Сначала они убили журналистов в редакции «Шарли Эбдо». Затем — евреев в кошерном магазине. Потом — посетителей театра «Батаклан», отдыхающих на набережной Ниццы, а вчера — священника в церкви. Для волны террора, захлестнувшего в течение минувших 18 месяцев Францию, Бельгию, а недавно еще и Германию, все цели хороши. Появление вооруженных солдат возле офисов журналистов, оскорбивших чувства мусульман, возле еврейских школ, церквей и всех стадионов во время Чемпионата Европы по футболулишь перенаправило атаки террористов.
Временный успех по задержанию оставшихся террористов, причастных к терактам в парижском «Батаклане» и в аэропорту и метро Брюсселя (большинство террористов погибли в терактах-самоубийствах), дал Франции лишь короткую передышку. Боевиков заменили фрилансеры, убивающие ножами и грузовыми автомобилями.
Группировка ДАИШ (запрещена в России, — прим. пер.), возможно, постепенно сдает свои позиции в Сирии и Ираке, но, как любой известный международный бренд, несколько потускневший в стране происхождения, она располагает множеством воодушевленных представителей в других странах. ДАИШ стал сегодня брендом, позволяющим любому обиженному на весь мир психически неустойчивому молодому мусульманину моментально «получить лицензию» на открытие филиала в районе проживания. Для этого перед совершением теракта нужно всего лишь поклясться в верности группировке по телефону или в интернете.
ДАИШ сумел создать бренд, позволяющий любому фрустрированному молодому человеку, у которого, вероятно, есть проблемы психического характера, полностью перевернуть свою короткую, полную насилия и неудовлетворенности жизнь и превратить себя в «солдата халифата» одним самоубийственным кровожадным актом. Это тяжелая проблема для мусульман, составляющих большинство жертв ДАИШ, но для Запада это вызов в области безопасности, а не религии.
На профессиональном уровне этот вызов похож на явление, с которым Израиль столкнулся в минувшем году — нападающие на израильтян молодые палестинцы, которые не связаны с какой-либо организацией. По данным разведки, за первые три месяца «интифады ножей», с октября 2015 до января 2016 года, не менее 40% нападавших искали смерти в теракте, а их действия были мотивированы не только национализмом, но также психическими проблемами и конфликтами в семье.
До сих пор самым эффективным средством стало составление психологических портретов потенциальных террористов в сочетании с просмотром баз данных и социальных сетей в поисках таких вероятных террористов, предупреждение их и, в случае необходимости, заблаговременное устранение. В условиях оккупации это делать проще, чем в демократических европейских странах, но в краткосрочной перспективе разведслужбы Европы начинают использовать похожие схемы. Урегулирование сложной проблемы интеграции, идентичности, образования и терпимости мусульманских общин в Европе займет десятилетия, если вообще возможно.
Есть горькая ирония в том, что последней жертвой стал католический священник. В январе 2015 года, после бойни в редакции «Шарли Эбдо», глава Римской католической церкви Франциск возложил часть вины на убитых — на журналистов, высмеивавших религию, включая пророка Мухаммада. Папа Франциск сказал: «Если мой друг вздумает оскорблять мою мать, то рискует получить удар кулаком. Это нормально. Нельзя оскорблять. Нельзя задевать чужую веру. Нельзя высмеивать чужую веру». Как он сейчас объяснит убийство отца Амеля? Кого задирал этот священник?
Папа Франциск посещает сейчас Краков, следуя по пути своего предшественника Папы Иоанна-Павла II. Будучи молодым священником и став Папой, Иоанн-Павел II сталкивался с самыми жестокими идеологиями своего времени — нацизмом и коммунизмом, и стал свидетелем их падения. Папа Франциск, возможно, популярен среди западных либералов благодаря своим проповедям с осуждением капитализма и урбанизации, но, как и западные политические лидеры, он не в состоянии противостоять убийственной идеологии XXI века.
