Несмотря на аннексию Крыма, российское вмешательство в войну на Украине и российские бомбардировки в Сирии, многие манипуляторы общественным мнением в Германии защищают Россию, уверяя, что она — не страна-агрессор. За этим может стоять историческое чувство ответственности многих немцев перед русскими за преступления во время Второй мировой войны, пишет эксперт по Украине Андреас Умланд.
Хладнокровие Кремля при бомбардировках Алеппо и невозмутимость, с которой Москва недавно, помимо всего прочего, отклонила немецкие предложения по спасению гражданского населения города, нанесли ущерб и без того подмоченной репутации Путина в Германии. На фоне все возрастающей потери доверия немцев к руководителю Кремля лишь немногие немецкие обозреватели открыто поддерживают сегодняшнее российское руководство.
Перемены в немецком общественном мнении по отношению к российскому руководству начались еще до того, как вышли на немецком языке два важнейшие последних исследования США о путинском режиме. В своей скрупулезной монографии «Путинская клептократия» (Simon & Schuster 2015) профессор Карен Давиша (Karen Dawisha) разоблачает сегодняшнее руководство России как преступный синдикат с международными связями.
В своей названной по русской пословице исследовательской работе «Меньше знаешь, лучше спишь» (Yale University Press 2016)) бывший московский корреспондент «Financial Times» и «Wall Street Journal» Дэвид Саттер (David Satter) рассказывает, почему пресловутые теракты с российскими жилыми домами в 1999 году, вероятно, могли быть скрытой акцией российской секретной службы для интронизации Путина.
От понимания Путина к отрезвлению
Еще два года назад большая часть немецкой общественности и элита смотрели на московское руководство как на своенравного и трудного, но все же полноценного и вызывающего уважение партнера. В 2014 году Россия предстала перед многими как загнанный торжествующим Западом и спровоцированный националистической Украиной аутсайдер в мировой политике, который в Крыму и в Донбассе только реагировал на угрожающие изменения в соседнем государстве.
Сотни журналистов, политиков, государственных чиновников, деятелей культуры, представителей бизнеса и телевизионных сатириков, нередко неопытных в отношениях с Восточной Европой, постоянно ссылались на своего рода «Causa Ukraine». Вслед за кремлевской пропагандой по собственному усмотрению повторялась легенда о «путче» и «гражданской войне», о «фашистах», «руководстве из США», «экспансии НАТО» и прочие упрощения, а также искажения, чтобы сконструировать так называемый особо сложный украинский случай.
Кажущееся несостоятельным чрезвычайное положение на задворках России в изображении многих немецких манипуляторов общественным мнения объясняло неожиданную и чрезмерную реакцию Кремля, даже оправдывало ее в далеких от реальности интерпретациях некоторых особо конспиративно заинтересованных наблюдателей.
Поведение Кремля повторяется: «фашистами» в регионе всегда являются другие
Однако уже тогда интересующиеся Восточной Европой знали, что поведение Кремля на Украине только повторяло прежние образцы агрессии и аргументации Москвы в Молдавии и Грузии, где «фашизм», «СС», «геноцид» и другие картины ужаса также служили для оправдания введения российских войск и служат до сих пор.
По поводу популярного у немцев представления о том, что поводом для поведения России было будто бы грозящее вступление Украины в НАТО, стоит упомянуть, что в Конституции Молдавии с 1994 года закреплен внеблоковый статус страны. С тех пор не было никаких признаков того, что Кишинев хочет вступить в НАТО. Не существует и совместной российско-молдавской границы.
Однако эти и другие похожие отличия Молдавии от будущих членов НАТО Грузии и Украины не защитили ее от почти четверть века продолжающейся частичной оккупации российским воинским контингентом. Но как бы многие немцы смогли обозначить на европейской карте Приднестровье, псевдо-государство на Востоке Молдавии, которое еще с 1992 года управляется из Москвы?
Скоро уже год, как Кремль в Сирии, в абсолютно ином контексте и в географическом и культурном плане еще дальше от России расположенной горячей точке действует с похожей агрессивностью и даже еще более неприкрыто, чем до этого на Украине, в Грузии и Молдавии.
Тем временем «фашистский путч» в Киеве сделал Владимира Гройсмана украинским премьер-министром — человека с официально еврейскими корнями. (Хотя еще летом 2014 года пришедшему к власти президенту Петро Порошенко, а также родившемуся в Черновцах первому послереволюционному украинскому премьер-министру Арсению Яценюку тоже приписывались еврейские корни). Все новую информацию о случаях удивительного регресса Кремля как в стране, так и за ее пределами, и в самых разнообразных областях, таких, как СМИ, компьютеры, безопасность, спорт, защита данных и так далее, еженедельно передают агентства из Москвы.
Забытая немецкая дискуссия по Украине 2014 года
Это уже само по себе должно было повлиять на оценку прежних немецких представлений, дискуссий и распространение псевдо-гуманитарного, исторически приукрашенного и политически искаженного изложения Кремлем хода украинского конфликта. Однако до сих пор в немецких партиях, СМИ и среди интеллигенции не слышно официальной немецкой самокритики по поводу преобладающей до 2015 года «сбалансированной» оценки российско-украинской конфронтации.
Многие немцы знают после последних событий и разоблачений, что российское руководство — гораздо более циничная правящая клика, чем это можно было себе еще до недавнего времени представить. До сих пор не произнесено «Mea Culpa» сотнями манипуляторов общественным мнением, которые еще два года назад говорили о причастности или даже о полной ответственности украинской внутренней политики и западной политики по Украине к российской чрезмерной реакции в Крыму и в Донбассе.
До сих пор не прозвучало извинений за неуместное еженедельное оскорбление украинской революции не только среди обычных граждан, но и в влиятельных институтах республики, таких, так немецкий бундестаг или общественно-правовое радио.
«Куда делась немецкая способность к критике, сбалансированности и равновесию?»
Как могло случиться, что значительные части немецкого образованного гражданского общества месяцами унижали проевропейское восстание одного из наиболее пострадавших народов от германского «похода на Россию» 1941-1944 годов, унижали десятками полуправд и искажений? Куда подевалась немецкая способность к критике, выверенности и балансу, когда речь идет не о том, чтобы заклеймить аррогантных американцев, помешанных на национализме украинцев или слепых еврократов, а о раскаянии в собственном заблуждении? Разве нельзя ничего больше добавить к демонстративной «беспартийности», которая занимала немецкую общественность и элиту 2014-2015 в дебатах вокруг «украинского кризиса», в десятках ток-шоу, репортажах, комментариях, открытых письмах, подиумных дискуссиях и в сатире?
Разве сравнение одного, как постоянно доказывают новые журналистские разоблачения, управляемого преступниками государства-агрессора, с одной стороны, с увязшей в проблемах молодой нацией, которая в 2014 году стала жертвой слегка замаскированной экспансии, с другой стороны — разве это простительная ошибка? Разве немецкие частичные оправдания продолжающегося реваншистского приключения ядерной сверхдержавы — официально державы, подписавшей Договор о запрещении атомного оружия, — разве это были обычные для спора мелочи?
Не стоит ли из антиимпериалистической, пацифистской, сознательно относящейся к прошлому, ориентированной на права человека и проевропейской — то есть «левой» — заботы о слабых и измученных мира сего всем немецким комментаторам и модераторам попросить у украинцев прощения?
Непреодоленное прошлое
Как показали прошедшие два года, хваленое германское преодоление прошлого в некотором смысле стоит лишь в самом начале пути. Хотя немецкая ответственность за геноцид евреев и уничтожение других меньшинств после Второй мировой войны изображена в бесчисленных исследованиях и художественных произведениях. Миллионы украинских жертв в этом повествовании появляются только где-то на полях. К тому же они чаще показаны как сотрудничавшие с врагом и как националисты, а не как объекты уничтожения, узники концлагерей, эскплуатируемые или принужденные рабочие.
В отличие от этого существует четкое историческое чувство ответственности многих немцев по отношению к русским, хотя и их представители тоже часто сотрудничали с врагом. Сегодня ярко выраженное чувство вины перед русскими служит резонансной почвой для некоторых немцев по отношению к загадочным постсоветским народностям (молдаване, украинцы, грузины и так далее) в политически неопределенной «Zwischeneuropa», включая Южный Кавказ.
Вот так выглядит базирующийся на этом взгляд на мир: две большие нации Европы — немцы и русские — должны экономически сплотиться в преодолении старой вражды и американского вмешательства и объединиться при помощи нового политического порядка на территориях между ЕС и РФ.
Сам по себе мощный экономический рычаг Германии для политического давления на Москву до сих пор недостаточно задействован и не только как результат успешного лоббирования политически незаинтересованных немецких предпринимателей и менеджеров. Стабильно строгое немецкое отрицание любых поставок оружия на Украину — это не просто результат схематического фундаментального пацифизма, который касается и немецкой военной помощи жертвам вооруженных агрессоров.
Откуда равнодушие по отношению к Украине?
Немецкая общая дискуссия о германо-российских отношениях, включая дебаты об ограничении немецкого импорта нефти из России, определяется и немецким чувством вины по отношению к российской военной сверхдержаве, с одной стороны, и частично равнодушием по отношению к военному карлику Украине, с другой стороны.
Так возникает даже подозрение, что упорное немецкое сопротивление усилению санкций против России, как и поставкам современных ракет на Украину, которой грозит уничтожение, является своего рода искуплением перед когда-то измученной немцами русской нацией. Позор псевдо-социал-демократической восточной политики в Алеппо должен стать поводом для немецкой дискуссии о последствиях погони за выгодой в торговле с Россией, об историко-политических упущениях в отношении народов Восточной Европы, а также ошибочных оценок режима Путина в начале так называемого «украинского кризиса».
