Вадим Штепа опубликовал свой рецепт решения крымской проблемы, с которым трудно согласиться. Но прежде, чем спорить с предложением автора, надо остановиться на описании ситуации.
В статье перечисляются многочисленные санкции, направленные против фирм, которые работают в аннексированном Россией Крыму. Трудно сказать, действительно ли крымчане стали жить хуже в результате применения этих санкций — вопрос очень субъективный, и каждый дает на него свой ответ.
Однако назначение санкций несомненно: наказать население мятежного полуострова, затруднив для него ведение бизнеса и доставив ему бытовые неудобства. Формально санкции мирового сообщества направлены против России, которая нарушила международное право, аннексировав полуостров. Из текста же видно, что пострадали от санкций не российские руководители — за исключением нескольких десятков человек, к которым применены индивидуальные наказания, — не все граждане страны, большинства из которых эти санкции не коснулись, а именно крымчане.
Спрашивается — в чем их вина? Сравнить очень просто с примером, который у нас перед глазами. Население Латвии примерно равно населению Крыма. Четверть века назад латвийцы решили создать независимое государство, и оно было создано, хотя за независимость проголосовало только 74% граждан. Когда того же захотели крымчане, то их мнение было проигнорировано, хотя социология говорит, что процент «сепаратистов» среди крымчан был не меньше, чем в Латвии.
Разница, конечно, в том, что латвийцы захотели государственной независимости, а крымчане — перехода в состав другого государства. Но само понятие суверенитета говорит о том, что это право на принятие любых решений. Одним народам нравится самостоятельность, другие хотели бы использовать право на самоопределение иначе — кому какое дело?
Таким образом, крымчан наказывают за то, что им меньше повезло с метрополией и для реализации своей мечты им пришлось воспользоваться военной помощью России. Конечно, с точки зрения международного права это было незаконно — но разве кто-то предложил жителям Крыма легальный путь?
Проблема санкций не только в том, что они наказывают ни в чем не повинных людей, но и в том, что это наказание не может привести к положительному результату. Замысел, видимо, состоит в том, что убедившись в экономической невыгодности перехода из Украины в Россию, крымчане изменят свою позицию и попросятся назад.
Такой исход совершенно невероятен: санкции применяются по настоятельной просьбе украинских властей, которые прибегают и к дополнительным мерам для ухудшения экономической ситуации в Крыму: отключают водо— и электроснабжение, устанавливают торговую блокаду. В украинском законодательстве по-прежнему широко применяется уголовное наказание за сепаратизм. Таким образом, крымчане видят, что Украина к ним относится не как к соотечественникам, а как к преступникам, которых на Украине не ждут.
Вадим Штепа предлагает Украине более прагматичный подход: предложить России выкупить Крым. Автор сам понимает, что это предложение будет отвергнуто Россией. Но точно так же его отвергнет и Украина, потому что на карту поставлена национальная гордость, и общественное мнение властям такое решение не простит. Хотя статья г-на Штепа была опубликована далеко от Украины, она немедленно была замечена и подвергнута резкой критике украинским автором Вадимом Довнаром. Этот текст моментально был размножен украинским сайтами.
Как долго может продолжаться история с непризнанием Крыма и санкциями против крымчан? Очень долго. История последних десятилетий знает только в Европе несколько непризнанных государственных образований. Ни одно из них от своего выбора не отступилось, какими бы жесткими не были санкции. Был лишь один пример восстановления территориальной целостности — когда Хорватия сумела завоевать отделившуюся провинцию Сербская Краина. Это привело к сотням тысяч беженцев. Вряд ли государства, объявившие санкции, хотели бы такой судьбы для крымчан.
Поэтому проблема состоит в несовершенстве современного международного права. В его основе декларируется признание главенства интересов человека и добровольных объединений людей, называемых народами. Но фактически реализация этого права возложена на государства, которые больше озабочены своими амбициями, чем защитой интересов меньшинств. Большинство государств не хотят терять территории и негативно относятся к сепаратизму.
В результате создаются неразрешимые противоречия, а мировое сообщество загоняет их в тупик — как в ситуации с Крымом. Люди страдают только потому, что хотели того, чем беспрепятственно пользуется подавляющее большинство человечества — жить по собственному разумению.
Поэтому прагматичным выходом из крымского тупика будет не предложение выкупа Россией Крыма, а пересмотр норм международного права, отвергающих свободный выбор народов. Разумеется, это предложение не более реализуемо, чем замысел моего оппонента о выкупе Крыма. Публицист не может рассчитывать, что его идеи, пусть и вполне логичные, будут взяты на вооружение сильными мира сего: у них свои резоны.
Но мы можем другое: оценивать международные коллизии не через призму интересов государств, а через призму интересов людей. Для меня в равной степени неприемлемо рассматривать нынешний конфликт в Крыму ни как противостояние «агрессивной России» с «устремившейся к демократии Украиной», ни как борьбу «продавшейся Западу бандеровской Украины» с «встающей с колен свободолюбивой Россией». Я вижу трагедию без вины наказанных людей и сочувствую им. И призываю коллег поступать так же.
