Неясно, есть ли у России какие-то действенные рычаги, чтобы удержать самоуверенного Эрдогана в «режиме сотрудничества» продолжительное время, но похоже, что и без того у Турции сейчас есть немного реальных вариантов для политического выживания.
Российский президент Владимир Путин неожиданно быстро сменил гнев на милость после турецкого извинения за истребитель, который Турция сбила в ноябре прошлого года. Невзирая на то, что половине россиян турецких извинений не достаточно для нормализации отношений, всего через несколько дней, даже несмотря на реальную угрозу терроризма, резко вырос интерес россиян (в ущерб Крыму и Сочи) к отдыху на турецком побережье. Да так, что вовсю говорят о том, что российским турагентствам не хватит самолетов.
Несмотря на эту суматоху, действия Путина, судя по всему, стоит воспринимать как жест доброй воли по отношению к президенту Реджепу Эрдогану, с которым он 40 минут говорил по телефону, и вместе они «открыли двери к преодолению кризиса во взаимоотношениях и к началу процесса возобновления совместных усилий, касающихся международных и региональных вопросов, а также к развитию взаимных отношений в разных областях». Сближение позиций двух стран в принципе логично, потому что их геополитическое положение, исходя из их значительного сходства, предрасполагает, скорее, к сотрудничеству, чем к соперничеству (хотя в общей истории они прошли оба этапа). Тем более что сближение происходит в период, когда, помимо экономической выгодности сотрудничества, на первый план вышел другой объединяющий момент: организаторы недавнего террористического акта в стамбульском аэропорту были родом с российского Кавказа. Более того, Запад относится к террористам, совершающим теракты и в России, в и Турции (и вообще где угодно, кроме его территории) одинаково лицемерно. Запад они особенно не волнуют. Он даже предоставляет им убежище и при этом хвалится тем, что террористические акты являются «мерилом успеха» западной войны против Исламского государства (запрещенного в России – прим. ред.), как то было после недавней трагедии в Багдаде, где террористы убили более двух сотен человек.
Важнейший вопрос состоит и в том, с кем еще Эрдоган хотел бы сотрудничать в подобной ситуации, если не с Россией и близлежащими странами? Правда в том, что с кем-то Турции просто приходится сотрудничать, потому что высокомерная и амбициозная политика Эрдогана последних лет вывела страну почти на «тропу войны» не только с арабским миром (из-за наивного стремления стать лидером мусульманского мира) и Европейским Союзом (из-за миграционного кризиса), но и с все более растерянными (или, если хотите, непредсказуемыми) США (из-за продолжающейся войны против курдов, которые сейчас являются для Вашингтона основным инструментов в сирийской войне, а для Турции до недавнего времени они были единственными «террористами»).
Но Турция имеет слишком большой вес, чтобы оставаться в изоляции дальше, потому что под нынешним руководством она сама оказалась на грани подлинного экзистенциального кризиса, но вот винить в этом (при современном раскладе сил на шахматной доске реальной политики) исключительно Эрдогана, вероятно, не следует. Скажем, можно предположить, что Вашингтон подталкивал Турцию к тому, чтобы она взяла на себя роль члена НАТО, который успешно осуществит агрессивную операцию в Сирии и превратится в главного союзника Америки в мире. И амбициозный Эрдога купился на эти «золотые горы». И пока он превращал свое государство в «джихаддисткий проходной двор» для исламских радикалов всех мастей, направляющихся в Сирию, Вашингтон передумал и отказался от агрессии, ведущей к очередной катастрофической «смене режима» на Ближнем Востоке. Турция вдруг осталась со всеми своими внутренними и «импортными» проблемами один на один, а все более нетерпеливая Россия заняла в Сирии более жесткую позицию…
Послания из Анкары
Если очередной «брак по расчету» с Россией можно считать своего рода актом политического выживания Эрдогана при минимальных усилиях, то другие его шаги говорят о том, что турецкий президент быстро спохватился и вернулся к привычной ему самоуверенности. В период хаоса, спровоцированного Брекситом, который на самом деле, скорее всего, навсегда положил конец предпринимавшимся многие годы попыткам Турции вступить в ЕС, Запад, по всей видимости, разочаровал Эрдогана настолько, что одной нормализацией отношений с Россией (как предупреждение Западу) дело не ограничилось. Например, в телеинтервью его премьер намекнул, что разрешит российским истребителям взлетать из турецкого Инжирлика. И пусть через несколько часов премьер отказался от своих слов, сославшись на то, что якобы «его неправильно поняли», эти несколько часов Анкара фактически угрожала Западу тем, что пустить россиян на аэродром в стране-члене НАТО. Более того, эту базу американцы используют для налетов на Сирию. Невероятный «пузырь», пущенный, по сути, за несколько часов до саммита НАТО, на котором Барак Обама собирался призвать к более тесному сотрудничеству между, и без того уже идентичными, организациями – НАТО и ЕС.
Еще одно турецкое «послание» Европе пропел муэдзин в стамбульском храме Святой Софии. Так, в истории собора началась старо-новая глава: первоначально христианскую базилику построил император Юстиниан в 537 году, а после покорения Константинополя в 1453 году султан Ахмед II превратил ее в мечеть. В 1935 году основатель светской Турции Кемаль Ататюрк сделал из мечети музей, а Реджеп Эрдоган теперь опять вернул все в османскую эпоху… Турецкий президент делает ставку на ислам уже давно, однако возрождение мусульманских богослужений в Святой Софии, храме Божьей Мудрости, который включен в список ЮНЕСКО, символически не только разрушает республиканское наследие Ататюрка, но и, главное, возрождает память об османском покорении Византийской империи. Первой отреагировала возмущенная Греция, которая считает это шагом, «не совместимым с принципами современного светского государства». Подобное «вмешательство» в свои дела Турция не приемлет, как не приемлет и несогласие собственной светской половины населения. При этом турецкому руководству, скорее всего, хорошо известно, что превращение собора Святой Софии в мечеть определенно не прибавит Турции сторонников в ЕС. Однако возможно, что муэдзин пропел именно с этого минарета именно поэтому.
Кстати, тяготение к историческим корням и «поиски собственной идентичности» — это еще один аспект, связывающий Турцию и Россию: в глобализированном мире 21 века Турция возрождает ислам, тогда как Москва погружается в объятия православной церкви и ее архаичной политики. Но для Реджепа Эрдогана акцент на «исламизацию» государства является еще и политическим инструментом, с помощью которого можно смягчить критику за «проигрышную» нормализацию отношений с Израилем, а вместе с тем осадить разных исламистских радикалов и отмежеваться от них. Например, можно также заявить, что, будучи правоверным мусульманином, президент готов вместе с Россией воевать против ИГИЛ, что в результате может обеспечить российской (да и, по сути, любой другой христианской, а в глазах мусульман – западной) армии столь необходимое пропагандистское «исламское прикрытие» и тем самым умерить риторику ИГИЛ, «Аль-Каиды» и других террористов, заявляющих, что россияне, американцы и все остальные — лишь «христианские крестоносцы».
Однако на этом «неделя широких жестов» Эрдогана не закончилась. Вскоре он также заявил, что не против предоставить 2,7 миллионам сирийских беженцев, находящихся в Турции, турецкое гражданство. Тем самым, с одной стороны, Анкара «неявно» дает понять Европейскому Союзу, который как раз из-за проблемы мигрантов начал распадаться, что в критической ситуации «нравственно» намного превосходит его, вынуждая Брюссель в самых основах пересмотреть подход к прежним «миграционным» соглашениям с Турцией. Но, с другой стороны, прослеживается стремление Эрдогана показать «арабской улице», что именно он может позаботиться о самых нуждающихся, тогда как их собственные правительства даже пальцем не пошевелят. Кроме того, в арабском мире гражданство беженцам воспринимается очень болезненно, прежде всего, из-за палестинцев, которых Израиль выгнал с собственной родины. Миллионы палестинцев живут в лагерях в соседних странах и гражданства в большинстве своем не получают, ведь тогда, по мнению арабских политических «элит», их изгнание было бы узаконено и Израиль «избежал бы наказания», которое так или иначе будет. Поэтому на протяжении многих десятилетий и нескольких поколений миллионы людей выживают в правовом вакууме, и тут появляется великий Реджеп Эрдоган с великодушным решением подобной ситуации… (Хотя можно предположить, что в итоге предоставление турецкого гражданства, вероятно, было бы очень избирательным и для «вывоза» в Европу остались бы лишь те, кто ни Турции, ни одной другой нормальной стране не был бы нужен ни под каким видом.)
Другой жест был адресован Саудовской Аравии. Она предупреждает Реджепа Эрдогана, что в обмен на сближение с Москвой он не должен отказываться от вмешательства в «сирийскую революцию», то есть он не должен переставать вооружать джихад, воюющий против Асада. Тем временем Турция начала строительство бетонной стены, которая перекроет ИГИЛ и другим террористам ключевой пограничный переход «джихаддистской тропы» южнее Газиантепа. С этим тесно связан и одновременный отказ Эрдогана нормализовать отношения с «репрессивным режимом» в Египте. Хотя первым эту тему поднял сам Эрдоган, когда в феврале этого года выставил для сближения с Каиром условие о необходимости выпустить на свободу президента от Братьев-мусульман Мухаммеда Мурси. Каир отреагировал прохладно, после чего подтвердил пожизненный срок Мурси (за шпионаж в пользу Катара!), а в последние дни даже начали появляться новости о связях Каира с Рабочей партией Курдистана (РКК), которая в Турции значится в списке террористических организаций. Турецкую критику Каир проигнорировал.
И хотя кажется, что союз Каира и РКК – это максимум пропагандистский шаг (чтобы в переговорах Турцией у Каира была возможность без потерь «идти на уступки»), важнее может быть уже сам факт того, что два эти значимые государства региона вообще начали «разговаривать», пусть официально пока это и происходит через СМИ и в форме угроз и требований. В ситуации, когда Египет и Турция укрепляют свои взаимоотношения с Россией и Израилем, определенно контакты налаживаются и через этих посредников, да и «явная» нормализация по многим причинам не стоит на повестке дня. Тем более что «ненормализации» отношений между Турцией и Египтом по-прежнему мешают далекоидущие планы Саудовской Аравии по созданию сильного суннитского блока против шиитского Ирана. При этом те же планы мешают осуществиться турецкой мечте о региональном размахе Братьев-мусульман, которые являются главными представителями политического ислама на Ближнем Востоке.
Надолго ли?
Неясно, есть ли у России какие-то действенные рычаги, чтобы удержать самоуверенного Эрдогана в «режиме сотрудничества» продолжительное время, то есть неясно, чем руководствуется сейчас турецкий президент – тактическими или стратегическими соображениями. Но похоже, что у Турции сейчас есть немного реальных вариантов для политического выживания: у Европы своих проблем хоть отбавляй, а Соединенные Штаты теперь хотят сотрудничать с Россией в Сирии и бросили своих «повстанцев» на растерзание ИГИЛ, но, главное, США ждут выборов и всего, что за ними последует. И уже одна перспектива Хиллари Клинтон и ее предполагаемой агрессивной и деструктивной политики на Ближнем Востоке будет неустойчивую Анкару, скорее всего, сближать с Москвой, нежели разобщать. Правда, о чем на Ближнем Востоке можно говорить с уверенностью?
