Приближается важная дата для подведения промежуточных итогов — 25-я годовщина провозглашения Независимости. За это время Украина смогла создать свои институты — но, к сожалению, по большей части больные вирусом кучмизма. Его характерными чертами политологические словари называют кланово-олигархическую экономику, декоративную демократию, когда выборы из инструмента ротации власти превращены в средство ее периодической самолегитимизации, сплошную коррумпированность государственного аппарата.
Майдан 2004 года, который стал важной вехой периода украинской независимости, прервал окончательное укоренение этой системы, но кучмизм выжил и продолжает «править бал» и сегодня. Третьего президента — Виктора Ющенко — одни хвалят и с благодарностью вспоминают его каденцию, другие ругают — в обоих случаях не без основания. С одной стороны, его президентство называют временем наибольшего инвестиционного и потребительского бума, экономического расцвета, значительной внешнеполитической активности и движения в направлении к членству Украины в ЕС, проведения парламентских выборов 2006 года по демократическим стандартам. С другой — ему ставят в вину утрату возможностей для проведения системных реформ в важнейших областях жизни, недальновидную и неэффективную кадровую политику.
О современном состоянии экономики, его виденьи урегулирования войны с Россией и другом — в беседе с «Днем» на конференции «25 лет Беловежским соглашениям: страны, нации, границы» в Варшаве.
«Украинская цель должна быть от 7% прироста ВВП»
«День»: Ходят слухи о возможном вашем возвращении на должность главы Национального банка Украины. Какие меры по стабилизации и росту экономики в современных условиях вы бы предложили?
Виктор Ющенко: Начну с того, что Украина сегодня имеет самые лучшие за последние 25 лет возможности наладить экономику и добиться взлета. Говорят, что «окно быстрых реформ» уже закрылось, но открыть его заново возможно, и это в наших руках. Многие обвиняют Национальный банк в глубокой девальвации гривны за последние два года — почти в 350%, но не понимают причинно-следственной связи. Падение украинской валюты в значительной степени связано с покрытием в течение длительного времени эмиссионным путем дефицита государственного бюджета. Нужно перестать делать из НБУ козла отпущения и дать старт новой экономической политике — с мотивациями у субъектов ведения хозяйства и доверием к рынку. В таком случае я бы подумал о возвращении.
Сейчас задача прироста ставится в 1—2%, и это неправильно. Такое увеличение ВВП находится в пределах погрешности. Украинская цель должна быть от 7% прироста валового внутреннего продукта. Да, это непросто — нужны вливания в размере минимум 18 млрд долларов, а для этого — мобилизовать ресурсы и вернуть их в производительную экономику.
«Украина имеет дефицит не бюджета, а доверия и диалога «власть — бизнес»
— Откуда взять ресурсы для вливаний в государственный бюджет?
— Необходимые ресурсы есть. Недавно в Минфине было заявлено, что уровень тенизации экономики оценивается в 67%. Сейчас валовой внутренний продукт официально составляет 2 трлн 219 млрд гривен. Выведение из тени хотя бы 10% экономики принесет 220 млрд гривен, что больше сегодняшнего дефицита бюджета. А нужно ставить большие задачи — детенизация 20% и выше. Когда я возглавлял НБУ, уровень «серой экономики» в 1999 году был 48% — через 4 месяца стал 32%, то есть удалось сократить на 16%, и это дало большие средства.
Этим я хочу сказать, что на самом деле у нас нет дефицита бюджета, у нас есть дефицит доверия и экономического диалога «власть — бизнес».
В последние годы самая большая динамика тенизации — поскольку сложно платить налоги, регистрировать, регулировать, администрировать платежи. Нужны мотивации для бизнеса — послушайте сотню предпринимателей, и они назовут 10—12 глобальных причин, которые делают их деятельность сложной и побуждают уходить в тень. Из 12 пунктов за несколько месяцев реально выполнить 3—4, и это обеспечит тех 20% детенизации.
Отсутствие дефицита государственного бюджета стало бы первым зеленым светом для внутреннего инвестора, которым является украинский вкладчик. С 2013-го ежегодно они забирают из банковской системы приблизительно 7 миллиардов долларов. Это происходит из-за финансовой дестабилизации, неверия в экономический курс страны или политических кризисов. А мы ожидаем от МВФ за 4 года 17,5 миллиарда долларов. В наших руках вернуть эти средства путем институционного укрепления — и вот вам второй ресурс для подъема национальной экономики выше 7%. Не налоги на доходы с депозитных дивидендов вводить, как было сделано, а наоборот — вводить новые мотивации оставить деньги в банковский системе.
Третий путь: ежегодно через экспортно-импортные операции и оффшоризацию за рубежом остается от 12 до 15 млрд долларов. На Украину возвращают выручку, которая дает приблизительно 2—3% рентабельности деятельности, все остальное — оставляют за границей. Нужно бороться за эти средства, создать такие условия, при которых предпринимателям не хотелось бы прятать деньги на других экономических территориях.
«Не в компетенции МВФ давать указания. правительство само выбирает, какие меры принимать»
— Сейчас руководство страны считает зарубежные кредиты критически существенным фактором наполнения бюджета, но доноры, в частности МВФ, ставят свои условия. Как, по вашему, не сделать результаты выполнения этих условий роковыми?
— Мы должны понимать, что не в компетенции МВФ давать указания «поднять цену на горячую воду, электроэнергию и т.п.». Они только говорят: «Сделайте сбалансированный бюджет страны, чтобы доходы и расходы соотносились». И это выбор правительства, какие именно меры принимать. Добавить доходы сложно, и так фискальная нагрузка большая. Значит, сократить расходы — то есть поднять плату за воду, газ и все остальное. По моему убеждению, политика повышения тарифов является ошибочной ввиду того, что вы еще не решили обсуждаемый выше вопрос — детенизации экономики. «Помощь» находится в нас самих, а не в иностранных кредиторах.
«Банковского кризиса можно было избежать»
— Украина празднует 25 лет независимости, вы 5 лет были президентом, 2 года — премьером, еще 8 лет возглавляли Нацбанк. Чувствуете ли ответственность за ситуацию, которая сейчас сложилась в экономике и политике?
— Считаю, что на каждой ступени государственной службы я делал то, что укрепляло государство, начиная с банка. Сегодня даже трудно вспомнить, что в 1993 году представлял собой Национальный банк Украины, который заблокировал все платежи. Белый лист бумаги — не было кредитной политики, национальных денег, мер безопасности банковской системы. Важнейшее достижение — мы создали национальную банковскую систему. По моему мнению, история ошибок началась с началом российской агрессии. Тогда банки потеряли десятки ключевых филиалов в оккупированном Крыму и на Донбассе. Речь идет о сотнях потерянных миллиардов активов и пассивов. Такое время требовало специальной политики. К ним не была подключена реанимационная помощь, как делается в таких случаях.
— Начинает ли сегодня банковская система восстанавливаться?
— Коммерческие банки работают с национальными деньгами, и больше всего им вредит девальвация. Если вы хотите, чтобы приходили инвестиции, была растущая экономика, новые рабочие места и социальные отчисления в бюджет, — начинать нужно со здоровых финансов. А теперь проведем анализ. В условиях Первой мировой войны какие были финансы у императора Николая ІІ? Почему Сталин провел свою денежную реформу только в 1947-м? Почему Рузвельт, объявив войну, начал работать на «экономику победы»? Потому что самое важное в критических условиях — сохранить стабильность денег, не включать эмиссионный станок. Американцы сдавали свои драгоценности, Сталин сделал такой заем, что «раздел» всех, но они не работали с фиктивными деньгами. Здоровые деньги, стабильные цены, работающая эффективная экономика — это есть мышцы войны, второй фронт, который ни в коем случае нельзя проиграть. Поэтому глубокую девальвацию и фальшивомонетничество на уровне официальной политики никто не допускал. У нас ситуация противоположная.
«У нас идет отечественная война с российским оккупантом…»
— Каким вы видите путь решения конфликта на Донбассе и в Крыму?
В то же время от нас нужна четко артикулированная позиция — относительно экономической политики на оккупированных территориях, транзита электроэнергии, экспорта товаров.
— Вы говорите о предоставлении высокотехнологического оружия Украине, но Брюссель и Вашингтон боятся это делать, ведь фактически это означало бы прямое вмешательство в конфликт.
— В этом и состоит проблема дефиниций — если у нас не война, то вмешиваться во внутренний конфликт действительно никто не будет. А если война — совсем другой разговор, тем более что гарантия недопущения утраты нашей территориальной целостности и политического суверенитета выписана на наивысшем уровне.
Минские договоренности, по моему мнению, — явно российский план, за которым стоит значительная дипломатическая работа, в частности Германии, Франции. Это способ уйти от серьезного ответа на эскалацию за счет Украины. И отсутствие США в этом дипломатическом формате удобно — для них это как умыть руки, хороший повод не выполнять своих гарантий. Нет линейного ответа — белое или черное, но система компонентов подсказывает нам, что необходимо модернизировать все процессы урегулирования, увидеть, что конфликт намного глубже, чем кажется.
