уступил этот уникальный по своей природной красоте остров саудитам. По большому счету, вместе с этим островом Египет уступил Саудовской Аравии и контроль над акваторией Красного моря.
«Это новая надежда для египтян. Все уверены, что, уступив Тиран, Египет получит от саудитов многомиллиардные инвестиции. Впрочем, уже начались большие финансовые вливания», –первый звук надежды в голосе русской египтянки. Она верит, что вместе с нефтедолларами саудитов в Шарм-эль-Шейх снова вернутся миллионы туристов. И Египет возродится из пустыни, как и много лет назад.
Как же зло любит шутить с нами история, причем не только с отдельными людьми, но и с целыми народами и странами. Локомотив мировой революции, луч света в темном царстве — проснувшийся Египет, увлекший свободой весь арабский мир, сегодня жалко и унизительно вцепился в последнюю надежду — вернуть к жизни страну путем исторической уступки. Это горечь исторического поражения…
