Как нам понимать Россию и путинскую стратегию в отношении США, Запада и Украины?
Мое мнение состоит в том, что Путин находится в режиме ожидания. Это подтверждается тем, что Россия сделала шаг назад, не усиливает свое военное вмешательство на Украине, и как будто вошла в режим ожидания в Сирии. В обоих конфликтах России для достижения стратегических целей пришлось бы потратить значительные военные ресурсы. А в условиях, когда приближаются выборы в Думу (сентябрь 2016 года) и президентские выборы (март 2018 года), такая стратегия чревата слишком большим количеством рисков.
Скорее, с точки зрения Москвы, политические тенденции в США и Европе как будто соответствуют российским интересам. Стратегия России в том, чтобы повременить и дождаться того момента, когда Запад будет вынужден пойти на компромисс. При этом Путин вряд ли сможет удержаться от вмешательства в политические события на Западе (хакерские взломы и т. п.), поскольку соблазн и возможности просто слишком велики, чтобы противостоять им.
Каковы долгосрочные стратегические цели России?
Похоже, план Путина состоит в том, чтобы вернуть Россию как мировую державу к паритету с США и Китаем, и снова усадить ее за стол глобальных великих держав. Он хочет, чтобы Россию уважали равные ей, и чтобы ее стратегические интересы соблюдались. В соответствии с доктриной Путина, Россия как мировая держава вправе иметь собственную сферу влияния, а защитные буферные зоны от противостоящих ей держав являются ключевой составляющей ее оборонительной доктрины. Для Москвы эта зона, естественно, располагается в ближнем зарубежье, куда в частности входит Украина.
Россия полагает, что в целях самозащиты она вправе вмешиваться и влиять на события в ближнем зарубежье — точно так же, как Соединенные Штаты в прошлом с готовностью вмешивались в дела своего «заднего двора» в Центральной Америке (Никарагуа), в зоне Карибского бассейна (Гренада и Куба) и даже в Латинской Америке.
Как мне кажется, кроме этого Путин хочет, чтобы США и Запад с уважением относились к праву России самостоятельно определять свою форму правления, к принципу «суверенной демократии», и воздерживались от вмешательства в ее внутренние дела, относясь к ним как к прерогативе россиян. По его мнению, смене режимов и цветным революциям надо противостоять, так как они несут лишь беспорядок и хаос. С точки зрения Путина, это доказывают события на Ближнем Востоке (Ирак, Ливия, Египет, Йемен и Сирия), в странах СНГ (Грузия, Украина и Киргизия), а в конечном итоге все это ведет к снижению уровня жизни людей. Я также думаю, что с точки зрения Путина, Запад и Россия являются естественными «христианскими» союзниками в надвигающемся столкновении цивилизаций и в условиях угроз, исходящих от исламского экстремизма и терроризма.
И наконец, я думаю, что, по мнению Путина, Запад сталкивается с кризисом идентичности и центробежными силами, поскольку западная либеральная демократия, принцип многосторонних отношений, мультикультурализм и социальный либерализм входят в столкновение с гораздо более разнообразными культурными нормами и особенностями.
В Европе это проявляется в чрезмерном расширении ЕС и в неудачной на сегодня попытке навязать общеевропейскую идентичность, которой просто не существует. Брексит и усиление борьбы с истэблишментом на правом и левом фланге являются симптомами этой тенденции, о которой Путин думает, что она идет ему на пользу. Он может также считать, что успех выступающих против истэблишмента кандидатов в США (Трамп и Сандерс) отражает те же самые тенденции.
По мнению Путина, Запад уже несостоятелен в моральном и идеологическом плане, и страдает от двойных стандартов, что находит отражение в принципе «делай, как я говорю, а не как я делаю». Он читает другим нотации о свободной прессе, демократии, правах человека, власти закона, борьбе со взяточничеством. Однако, как полагает Путин, сама западная элита редко следует этим нормам; ее очень часто можно подкупить, ею можно манипулировать со стороны. Также существует унаследованный от советской эпохи мощный антиамериканизм (и антизападный империализм), которому подвержено российское общество в целом и Путин в частности.
Избирательные часы Путина тоже тикают. В сентябре будут думские выборы, а в марте 2018 года состоятся выборы президента. Путин смотрит на эти выборы не через западную призму, в которой 50 процентов и еще чуть-чуть это уже победа. Для него это показатель успеха/провала его политики. Путин считает, что крайне важно не просто победить на выборах, но победить очень основательно, чтобы не было никаких шансов для посягательств на безопасность и стабильность государства. Смена режима может вызвать нестабильность и создает риск остановить экономическое развитие России, а также свести на нет результаты многолетней и хорошей, как считает Путин, работы его администрации по воссозданию сильного российского государства.
Поражение на выборах просто недопустимо, поскольку его миссия по возвращению России статуса великой державы слишком важна, и ею нельзя рисковать ради приятных западных концепций демократии. Власть ему доверило российское государство и российский народ, а поэтому ее надо брать, удерживать и защищать. У него в руках эстафетная палочка, и он будет бежать с ней до тех пор, пока не передаст ее великой российской державе. Путин в силах влиять на историю России, и он хочет остаться в ней как Путин Великий.
Думские выборы наверняка будут трудными для правящей партии «Единая Россия», поскольку сложные экономические условия, многолетняя бесхозяйственность в экономике и коррупция по вполне понятным причинам сеют недовольство. Опросы общественного мнения показывают, что сам Путин по-прежнему популярен и недосягаем, однако россияне возлагают ответственность за свое неудовлетворительное экономическое положение на «правительство». Возможно, это является наследием поздней советской эпохи.
На Путина смотрят едва ли не как на отца-защитника, что может быть следствием порожденного им культа личности. Он действует, исходя из лучших интересов России, а в провалах и неудачах виноваты, конечно же, другие люди из власти, которые менее способны и менее преданы делу страны. «Единая Россия» вряд ли проиграет на предстоящих думских выборах, но результаты у нее могут оказаться недостаточно убедительными, чтобы сделать Путина неуязвимым на президентских выборах. Хороший/приемлемый результат для «Единой России» это, пожалуй, больше 60%. Чуть больше 50% можно считать неудачей, поскольку в преддверии президентских выборов во многом придется полагаться на волю случая.
У меня есть подозрение, что если единороссы наберут 50-60% или менее, Путин в ответ произведет перестановки в правительстве. Возможно даже, он отправит в отставку премьер-министра Медведева, а вместо него назначит нацеленного на реформы человека, такого как Алексей Кудрин.
Назначив Кудрина, Путин будет думать не о риске реальных экономических реформ перед выборами. Он будет надеяться на наведение мостов с Западом, для чего подаст сигнал о стремлении к переменам, дабы заручиться западной поддержкой и добиться ослабления санкций. Это очень важно для Путина, так как ему нужно, чтобы экономика перед президентскими выборами 2018 года развивалась быстрее и активнее. Он бросит кость в виде реформы внутренней и иностранной аудитории. Возможно, этой костью станет Кудрин в роли премьера. Недавно его назначили экономическим советником Путина, и этого человека наверняка готовят к новой роли. Но не следует обманываться. Планируемые реформы ни по форме, ни по содержанию не будут похожи на то, в чем отчаянно нуждается российская экономика, поскольку они в конечном счете угрожают «вертикали власти», посредством которой Путин правит страной. И он не захочет рисковать в преддверии выборов.
Возможное назначение Кудрина, «реагирование» на волю народа, выраженную на выборах в Думу, очень хорошо ляжет в строку с выборами в США, с центробежными политическими тенденциями в Европе, и может повлиять на решение Европейского совета по санкциям, которое ожидается в декабре 2016 года.
Накануне принятия столь важного решения Путин очень захочет подать сигнал о своей готовности к проведению реформ и о том, что Запад не должен отвергать возможность устранить все шансы на начало новой холодной войны, а должен поддержать реформаторов в администрации, таких как Кудрин, и облегчить санкции. Конечно, в Европе найдутся люди, которые ухватятся за эту возможность, посчитав, что примирение с Россией это та игра, которая стоит свеч. Эти европейские силы смотрят на все через призму деловых интересов, либо же разделяют идеологические установки Путина, или просто склонны к миру и компромиссам, не понимая стратегических замыслов России.
В связи с вышесказанным я считаю, что выборы в США имеют критическое значение. Я сомневаюсь, что при сильном американском лидерстве европейские руководители нарушат строй, поскольку экономическая мощь США и их гарантии безопасности по-прежнему чрезвычайно важны.
Теперь, что касается двух возможных результатов американских выборов, как они повлияют на отношения с Россией, и какова будет реакция Путина.
Вариант 1: побеждает Хиллари. Есть предположение, что по крайней мере, это приведет к изменениям в американской политике по отношению к России, которая будет по-прежнему воинственной. Хиллари может даже оказаться более трудным противником, чем Обама (кто-то может сказать, что это будет несложно). Одним из следствий в таком случае станет то, что Соединенные Штаты предоставят, наконец, Украине летальную военную помощь оборонительного плана. Если победит Хиллари, Путин наверняка сразу постарается показать свои более агрессивные замыслы, дабы просигнализировать ей, что с Россией все равно придется договариваться. При таком сценарии возможна быстрая эскалация военных действий на Украине, в конфликте в Нагорном Карабахе, а может, и в северном Казахстане, который начнет давить на действующего президента Назарбаева с тем, чтобы он назначил себе пророссийского преемника.
Вариант 2: побеждает Трамп. Несомненно, Москва расценит это как положительный исход, потому что Трамп в ходе своей кампании заявляет о намерении договариваться с Путиным, а также по причине тех советников, которыми он себя окружил (Манафорт). Трудно с большой точностью разобраться во внешнеполитических заклинаниях Трампа, но я не думаю, что это будет курс на изоляционизм. Скорее, он отойдет от западного многостороннего подхода (мантра Обамы), заняв более односторонние и деловые позиции в иностранных делах.
Отстаивание безопасности и деловых интересов США будет превалировать над продвижением американских и западных ценностей (демократия, соблюдение прав человека, свободная пресса, либеральная социальная повестка), что удачно совпадет с представлениями Путина и с его вышеуказанными стратегическими целями. Трамп вполне может посчитать, что Россия это хороший долговременный глобальный партнер, с которым можно совместно решать проблемы безопасности, такие как ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России, — прим. перев.) в Сирии и прочее. Я могу даже себе представить совместные российско-американские операции при президенте Трампе. А если это подразумевает капитуляцию перед стратегическими целями России или определение и утверждение неких «сфер влияния», то мне кажется, что президента Трампа это вполне устроит. России придется взять на себя ответственность за обеспечение безопасности в своей сфере влияния, например, в борьбе с исламским экстремизмом и терроризмом в Центральной Азии и в Сирии/Ираке. Далее, если за это придется заплатить Крымом, то Трамп может согласиться на эту цену ради более важных интересов общей безопасности и противодействия более серьезным рискам, таким как исламский экстремизм и терроризм.
Я могу себе представить, что новая доктрина Трампа будет предусматривать отказ Америки от традиционных альянсов, таких как НАТО. Мне кажутся небезосновательными его последние комментарии, вызывающие сомнения в том, что США будут выполнять свои обязательства по коллективной обороне. Сигнал Прибалтике, Польше и другим «союзникам» из Восточной Европы будет таков: надо быть реалистами, Соединенные Штаты не могут защитить вас от российской агрессии, поскольку у нас больше нет ни финансовых ресурсов, ни военных возможностей. Так что либо заключайте новые соглашения о безопасности между странами региона для противодействия воображаемой угрозе со стороны России, либо договаривайтесь с русскими о снижении этой угрозы. Учитесь жить с Россией бок о бок, и дайте возможность всем сосредоточиться на более серьезных угрозах глобального характера.
Остается надеяться на то, что у Путина нет территориальных амбиций в Европе, за исключением разве что Украины. Похоже, именно такой точки зрения придерживается Трамп и его внешнеполитическая команда. Она исходит из того, что Москва видит в Европе благоприятные возможности для демонстрации своего влияния и господства через экономические и энергетические каналы, а военные варианты действий считает рискованными и пагубными для развития российской экономики. Но по сути дела, Трамп перекроит карту европейской безопасности, ослабив НАТО и проявив безразличие к будущему ЕС (на самом деле, Трамп наверняка предпочитает, чтобы ЕС был слабым, поскольку это поможет ему продвигать экономические интересы Америки). Он со своей командой надеется на то, что если НАТО и ЕС будут ослаблены, Москва почувствует, что ослабла и угроза со стороны Запада российской периферии, а поэтому не захочет осуществлять оборонительные/наступательные действия.
В этой новой «доктрине» Трампа совершенно очевидно присутствуют многочисленные изъяны.
Во-первых, Трампу наверняка будет трудно убедить во всем вышесказанном конгресс США, который сегодня сплочен в одном: воинственном отношении к России. Как, скажите на милость, Трамп сможет убедить ястребов из Республиканской партии, таких как Джон Маккейн, который возглавляет комитет по делам вооруженных сил? У России просто нет никакого реального лобби в конгрессе кроме делового, в частности, из банковского и энергетического сектора.
Во-вторых, команда Трампа исходит из того, что Путин расценит его доктрину как прочную и непреходящую, а не как временное послабление, которым надо воспользоваться пока не поздно, например, захватив Украину, пока Запад слаб, расколот и не готов к практическим действиям. В этой доктрине заложена посылка о том, что Путину при президенте Трампе можно будет доверять как надежному партнеру.
В-третьих, ЕС и НАТО с распадом СССР и Варшавского пакта последние 30 лет являются основой мира, стабильности и процветания на большей части европейского континента (по крайней мере, на мой взгляд).
Но в регионе сохраняется напряженность в многочисленных ее проявлениях и формах. Есть проблемы с поддержанием мира в Боснии и Герцеговине, в Сербии/Косове. Во всем регионе присутствуют исторические, пограничные и внутренние этнические разногласия. Во что это может вылиться, если не будет якоря в виде ЕС/НАТО? Когда США отступят, мы можем стать свидетелями возникновения опасной ситуации в этом регионе.
Трамп может на это сказать, что если США уйдут, европейские страны будут вынуждены разбираться в своих проблемах и учиться жить вместе в мире. К сожалению, европейский исторический опыт, даже недавний, не подтверждает это заявление. Сегодня, когда крайне правые, крайне левые и популистские силы на всем континенте как с цепи сорвались из-за страха перед иммиграцией и из-за проблем безопасности, риски определенно усиливаются. Но может быть, если Соединенные Штаты отступят назад, Россия возьмет на себя большую ответственность за урегулирование конфликтов в регионе, станет играть в этом более конструктивную роль? Может, страны региона, такие как Польша и государства Прибалтики согласятся снова уступить главное место России, удовлетворившись второстепенными ролями? Я очень сильно в этом сомневаюсь, особенно в связи с тем, что Москва, скорее всего, будет продвигать совершенно иные цели, добиваясь от них подобострастия, а может даже, введения иной модели государственного управления с иными социальными ценностями — по крайней мере, в некоторых странах.
Все вышесказанное указывает на то, что мы сталкиваемся с существенными проблемами в понимании тех рисков, которые возникают в результате напряженности, и тех перемен, которые могут наступить в отношениях России и Запада. Пожалуй, стратегические цели России вычислить довольно просто — гораздо проще, чем внешнеполитические подходы, методы и последствия в случае избрания Трампа президентом США. Похоже, подход Трампа состоит в том, чтобы бросить всю колоду карт безопасности и обороны на пол в надежде на появление новых и более приемлемых вариантов действий. Но при этом он исходит из того, что у США и России есть важные общие интересы, относящиеся к борьбе с терроризмом, к развитию бизнеса и торговли, и что они будут способствовать взаимной выгоде. В подходе Трампа таятся вполне реальные и значительные опасности, и он наверняка встретит противодействие в американском конгрессе, где укоренилась оппозиция, и в оборонном ведомстве. Но я догадываюсь, что если он победит на выборах, то лишь благодаря обещаниям повести борьбу с пресловутыми группами с особыми интересами и действовать иначе. Является ли Трамп противником истэблишмента? Сказать трудно, но время наверняка покажет.
