Путин поставил все не только на карту традиционной обороны, но и на «кибервойну». Теперь Москва превратилась в Мекку «хакеров».
1. Первый день съезда Демократической партии был отмечен обнародованием целого ряда электронных писем, из которых следовало, что руководство партии благоприятствует Клинтон в ущерб Берни Сандерсу. Источники Клинтон не стали акцентировать внимание на том, что эти письма были «перехвачены» российскими властями и что те — не упуская случая — раскрыли их в тот же день. Разумеется, с явным намерением помочь Дональду Трампу, питающему откровенно теплые чувства к «администрации» Путина. Трамп, не упускающий ни малейшей возможности продвинуться в своей предвыборной борьбе, вскоре призвал Россию — поскольку именно она стояла за «пиратским» взломом — раскрыть содержание всех писем. Эта тема стала источником очередной полемики, а перспектива того, что Трамп может занять место за столом в Овальном кабинете, привела ЦРУ и Пентагон почти что в отчаяние.
2. Этот эпизод, который может показаться еще одним нелепым и смешным подвигом Дональда Трампа, многое говорит о Путине и России — больше, чем можно подумать. Владимир Путин вошел в российскую национальную политику после многолетней карьеры в КГБ и в составе правительства Санкт-Петербурга, с подачи ныне забытого Бориса Ельцина заняв должность премьер-министра. В 1999 году во главе правительства, а в 2000 году уже в качестве президента, Путин попытался провести в России экономические реформы. Он полагал, что в России возможно сделать то, что Дэн Сяопин сделал в Китае: постепенно выстроить государственный капитализм, сохраняя жесткий политический контроль над обществом и обращаясь к традиционным националистическим чувствам русского народа.
Очень скоро стало понятно, что экономические дебри великой империи практически непроходимы, и пришлось уступить экономической модели, основанной на экспорте сырья, в частности, энергоносителей. А значит — по этой причине — оказаться в плотной и прочной паутине олигархов, которая образовалась с концом советского коммунистического режима и стремительно росла. На самом деле Россия, вышедшая из средневековой экономики времен царизма, чтобы тут же попасть в рамки коллективистской экономики сталинского коммунизма, никогда не знавала и не обучалась правилам рынка и капитализма. Чего не скажешь о Китае, который, несмотря на сорокалетнее междуцарствие маоистского коммунизма обладал древними традициями ведения торговых отношений. Ему от природы свойственно стремление к наживе и спекуляциям, о чем так ярко свидетельствует глубоко укоренившаяся привычка китайцев испытывать фортуну и их склонность к азартным играм. Иными словами, адаптацию Китая и китайцев к условиям глобального капитализма, к финансовым играм и рыночной экономике можно назвать почти что «естественной». Именно этого «компонента» не хватает русской традиции и менталитету самого народа. За отсутствием этой расположенности упомянутые реформы Путина, пусть они и преследовали благие цели и проводились довольно умело, упали на бесплодную почву.
3. Будучи не в состоянии покинуть пределы экономики, преимущественно основанной на добыче, производстве и экспорте сырья, Путин был вынужден изменить стратегию. В условиях, когда экономические реформы не приносили результата, ему пришлось обратиться к хорошо известной ему области: геополитике, чистой геополитике. Уже в первый президентский срок было заметно его желание возродить величие России, следуя по старому пути перевооружении, контроля над информацией и разведки в глобальном масштабе. И Путин в лучших российских традициях принялся играть на европейской шахматной доске. Он начал с политических «притеснений» Украины и Грузии и стимулировал беспорядки в Молдове, что было явной провокацией Румынии. «Притеснения» распространились и на страны Балтии, в частности, посредством русскоязычного населения, особенно многочисленного в Эстонии и Латвии. Он продолжил досаждать в военном отношении — как правило, при помощи подлодок — Финляндии и Швеции, нейтральным странам, которые не являются частью НАТО. А затем решительно продвинулся в направлении внутренней политики многих европейских государств. Российское присутствие в болгарской и сербской политике является старой и почти неизбежной данностью. Но союз, заключенный Путиным с Орбаном в Венгрии, по сути основанный на продаже энергоносителей по очень низкой цене, уже из разряда противоестественных вещей. Открытая финансовая поддержка «Национального фронта» Марин Ле Пен уже ни у кого не оставляет сомнений, а скрытая финансовая поддержка СИРИЗА в Греции или коммунистов на Кипре прекрасно демонстрирует то, что Путин делает ставку на дестабилизацию внутриполитической ситуации в странах ЕС. Она наблюдается везде, где Россией было оказано содействие UKIP, чтобы поддержать Брексит, и были предоставлены средства наиболее радикальным правым партиям: от Нидерландов до Австрии и Швеции. Недавно появилась новость об аресте в Риме португальского шпиона, продававшего секретную информацию России, и о российских полетах в нашем воздушном пространстве. Ничем не стоит пренебрегать, здесь нет места случайностям. Даже когда речь идет о Португалии, маленькой зеленой стране на морском побережье.
4. Именно в этом контексте эпизод с Трампом обретает свое правдоподобие. Путин ставит все не только на карту традиционной обороны, но и на «кибервойну». Сегодня Москва — настоящая Мекка для «хакеров», располагающая самым совершенным в мире центром информационного пиратства и систематической организации «взломов». Любая компания «кибер-безопасности», даже самая скромная, может засвидетельствовать это утверждение. Не случайно, Сноудена приютили именно в Москве, а Ассанж нашел прибежище в посольстве Эквадора, сателлита боливарианского социализма — режима, который в Венесуэле поддерживает Россия и который отнюдь не случайно спонсирует испанскую Podemos.
5. Я не согласен с европейской политикой в отношении России, поскольку считаю, что она дала Путину множество предлогов для продвижения его собственной стратегии. Но не следует забывать, даже при всех кризисах, которые сегодня переживает Европейский Союз, и в преддверии американских выборов, что Путин по-прежнему на сцене — актер, который знает нас гораздо лучше, чем мы его. И который, нужно помнить, знает о нас больше, чем мы можем подозревать или догадываться.
