Хорошо известно высказывание Уинстона Черчилля о России, который назвал ее «загадкой, больше того — головоломкой, нет — тайной за семью печатями».
В последние годы российский рынок рабочей силы делает все возможное, чтобы соответствовать своему названию, в результате чего менее понятными становятся прогнозы по инфляции и процентным ставкам.
Несмотря на болезненную рецессию, из-за которой совокупный продукт страны в 2015 году снизился на 3,7%, а в этом может уменьшиться еще на 1,2%, о чем сообщает МВФ (а еще в стране отмечается 49-процентное сокращение ВВП в долларовом выражении по сравнению с 2013 годом), цифры безработицы практически не меняются.
В марте 2014 года она достигла максимума в пять процентов (с учетом сезонных колебаний), а в мае выросла всего-то до 5,8%, о чем сообщает консалтинговая фирма Capital Economics со ссылкой на московское статистическое агентство «Росстат». Тем не менее, это один из самых низких показателей безработицы с момента обретения Россией независимости в 1991 году.
Этим сегодняшняя ситуация резко отличается от предыдущего экономического спада, который был в 2009 году. Тогда безработица подскочила с 5,6 до 8,9%, и по всеобщему признанию, она стала результатом более мощного 7,8-процентного снижения ВВП.
В июне количество работающих людей в стране увеличилось до 72,7 миллиона, что почти на миллион больше, чем в январе 2015 года.
«Загадка заключается в том, почему, в отличие от кризиса 2008-2009 годов, снижение спроса на трудовые ресурсы не привело к снижению занятости», — говорит старший экономист по формирующимся рынкам из Capital Economics Уильям Джексон (William Jackson).
Безусловно, это хорошая новость для рабочих, которым не придется стоять в очередях за пособиями, но существует широко распространенное мнение, что относительно низкая безработица представляет собой проблему.
На фоне прогнозов о том, что в конце этого или в 2017 году в России начнется рост, возникают опасения, что нормализация на рынке труда означает одно: рост спроса на рабочую силу может очень быстро оказаться инфляционным, из-за чего Центральный банк будет ограничен в своем стремлении существенно сократить процентные ставки, составляющие сегодня 10,5%.
Эти опасения усугубляются тем, что приглушенный рост официальных показателей безработицы «невозможно объяснить тем, что недовольные и разочарованные рабочие уходят с рынка труда, и что их берет государственный сектор», говорит Джексон.
Надо сказать, что доля рабочей силы в общей численности трудоспособного населения, которое либо работает, либо активно ищет работу, в мае увеличилась до 69,7%. Это едва ли не самый высокий показатель после распада Советского Союза.
И хотя занятость в государственном секторе в прошлом году выросла на полтора процента, по расчетам Джексона, безработица в отсутствие такого мини-оживления на рынке труда была бы всего на 0,4% выше.
Несмотря на это, и Джексон, и старший партнер московской консалтинговой фирмы Macro Advisory Крис Уифер (Chris Weafer) полагают, что на рынке труда существует скрытое ослабление, благодаря которому рост должен вернуться без повышения инфляции.
Такое ослабление существует в двух формах. Во-первых, есть данные о том, что работодатели не увольняют работников, а вместо этого сокращают им рабочий день и, соответственно, зарплату.
«В России существует практика сокращения рабочего дня вместо сокращения работников. Отчасти это особенность культуры, а отчасти следствие того, что найти хороших работников трудно. Если позволить им уйти, в нужное время их уже вряд ли удастся вернуть», — говорит Уифер, жалующийся на то, что в России не вкладывают инвестиции в навыки и профессиональные знания.
Джексон также указывает на то, что компании решили сохранять рабочую силу «про запас». Вместо увольнений они сокращают своим сотрудникам рабочий день.
Данные «Росстата» говорят о том, что в 2015 году средняя продолжительность рабочей недели снизилась примерно на один процент, а вот зарплаты уменьшились гораздо больше. Реальная заработная плата в прошлом году сократилась приблизительно на 10%, хотя потом она стабилизировалась на этом низком уровне, а долги по зарплате резко выросли.
Джексон предполагает, что работодатели сегодня еще больше стремятся удержать своих работников, потому что трудовые ресурсы скудеют из-за существенного сокращения в последние годы населения трудоспособного возраста.
Но самой главной движущей силой скрытого ослабления на рынке рабочей силы могут быть рабочие-мигранты. Это очень важный момент для страны, которая по численности иностранной рабочей силы занимает второе место в мире после США (по крайней мере, так было до рецессии).
«Причина того, что показатели безработицы остаются довольно стабильными, несмотря на резкую рецессию в прошлом году и на продолжающийся спад в экономике, состоит в следующем. Свои рабочие места прежде всего потеряли трудовые мигранты, которые купили билеты и поехали домой», — говорит Уифер, отмечающий, что многие гастарбайтеры были заняты в строительстве и в розничной торговле, которые больше всего пострадали от экономического спада.
Данные МВФ указывают на то, что в прошлом году суммы переводов в такие центральноазиатские страны как Таджикистан и Киргизия снизились на 25-50%, так как многие граждане этих государств потеряли работу в России.
Джексон ссылается на данные, которые показывают, что в настоящее время количество разрешений на работу для трудовых мигрантов составляет всего 200 тысяч, а до рецессии их было примерно один миллион. Более того, он считает, что здесь скрывается недооценка общей картины, так как многие мигранты работают неофициально.
В результате спад на рынке трудовых ресурсов в России может быть больше, чем кажется на первый взгляд.
По мнению Джексона, российские компании «могут увеличить продолжительность рабочего дня своим штатным сотрудникам до среднего показателя 2012 года, и это уже будет соответствовать появлению одного миллиона дополнительных работников».
Можно также ожидать, что подъем экономики приведет к возвращению трудовых мигрантов обратно в Россию. На самом деле, это уже происходит.
Уифер говорит, что он живет в Москве прямо напротив таджикского консульства, и до прошлой осени ему «не нужен был будильник», так как лишившиеся работы таджики с 5:30 утра выстраивались в очередь, чтобы перед отъездом домой оформить документы.
По его словам, сейчас такие утренние очереди появились вновь, но на сей раз из-за того, что таджики находят работу и приходят на перерегистрацию. «Люди возвращаются. Я вижу это из окна своей спальни», — говорит Уифер.
Это порождает оптимизм, указывая на то, что подъем необязательно должен сопровождаться ростом зарплат и ценовым давлением, давая Центробанку возможность возобновить процесс сокращения ставок, который был заморожен на год, если не считать июньского сокращения на 50 базисных пунктов.
Уифер прогнозирует, что до конца года на каждом из трех заседаний по кредитно-денежной политике будут утверждаться дальнейшие сокращения ставок на 50 базисных пунктов, а в 2017 году ставки понизятся еще на 150-200 базисных пунктов.
Но Джексон идет дальше, предсказывая, что за сокращением на 150 базисных пунктов до конца года последует дальнейшее сокращение в 2017 году на 300 базисных пунктов, в результате чего ставки снизятся до шести процентов, что существенно ниже общих прогнозных оценок в 7,5%.
«Мы видим, как пространство для инфляции сужается, приближаясь к целевому показателю Центробанка в четыре процента на следующий год. Это позволит им еще резче уменьшить учетные ставки. Если инфляция будет 4,5% (в середине 2017 года), то реальные ставки все равно останутся очень высокими», — говорит Джексон.
